Гитлер. Утраченные годы. Воспоминания сподвижника фюрера. 1927-1944 - Ганфштенгль Эрнст (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
К несчастью, это оказалось лишь вступлением, в котором нуждалась его партнерша. Поднявшись во весь рост – а носила она нечто вроде шифонового покрывала, и каждая черточка ее массивной личности была отчетливо видна, – она объявила: «Но, господин Гитлер, этот философ уже стоит перед вами!» Этого было слишком много даже для Гитлера, который оторвал свой взгляд от ее силуэта и поднялся, чтобы уйти. Было уже весьма поздно, но Федер настоял на том, чтоб мы остались с ними. Так что в конце концов мы разделили одну спальню – Гитлер устроился на кровати, а я – на диване в ногах у него. «Понимаете, – сказал я ему, – вам приходится иметь дело не только с коммунистами, но и с целым племенем «синих чулков». Они еще вас доконают. Сомневаюсь, что сегодня будете спокойно спать». Он хихикнул. Я часто поддразнивал его таким образом, и был почти единственным, от кого он терпел какое-то подшучивание.
К тому времени политическая ситуация в Баварии достигла точки кипения. Падение правительства Куно в Берлине 13 августа и постепенное ослабление французского давления на Рур придало новый импульс националистической агитации. В Нюрнберге в начале сентября 100 тысяч человек из патриотических организаций промаршировали мимо Людендорфа и сделали его главой альянса, называемого «Германским боевым союзом». Вскоре после этого Гитлер был назначен его политическим руководителем. 26 сентября баварский премьер фон Книллинг объявил чрезвычайное положение и назначил генерала фон Кара генеральным комиссаром с высшими административными полномочиями. В тот же день президент Эберт в Берлине передал исполнительные функции правительства по всей Германии в руки министра обороны Гесслера и главы рейхсвера генерала фон Секта с поручением поддерживать закон и порядок через местных армейских командиров. Командующим войсками в Баварии был фон Лоссов – человек, все еще находившийся под властью чар Людендорфа и испытывавший достаточное презрение к берлинскому правительству, чтобы игнорировать его приказы. Он занял выжидательную позицию, готовый использовать свои силы с выгодой, в зависимости от того, кто перехватит инициативу: Людендорф и Гитлер, с одной стороны, либо баварские сепаратисты, которые могли рассчитывать на поддержку фон Кара.
Хотя эти факты стали мне доступны лишь спустя годы через одного родственника моей второй жены, полковника фон Зельхова, еще 11 марта 1923 года состоялось чрезвычайно важное совещание между Сектом, Лоссовом и Гитлером. В то время Зельхов был адъютантом Секта и, помимо адъютанта Лоссова капитана Окснера, был единственным посторонним лицом из присутствовавших.
Сект побывал в Баварии с инспекционной целью, и незадолго до его отъезда Лоссов уговорил его встретить «политического пророка», который, как утверждал он, должен сыграть значительную роль в будущем. Эта беседа состоялась в здании штаба армии, где Гитлер разразился тирадой, длившейся полтора часа, о современном положении. Он разглагольствовал о французах в Руре, литовцах в Мемеле, коммунистическом правительстве в Тюрингии и предположил, что Германия находится на грани крушения. Его план призывал к созданию коалиции всех националистически мыслящих людей, созданию огромной милиции под эгидой CA и увеличению армии. Французов надо было выбросить из Рура и разбить оковы Версальского договора. В конце он пристально посмотрел на Секта и произнес: «Господин генерал, я предлагаю вам руководство всем движением германского рабочего класса».
И тут настала очередь генерала Секта подняться: «В таком случае нам с вами, герр Гитлер, больше нечего сказать друг другу». Когда Гитлера проводили, Окснер подошел к Зельхову и прошептал ему: «С этого момента Сект – конченый человек». В поезде по пути назад в Берлин Сект часами рассказывал своему адъютанту об этом эпизоде. «Пусть будет, что будет, – заявил он. – Генерал фон Лоссов уверял меня, что Гитлер не может устроить путча без рейхсвера, и на данный момент этого достаточно. Я просто не верю, что рейхсвер можно заставить стрелять по другим войскам рейхсвера».
