Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг. - Ковальская Елена
Теперь, мой нежно любимый муж, милый Ники, прощай, благослови и защити тебя Бог ныне и вовеки. Целую.
Самые нежные поцелуи от твоей старой
Женушки.
Поцелуй крепко Мишу. Передавай приветы дяде Владимиру и Николаше. Состоялся ли у них разговор? Мы должны просто заставить всех заткнуться — думаю, так будет лучше всего.
… Элла читает мне днем после обеда, пока я работаю или рисую для детей. Очень интересная книга — все о жизни пчел — некоторые подробности весьма нескромные и даже неприличные — но в целом удивительно познавательно и интересно.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1148. Л. 50–53 об. — на англ. яз.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — вел. кн. Сергею Александровичу
31 августа. Петергоф — Курск
Надеюсь все хорошо. Здесь проливные дожди. Так счастлива побыть с Мари. Аликс чувствует себя хорошо, мы много читаем. Нежно целую.
Элла.
(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 97. Л. 37. — на англ. яз.)
Дневник вел. кн. Сергея Александровича
31 августа. Под Курском. Чугунка.…Бедная жена изводится в Петергофе — мучаюсь за нее!
(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1.Д. 38. Л. 124.)
Имп. Александра Феодоровна — Николаю II
1 сентября. Петергоф
…Как я счастлива, что ты доволен всем, что увидел. И энтузиазм народа, должно быть, пошел во благо твоему много перенесшему сердцу. И продолжительное пребывание на свежем воздухе в теплом климате должно принести тебе чудесную пользу…
У меня тоже была беседа, которая длилась час с лишком — с Эллой, она не желала слушать никаких отговорок, и так как я видела, что моя уклончивость делает ее еще более несчастной, я подумала, что лучше рассказать ей все начистоту, хотя бы для того, чтобы она так не волновалась. Она не говорила ничего дурного. Я распалялась все больше, но почти все время, к счастью, молчала — она снова начала все с начала — правда, против него ничего не говорила, — напротив. Она заговорила о сектах — тогда я рассказала ей, как Папюс[1653] пытался раньше уловить его <в свой орден>, и как он был настроен против сект, так как они противозаконны (она уже начинала бояться, что мы попали в секту, пусть даже хорошую). Поэтому я сочла себя обязанной рассказать ей, что в России есть люди, принадлежащие к некоей секте, и Г. (Генри. — Сост.) уговорил их (я не называла имен, ни их положения) встретиться с… (вероятно, с Филиппом. — Сост.)… и дать ему возможность изложить свои взгляды — эти люди почувствовали себя пристыженными, и, возможно, после того, как он ушел, они говорили про него гадости.
Я сказала ей, что М[1654]. из Парижа — Друг Папюса, и что они пытались уловить его (она спрашивала, принадлежал ли он к какой-нибудь секте), но им это не удалось, но однажды они все же загнали его в ловушку, и М. сфотографировал двух других вместе (я решила, что безопасней сказать ей об этом на случай, если М. проболтается про это или явится с фото). Пожалуйста, расскажи Генри все это, а я сегодня расскажу Стане — я хочу, чтобы они были в курсе и знали все, что я говорила — с тем, чтобы мы все говорили одинаково. Я сказала ей, что мы знаем некоторых людей из высшего света (я не сказала, кто это) (Далее в оригинале рисунок солнца с кривыми лучами. — Сост.), которые разнесли это, имея целью повредить нашей репутации в стране. Теперь она ужасно боится, что дурные люди пытались вынудить ее и других говорить об этом (а сами прятались за ними) и таких образом распространяли подобные россказни. Она в отчаянии и боится, что она тоже, пытаясь разузнать суть дела и защитить нас, наговорила много лишнего (слава Богу, наконец, у нее раскрылись глаза). Она в отчаянии и умоляла меня простить ее, бедная девочка. Теперь изо всех сил она собирается приняться за дело и постараться заткнуть рты. Но сказала, что поговорив со мной, теперь совершенно успокоилась по этому поводу и что ничего дурного нет в том, что произошло. Она собирается к Элен (я просила ее быть очень осторожной и следить за каждым своим словом, — так как ей нельзя доверять, и она была неискренна с Юрием) и будет ее просить сделать все, что можно, чтобы прекратить разговоры, потому что Элен тоже раздувала огонь, как и она сама, без всякого основания.
