Зарницы в фиордах - Матвеев Николай Сергеевич (полная версия книги txt) 📗
— Одна, две, три… восемь, — считал Леонов.
Восемь грузовиков прошли мимо. Пора! Раздался взрыв, и одна из машин завертелась на месте. На нее налетела другая, третья! Летевшие со всех сторон гранаты и автоматные очереди превратили дорогу в настоящий ад.
Шабалин и его катерники услышали разрывы ручных гранат и стрельбу. Услышали звуки боя и немцы на береговой батарее. Прожекторы с вышек стали хлестать лучами дорогу и море, а над побережьем повисли ракеты. Немцы «повесили люстры» — осветительные ракеты с ярким, слепящим светом. При таком освещении все хорошо видно, хоть газету читай! Катера как можно ближе подошли к берегу.
— Может, не заметят, — волновался Шабалин. — Но даже если и заметят, надо ждать и держаться. Все равно не уйдем отсюда!
А в это время Леонов с товарищами вступили в рукопашный бой с врагом. Леонов схватился с здоровенным егерем, который меньше всего собирался сдаваться в плен. Он схватил автомат и вскинул его. Чудом Леонов успел отбить оружие в сторону — пули просвистели над его ухом.
Но егерь не растерялся и кинулся на разведчика, пытаясь схватить его за горло. Противники покатились по снегу. В руках у немца оказался нож. С трудом увернувшись от разъяренного фашиста, Леонов изо всех сил ударил его рукояткой маузера по голове. Тот замер. Один «язык» уже был. Задание выполнено, можно возвращаться. Но тут из-за валунов появилась группа разведчиков, которые тащили еще одного бесчувственного немца. Теперь задание выполнено на двести процентов — есть два пленных и документы…
Разведчики кинулись к берегу. Трудные минуты переживали в это время катерники: совершенно ясно, что идет серьезный бой, а тут приходится стоять в стороне и ждать. А вдруг товарищам нужна помощь? Ведь как узнаешь? Нельзя покидать свой пост. Противник перенес свет прожекторов ближе к морю, но темная его поверхность оставалась совершенно пустынной. Недаром у Александра Осиповича Шабалина слава самого хитрого катерника. Все-таки умудрился он прижаться к скалам, под каменным навесом. На берегу вдруг вспыхнул огонек. Вспыхнул и погас. Потом еще несколько. Огоньки перебегали с места на место — это торопились разведчики к морю, туда, где их ждали катера. Наконец-то товарищи вернулись, теперь ждать недолго, скоро можно будет уходить.
Катера шли с приглушенными моторами, ловко увертывались от лучей прожектора. Шабалин приказал сбросить дымовые шашки — едкий запах щекотал ноздри, проникал в легкие. Ну ничего, дышать трудно, зато надежно прикроет она корабли. Немцы старательно обшаривали прожекторами побережье, наверное, думали, что разведчики укрылись в сопках. А тем временем катера спокойно уходили в море.
Через некоторое время эта операция была отражена в двух документах.
В немецкой сводке было написано, что русские высадили в Северной Норвегии с целью ее оккупации крупный десант, который якобы был частично уничтожен, частично сброшен в море. Далее красочно расписывалась вся операция, но нигде не упоминалось о нанесенном фашистам уроне. На самом деле в десанте было всего тридцать три человека, но у «страха глаза велики», и немцам, наверное, показалось, что было не тридцать три, а триста. Вообще говоря — оценка правильная: когда надо бить врага, каждый советский солдат стоит десяти.
А в наградном листе Шабалина было написано следующее:
«В декабре высадил разведгруппу на маяк противника, забрал маячника, давшего ряд ценных сведений. 20/XII высадил разведгруппу на территорию противника. В результате этой группой было уничтожено четыре автомашины, взято в плен два немецких обер-ефрейтора».
Лишнее подтверждение того, что каждый факт можно воспринимать с разных точек зрения.
ГЛАВА X
Бой 23 декабря 1943 года.
