Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Кессельринг Альберт
Когда о том, достоин ли офицер звания фельдмаршала, судят по достигнутым им результатам, никому не придет в голову спрашивать, является ли он выходцем из сухопутных войск или из люфтваффе. И все же я хотел бы дать всем фельдмаршалам от авиации один совет: не становитесь односторонними специалистами, учитесь мыслить не только категориями ВВС, но и категориями ВМС и сухопутных сил.
Глава 11.
Операция «Морской лев» и битва за Британию
Перспективы вторжения в Англию.
– Бестолковость плана операции вторжения.
– Роль люфтваффе. – Военно-воздушные силы противника.
– Первая фаза, август-сентябрь 1940 года.
– Черчилль и «Морской лев».
– Вторая фаза, сентябрь 1940 года – июнь 1941 года.
– Бомбардировки Лондона.
– Промышленные предприятия как цель авиаударов.
– Принципы нанесения бомбовых ударов.
– Люфтваффе – палочка-выручалочка до нападения на Россию.
– Черчилль и война в воздухе
Подготовка к проведению операции «Морской лев», целью которой было вторжение в Англию, – яркое свидетельство того, что у нас отсутствовало планирование данной военной кампании. Ни в политической, ни в военной области не были предприняты скоординированные приготовления к войне против Англии. Существуют четкие доказательства того, что даже осенью 1939 года, когда решение о проведении кампании на западе было уже принято, наши подготовительные шаги ни в коей мере не предусматривали вторжения в Англию. Даже с учетом того, что в данном случае Верховному командованию вермахта и Гитлеру явно не хватало дальновидности, и при том, что Гитлер не рассчитывал на легкую и быструю победу над западными державами, явное игнорирование ими необходимости такого вторжения, очевидной для любого военного, не поддается пониманию. Любой, кто знал, с какой скрупулезностью Гитлер контролировал приготовления к другим кампаниям и пытался спрогнозировать их возможный исход, неизбежно должен прийти к выводу, что его нерешительность в случае с Англией связана с тем, что он стремился избежать открытого конфликта с ней. На мой взгляд, он всерьез верил в то, что Англия примет его мирное предложение. Однако в любом случае пренебрежение необходимыми приготовлениями к военным действиям было и остается грубейшим просчетом. Кроме того, как Гитлер, так и Генеральный штаб вермахта мыслили категориями континентальной войны, и их смущала перспектива столкновения с противником, отделенным от континента морским пространством. В этом с ними был солидарен адмирал Редер. Если сухопутные войска без энтузиазма относились к идее проведения операции против Великобритании, то военно-морские силы были явно настроены против нее. Однако мы, высшие офицеры люфтваффе, включая рейхсмаршала, были настроены более позитивно. Учитывая, что нас, представителей ВВС, нередко упрекали в излишнем оптимизме, наше более позитивное отношение – я намеренно использую именно эти слова – было вполне в духе нашей обычной позиции. Кто не рискует, тот не побеждает! Общая тенденция, характерная для военных действий до интересующего нас момента, явилась первой предпосылкой для оценки ситуации. Три победные кампании продемонстрировали, на что способен германский вермахт. Английские экспедиционные войска были сметены с поля боя. Для того чтобы перевооружить и переоснастить их, нужны были месяцы. Королевские ВВС понесли тяжелый урон. 6 сентября число их истребителей сократилось до самого низкого уровня. Многие их аэродромы, включая наиболее удачно расположенные, серьезно пострадали. У англичан не было бомбардировщиков, способных оказывать поддержку наземным войскам, а их средние бомбардировщики, например «веллингтоны», заплатили за свои немногочисленные вылеты очень тяжелыми потерями. В целом действия остававшейся в распоряжении англичан бомбардировочной авиации можно было сдержать одним лишь огнем зенитной артиллерии, и рано или поздно ее самолеты должны были стать добычей германских летчиков-истребителей, которые давно уже изголодались именно по таким целям. Что касается британской истребительной авиации, то благодаря применению соответствующей тактики ее можно было рассеять, обработать огнем и уничтожить; кроме того, используя парашютно-десантные войска, перебрасываемые на планерах, мы могли взорвать или каким-либо другим способом вывести из строя английские радары, таким образом лишив британскую оборону возможности управлять действиями своих летчиков. Англичане не могли претендовать на господство в воздухе в его классическом понимании по той простой причине, что ударная мощь их ВВС была недостаточной для того, чтобы сокрушить атакующую воздушную армаду осуществляющего операцию вторжения противника, если это вообще было возможно; действия же тех сил и средств, которыми британские ВВС располагали, можно было парализовать.
Германские ВВС не могли в одиночку справиться с британским военным флотом; решение этой задачи предполагало использование всех имеющихся в распоряжении командования сил и средств – военно-воздушных, военно-морских и отчасти наземных. Огромное значение при этом имели установка мин и действия тяжелой береговой артиллерии. Поскольку воды вблизи английского побережья были весьма плотно заминированы, а для того, чтобы убрать мины путем траления, требовалось немало времени, маневры британских ВМС в проливе были довольно сильно ограничены. Даже в то время я не понимал отношения наших военно-морских сил к проблеме береговой артиллерии, а впоследствии, приобретя опыт боевых действий в Средиземноморье, – и подавно. Вполне естественно предполагать, что береговые батареи противника следовало подавить – в этом смысле можно было ожидать хороших результатов от артиллерийского огня через пролив и бомбовых ударов авиации. Однако ставить в качестве условия начала вторжения подавление всей английской береговой артиллерии в полосе нашего наступления и в соседних секторах побережья – это уже было чересчур.
Это требование напоминает мне о беседе с представителями Верховного командования Италии в 1942 году, когда итальянские военно-морские силы в качестве условия проведения ими операции по высадке на Мальте поставили уничтожение береговых батарей. Я ответил, что это условие выполнить невозможно, и сказал, что неоднократно был свидетелем наступательных операций, когда артиллерия противника не только не была подавлена, но и действовала весьма активно, что, однако, не мешало успеху наступления. Даже если бы артогнем и были потоплены один-два корабля – что, кстати, отнюдь не обязательно означало бы гибель всего экипажа, – подобные потери при успешном завершении операции, способной решить исход всей кампании, а то и всей войны, можно было считать вполне приемлемыми.
Кроме того, я возлагал большие надежды на самоходные паромы Зибеля, которые без труда можно было собрать в большом количестве. В 1940 году у меня еще не было опыта Тобрука, где два из четырех английских эсминцев были выведены из строя одним только огнем орудий калибра 8,8 сантиметра, или Анцио-Неттуно, где корабли, защищенные толстыми броневыми плитами, не смогли выдержать огня береговой артиллерии малого и среднего калибра. Тем не менее, я был уверен, что использование большого количества самоходных паромов Зибеля с установленными на каждом из них тремя 8,8-сантиметровыми зенитными орудиями и пулеметами значительно усилит нашу противовоздушную оборону и защитит наши минные поля от тральщиков противника. Кроме того, самоходные паромы могли прикрыть наши войска, форсирующие пролив, от атак легких кораблей противника. Мне известна неприязнь военно-морских сил ко всем плавающим конструкциям, не соответствующим классическим канонам кораблестроения. Тем не менее, самоходные паромы, придуманные благодаря инженерному гению Зибеля, и десантные суда могли бы быть с таким же успехом использованы для транспортировки войск через Ла-Манш, как впоследствии в Мессинском проливе и при преодолении водного пространства между Сицилией и Тунисом.