Гитлер никогда и ни при каких обстоятельствах, беседуя со мной, не касался этого разговора. Зельхов записал подробности этой ночи в свой дневник, и его свидетельство абсолютно бесспорно. Самым удивительным аспектом является факт, что Гитлер держал Лоссова и его штаб под своим влиянием до такой степени, что Окснер мог совершить такое вопиющее нарушение воинской дисциплины.
Такая ситуация конфликтующих лояльностей была создана по заказу Гитлера. В прошлом рейхсвер благосклонно относился к нацистам, и, хотя их поддержка ослабела, ее можно было завоевать вновь. Сепаратисты были соперниками, но в своей ненависти к берлинскому правительству – вероятными союзниками. Какое-то конкретное действие все еще могло сплотить все фракции в единый фронт.
Расположение к нацистам росло во многих слоях общества, и Гитлер чувствовал, что нужна только какая-нибудь демонстрация, чтобы утвердить эту позицию. У него были могущественные союзники, и он мог себе позволить опасные вольности. Баварский министр юстиции Франц Гюртнер уже был тайным гитлеровским неофитом, а имея безоговорочную поддержку президента полиции Пенера и его главного помощника Вильгельма Фрика, он мог избегать попыток баварского министра внутренних дел Швейера пришить ему обвинения в том, что тот является нарушителем спокойствия.
Гитлер был вовлечен в бесконечный тур визитов и интервью – тут были Лоссов, Пенер, Рем и Шубнер-Рихтер, еще один прибалтиец и товарищ Розенберга, который был тесно связан с Людендорфом. Макс Эрвин фон Шубнер-Рихтер во время войны был русским агентом в Константинополе, перебежал к немцам и нашел себе место среди организаций правого толка в Мюнхене в качестве делегата русских белогвардейцев и украинских эмигрантов. Частично крепость его положения объяснялась тем, что он убедил великую княгиню Кобургскую, которая приходилась родственницей российской царской семье, переправлять через него самого средства для патриотических организаций. Это был еще один агитатор «удара в спину», который причины поражения Германии видел в нехватке поставок и в провале на внутреннем фронте и считал, что оправиться от этого можно, захватив контроль над житницами Украины и Белоруссии.
Гитлера вообще-то не волновало, какую форму примет восстание против Берлина, поскольку это будет уже восстание. Если ситуация оказалась бы благоприятной, он бы даже мог поддержать сепаратистский путч, а потом устроить контр-путч под старыми имперскими флагами, которым он бы руководил напрямую согласно национал-социалистическим принципам. Я иногда сопровождал его в бесконечных поездках по Мюнхену и помню одну фразу, которую он постоянно использовал: «Мы должны скомпрометировать этих людей, чтобы они были вынуждены идти вместе с нами», что было вообще типично для методов шантажа, которые нацисты позднее развили.
Ключом к данной ситуации были Лоссов и рейхсвер. Гитлер понимал, что все офицеры жаждут смыть обиду унижений первых послевоенных лет, когда коммунистические банды срывали их эмблемы, кокарды и медали. Хотя их героем оставался Людендорф, они признавали в Гитлере политического deus ex machina – бога из машины предстоящего мятежа, и огромное большинство среди них оказывало ему тайную поддержку. Даже курсанты пехотного кадетского училища оказались под влиянием общей атмосферы и выработали в себе полное презрение к властям в Берлине. Один из них – это мог быть молодой Зиландер, вышедший из одной из лучших мюнхенских семей, – расхаживал вокруг с перевернутой вверх ногами кокардой на фуражке, что являлось приемлемой формой ссылки на знаменитую фразу из «Гетце фон Берлихингена» Гете «Leck mich an А…». Еще одним популярным сравнением для этого оскорбления было приклеивать почтовую марку с изображением президента Эберта головой вниз.
Иногда я мог лишь восхищаться нахальством Гитлера. Как-то он выступал на небольшом митинге прямо на улице, перед редакцией «Беобахтер» под охраной штурмовиков CA, когда подъехала пара конных полицейских и попыталась разогнать толпу. Они действительно имели серьезные намерения, но Гитлер принялся бранить их, используя всю мощь своего армейского словарного запаса, и стал выспрашивать у них, что они имели в виду, обнажая сабли против своих друзей. Разве они не понимают, что у них есть эти сабли только потому, что люди вроде Гитлера и его нацистов сражаются с коммунистами, которые отобрали бы у них эти сабли? Он выдал такой шквал оскорблений и аргументов, что в конце концов полиция просто сдалась и ускакала.