Она хочет рассказать Минни тоже, особенно насчет Сергея и Кавказа — она тоже перепугалась, когда Элла сказала ей, что их использовали как щиты для распространения этих рассказов. Она считает, что он, должно быть, человек неординарный, но все же не пророк, так как Юрий сказал своей сестре, что он скоро окончит свою миссию. (Я же сказала, что это означает только то, что он скоро надеется закончить изготовление своего снадобья, и что Ю<рий> просто неправильно выразился, не успев подумать) я сказала, что мы только один раз молились.
Она сожалеет, что я никогда раньше не рассказывала ей про него и не приглашала встретиться с ним, так как она любит разговоры на религиозные темы. Я сказала, что мы говорим обо всем — о ботанике, минералах, религии, химии и прочем — и что он знает наизусть всю Библию, и что мы абсолютно уверены и насчет него, и в нем, что мы не какие-нибудь простофили. Я не дала ей догадаться, что на самом деле он представляет собой много большее. После обеда она опять говорила об этом. Вчера вечером приходила Стана, и мы приятно провели вечер, мы все молились в нужное время… Я послала за Станой, чтобы все ей рассказать.
Я ходила взад и вперед по комнате, но ноги до сих пор дрожат и подгибаются. Сегодня вечером температура 37, 4 пульс 102 — думаю, это после разговора… Он дал мне укрепляющее снадобье — то же самое, которое я уже раньше принимала…
Стана ждет письма от Милицы завтра или во вторник (с Помпи). Анна должна была встретиться с ней…
Благослови и храни тебя Бог.
Нежнейше целую,
Твое родное Солнышко…
Кажется, Сергей хочет возвращаться с тобой, чтобы попрощаться с тетей Мари… Думаю, тебе лучше запретить ему говорить с тобой — сразу, как только он начнет, — категорически: довольно и того, что я поговорила с Эллой — в большем необходимости нет.
День холодный и дождливый. Перед ужином я стояла на балконе, в дверях — всего 4 градуса, ясная луна и звезды. Я молилась там, и однажды сверкнула молния. Я люблю в звездную ночь смотреть на небо и молиться за тех, кого люблю — в такие минуты я так ужасно люблю Бога и нашего дорогого Друга.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1148. Л. 58–63 об. — на англ. яз.)
Дневник вел. кн. Сергея Александровича
1 сентября. Село Дъяконово.…У Ники вид бледный — мне не нравится. Говорил с Влад<имиром> — он находит положение не хорошим…
(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1.Д. 38. Л. 125.)
Имп. Александра Феодоровна — Николаю II
2 сентября. Петергоф
Мое родное сокровище,
…Я только что прочла твою речь к народу и желаю тебе радости за то, что ты нашел такие верные слова — речь краткая, чтобы все слушатели могли хорошенько запомнить, что ты сказал, и проникнуться твоими словами до глубины души. Да принесут они добрые плоды.
Из твоей телеграммы я поняла, что Сергей находится вблизи от Курска со своими войсками, где сконцентрированы его войска, — так что завтра бой будет недолгим. Полагаю, в среду войска, отдыхают, чтобы приготовиться к смотру.
Сейчас 11.30, Элла только что ушла от меня — она читала мне детектив, и надо было закончить сегодня, чтобы мы не волновались из-за развязки до завтрашнего дня, — так что тебя ждет не очень длинное письмо…
Элла поговорила с Элен — та была очень любезна и трогательна. Бедная Э., она никогда не умела разбираться в людях — она заставила прийти и Соню тоже (это мне сказала Соня, а не она), чтобы поговорить об этом, но ничего конкретно не сказала.