Даже сейчас, когда военные годы отступили на четверть века, молодым морякам приводят его как пример отваги, мужества и смекалки. Две предыдущие ночи катерники высаживали десантную группу Виктора Леонова на вражеский берег. И до этого приходилось североморцам доставлять разведчиков, потом возвращаться на базу и снова уходить в море. Но в этот раз разыгралась такая непогода, что катера ТКА-12 и ТКА-13 с трудом дошли до основной базы и даже не смогли пополнить наполовину израсходованный запас горючего — штормом могло катера сильно повредить о сваи причала. О выходе в море нечего было и думать, и катерники отправились домой на отдых.
Спрятанная в расщелине скалы землянка на краю маленькой площадки и была тем домом, где проводили короткие часы отдыха моряки. Это место сразу приглянулось катерникам, и они не пожалели сил и времени, чтобы оборудовать в нем себе жилье и наладить телефонную связь с КП СОРа (Северного оборонительного рубежа). И теперь, когда позволяла погода и катера могли подойти к берегу, моряки шли домой. Хотя тропка, ведущая вниз, к берегу, к катерам, была почти отвесной, катерники по ней быстро спускались и поднимались в любое время — так изучили все ее повороты и опасные места.
Только команды ТКА-12 и ТКА-13 расположились на отдых, как вдруг резко зазвонил телефон. Приказ был лаконичен:
«Обнаружено 26 вымпелов. Выйти в море на перехват каравана».
Воздушная разведка обнаружила в районе мыса Маккаур вражеский конвой: три транспорта, в охранении эскадренный миноносец, четыре тральщика, десять больших катеров — морских охотников и восемь сторожевых кораблей. К концу 1943 года такие большие конвои уже были не в новинку: потеряв немало своих кораблей, фашисты теперь не скупились на охрану. Вот и на этот раз каждый транспорт сопровождало по семь-восемь боевых единиц. Приказ был ясен — атаковать конвой на переходе между Варде и Киркенесом. Для выполнения задания должны были идти пять катеров из вновь сформированного 1-го отдельного, дивизиона торпедных катеров (ОДТКА).
Три катера вышли из основной базы, а два торпедных катера ТКА-12 и ТКА-13 должны были подсоединиться к ним в пути у полуострова Рыбачий.
Когда моряки быстро собрались и вышли из землянки, командир отделения мотористов ТКА-12 Виталий Захаренко сказал: «Ребята, смотрите, что это? Откуда их столько налетело?»
Действительно, над покрытыми белым снегом скалами кружилась огромная стая ворон. Как будто темная туча закрыла небо, а откуда-то со стороны все летели и летели черные, мрачные птицы… Моряки дали несколько автоматных очередей, и потревоженная стая с пронзительным карканьем, шурша крыльями, улетела.
— Словно какое-то предзнаменование, — сказал кто-то.
— Скорее массированный налет, — поправили его товарищи. — Посмотрим, что дальше будет.
А дальше должен был быть бой…
Еще в начале войны в такую погоду никогда бы не разрешили катерам выйти в море. Даже большому кораблю трудно ходить в таких условиях, не говоря уже о маленьких, сделанных из еловых и сосновых досок катерах. Но война заставила пересмотреть обычные понятия.
Сборы были недолгими — ждали, пока прогреются моторы, — все остальное было проверено и подготовлено. Правда, горючего маловато, но район плавания небольшой — на него вполне должно хватить. Североморцы знали, что бой предстоит трудный: силы противника намного превосходят наши. Да кроме того, чтобы вести бой полярной ночью, надо обладать особым умением и сноровкой.
Катера шли, не зажигая огней. Единственный ориентир — маленький зеленый сигнальный огонек на самом краю материка — мысе Коровьем. Моряки напряженно всматривались в темноту — в любую секунду могли появиться корабли противника.
По радио поступила шифровка, в которой говорилось, что на перехват противника уже вышли катера, и определялось место встречи. Катер ТКА-12 вел старший лейтенант Георгий Паламарчук и ТКА-13 — капитан-лейтенант Шабалин. Корабли уже были в море, как вдруг ТКА-13 свернул с курса влево, а потом пошел обратным курсом, на базу. По-видимому, во время высадки разведчиков на норвежский маяк у ТКА-13 «топляком» — плавающей доской или бревном, попавшими под гребной винт, была погнута лопасть. Двигатель не мог работать на полную мощность, поврежденная лопасть давала сильную вибрацию, грелись подшипники, в машинное отделение стала поступать вода. Все это грозило серьезной аварией, и катер Шабалина не мог идти дальше.
