Комики мирового экрана - Коллектив авторов (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
МИСС МЕНД
Большое значение имела и личная творческая судьба Ильинского. Вместо того чтобы развивать образ советского парня из провинции, нащупанный в «Закройщике из Торжка», он по предложению Протазанова сыграл мелкого воришку Тапиоку в комедии «Процесс о трех миллионах » по повести итальянского писателя Г. Нотари «Три вора».
Протазанов не стыдился использовать опыт театра, он достаточно владел актерским ансамблем, чтобы не бояться приглашать артистов, уже игравших эти роли на сцене. М. Климов, А. Кторов составили Ильинскому прекрасную компанию. Фильм был атакован критикой за безыдейность, театральность, буржуазность и другие грехи, но сделал сборы, которые не снились другим режиссерам. Петелькина затмил Тапиока. Протазанов не упустил возможности закрепить успех. Мелкий воришка Франц, сыгранный Ильинским в следующей комедии Протазанова «Праздник святого Йоргена» по роману К. Бергстеда, был сродни Тапиоке, так же как блистательный светский вор Коркис, сыгранный А. Кторовым, тоже перешел из Нотари.
Тапиока и Франц — плуты. Они лгут, ловчат, норовят стянуть что плохо лежит. В их движениях есть что-то странное, механическое. Но в то же время они трогательны, беззащитны, словно большие грязные дети. Тапиока особенно смешон, когда сменяет костюм оборванца — тельняшку, рваную кепку, опорки — на фрак, лакированные туфли, цилиндр. А рисунок движений и выражения лица остаются прежними, бродяжьими. А Франц особенно хорош, когда, уморительно закатывая глаза, изображает исцеленного калеку, а потом постепенно наглеет в болтливом благодушии.
Тапиока стал самым популярным образом Ильинского. Но это не был образ ни остросатирический, ни положительный. Поэтому постоянным образом-маской, героем многих комедий он не стал.
Пришло разочарование, но все же Ильинский любит кино, ценит его возможности.
ПРАЗДНИК СВЯТОГО ЙОРГЕНА
ПРОЦЕСС О ТРЕХ МИЛЛИОНАХ
«Чем увлекала меня работа в немом кино? — пишет он в своей автобиографической книге. — Главным образом свободой импровизации. Затем я ощутил, что «декорациями» и «конструкциями» в кино для меня как для актера служит весь окружающий меня реальный мир. Я могу играть на крыше вагона, на радиаторе движущейся машины, на скачущей лошади, плавать в море. В самом деле, какие богатства открываются перед актером по сравнению с театром. Мало того, силой техники я легко могу подать зрителю игру одного моего глаза, одной брови, что почти невозможно достигнуть в театре».
Интересно, что эксцентрический, условный актер радуется возможности играть в обстановке реальной действительности. Следовательно, гротеск, эксцентрика Ильинского были настолько органичны, настолько естественны, что он не только мог отлично играть в ансамбле с любыми актерами реалистической школы, ищущими правды, психологической обоснованности каждого своего жеста, но даже играть на улице, на натуре. И в этом же абзаце раскрывается секрет такой органичности игры Ильинского: он настолько проникался существом своих образов, что стремился донести до зрителя каждый мельчайший жест, каждую деталь, каждое движение бровей или каждый нюанс чувства, отраженный в глазах. Это было тончайшее реалистическое в своей основе мастерство.
Вторая половина 20-х годов наиболее продуктивна для Ильинского. Он снимается в разных комедиях у режиссеров Б. Барнета, С. Комарова, Л. Дмитриева и Н. Шпиковского и всюду играет новые характеры, разных людей. Его роли — например, Том Гопкинс в «Мисс Менд» или Поль Колли в «Кукле с миллионами»— близки Тапиоке. Только марионеточность Поля приобретает порой зловещий оттенок. Гога Палкин в «Поцелуе Мери Пикфорд» и Никешка в «Когда пробуждаются мертвые» близки к закройщику из Торжка. Тихий билетер Гога становится божком киноманок, потому что его поцеловала Мери Пикфорд. Бродягу Никешку принимают за призрак, вышедший из могилы. Все это Ильинский играет изобретательно, легко и смешно. Трюки, которые он проделывает, спасаясь от поклонниц, достойны хорошего акробата. Но мысль, заложенная в образе Гоги, была слишком мелка, а Никешка был образ отрицательный. Так и не стал Ильинский советской комической киномаской.
ПРОЦЕСС О ТРЕХ МИЛЛИОНАХ
ПРАЗДНИК СВЯТОГО ЙОРГЕНА
В это же время он активно работает в театре Мейерхольда, главным образом в репертуаре русской классики. Здесь его работы серьезнее, значительнее, чем в кино. Аркашка в «Лесе» Островского был эксцентричен. Но в Фамусове за комикованием уже проглядывало что-то тяжелое, страшное. А Расплюев был жалок до отчаяния, смешон до слез.
Но, пожалуй, самой значительной театральной работой Ильинского нужно счесть Присыпкина в «Клопе» Маяковского. Всю свою ненависть, все презрение к хамству, мещанству, обывательской тупости вложил артист в образ этого «самородка из бывших домовладельцев». Каждый жест или интонация Ильинского — от широких плясовых взмахов до мелкого и мерзкого почесывания, от наглого зычного хохота до гундосого хныканья — были насыщены отвращением к персонажу. Ильинский утвердился на путях резкой, беспощадной сатиры.
Большая и плодотворная работа в театре отвлекала от кино. Незаметно промелькнуло участие в первой звуковой кинокомедии — «Механический предатель» (1931). Поставленная Мейерхольдом в 1933 году «Свадьба Кречинского» была последней сценической удачей тех лет. Начинался серьезный перелом, кризис в творчестве Ильинского. Кризис начинался с разрыва сложившихся творческих связей. В 1930 году Ильинский не одобрил «Баню» Маяковского и отказался от роли Победоносикова. В 1933 году отказался от роли в сатирической комедии Протазанова «Марионетки», где играли старые соратники М. Климов, А. Кторов. В 1935 году, окончательно рассорившись с вспыльчивым, самолюбивым и недоверчивым Мейерхольдом, уходит из его театра. Попытка заняться кинорежиссурой успеха не приносит. Сценарий Ильфа и Петрова По мотивам романа «Золотой теленок» неудачно пытались поставить несколько режиссеров. Заканчивал его сам Ильинский совместно с неопытным X. Шмайном. Картину, названную в конце концов «Однажды летом», обругала критика, а зритель встретил равнодушно.
ВОЛГА-ВОЛГА
Ильинский играл в ней две роли: комсомольца Телескопа и авантюриста-фокусника Сен-Вербута. Мечтая о создании положительного комедийного образа, он главные силы направил на «голубой» образ комсомольца, к которому не подходил ни физически, ни по характеру своего дарования. Образ фокусника, содержащий сатирические черты, мог стать блестящей удачей, но не привлек внимания к артисту. Разочаровавшись в кино, Ильинский весь свой талант, всю свою редкостную энергию отдал художественному чтению. «Рассказ Карла Ивановича» ив «Отрочества» Толстого, «Старосветские помещики» открыли зрителям нового Ильинского — трогательного, нежного, печального. Последовали «Шинель» Гоголя, блестящий калейдоскоп басен Крылова, рассказов Чехова, жгучая горечь сказок Салтыкова-Щедрина.
