Во имя истины и добродетели (Сократ. Повесть-легенда) - Фомичев Николай Алексеевич (читать книги онлайн .TXT) 📗
Но, не зная, что есть солнце, полюбил его Сократ и стал встречать восход воздетой вверх рукой и словом:
«Тебя, кто щедро дарит животворящий свет земле и людям, приветствую и славлю!»
И гоплиты потешались над его причудой, пока им это не приелось, ибо Сократ не обращал ни на кого внимания и каждый восход встречал приветствием. Когда же и Эсхин, молящийся богам, выразил удивление, что Сократ не олимпийцам поклоняется, а бездушному светилу, он ответил:
— Я потому славлю солнце, что, хотя и не знаю, что оно такое, есть ли у него душа или оно бездушно, но постоянно его ощущаю и вижу его благие деяния. Богов же я совсем не ощущаю и деяний их не вижу, кроме тех, которые творят природа или смертные, а приписывают богам.
— Сократ, как ты можешь утверждать о незнании тобой божественных деяний! — вспылил Эсхин. — Все ведь только и говорят о них, и народ в своих домах, и жрецы в храмах. Да и поэты о том же пишут. Или ты не доверяешь и свидетельству Гомера?
И сказал Сократ с усмешкой:
— Да в том-то и дело, дорогой Эсхин, что говорят о бессмертных те же люди. К тому же я сильно сомневаюсь, чтобы те, кто восхваляет олимпийцев и славит их деяния — хоть те же жрецы или даже Гомер, ощущали их сами пли видели хоть разочек…
Ужаснулся речи Сократа Эсхин и из любви к нему умолял для его же блага не высказывать хотя бы на людях подобного святотатства.
— А не кажется ли тебе, дружище, — спросил его Сократ, — что пришла нам пора, если только мы хотим истинного знания, положиться на собственный ум, а на веру слов не принимать?
Но Эсхин не понял сомнений друга своего, Критон же находился в Мунихии, ибо гоплитов-афинян перевели в то время на границу с враждебной Беотией [11] в крепость Филы…
Доспехи же воинов сняли Сократ и Эсхин, чтоб надеть на себя хитоны [12] в достопамятный канун сражения у города Саламина, что на Кипре, где персидские войска были уничтожены афинскими и тем положен конец греко-персидским войнам.
С радостной душой ступили юноши на землю родины, ибо здоровы и сильны были их натренированные, опаленные солнцем тела. Гармоничностью сложения они могли сравниться с «Дискоболом» знаменитого ваятеля Мирона, и ждала их скорая встреча с родными, с Критоном, а может, и с любимыми…
Но не радостью встретил отчий дом Сократа в доме Алопеки [13], а трауром: в одночасье взял Аид [14] обоих, Софрониска и Фенарету, и тела их были похоронены. Тогда пришли к горюющему другу Эсхин и возмужавший и серьезный Критон, и Критон в утешение товарища подарил ему свиток сочинений философов, учивших хладнокровно сносить любые удары судьбы; Эсхин же утешил Сократа строфой поэта:
И, оправившись от горя, взял Сократ тоскующей по созиданию рукой отцовский молоток ваятеля и принялся за обработку камней, высекая из мрамора на продажу трех юных и прекрасных спутниц Афродиты [16], богинь дружбы и радости Харит. Но общительность души Сократа влекла его к людям, и, оставив молоток, он уходил на агору, на рынок, послушать новости и повидать друзей.
Новостями же в ту пору славились Афины, особенно теми, которые касались имени красавицы Аспасии и главного из десяти афинских стратегов, Перикла, выходца из древнего аристократического рода Алкмеонидов. Говорили, что род этот проклят богами за осквернение храма убийством скрывшихся в нем мятежников. Но Перикла нарекли «достойнейшим из эллинов» за благие дела защитника прав народа, укрепление Морского союза [17] и победу над персами, а еще Громовержцем за исключительный риторский дар: будто молниями, разил он речами своих противников в совете, аристократов, и речами же утихомиривал бушующие страсти народа, склоняя большинство на свою сторону.
Но увидевши впервые Перикла, шествующим на агору, подивился Сократ невзрачности именитого человека, его дынеобразной голове, его обыкновенной поступи простолюдина — ни величия в ней, ни надменности; к тому же он шагал, чуть отвернув голову в сторону, как ходят одноглазые; с виду был он прост и серьезен и на каждое приветствие встречных вежливо вскидывал вверх правую руку.
Услышав же речи Перикла заново подивился Сократ: смуглое, малоподвижное лицо вождя демократии вдруг ожило, облагородилось, как озаренное светом ума, огненный взгляд, устремившись в толпу, заворожил ее, как взгляд заклинателя, весь он будто вырос и издали напоминал фигуру Громовержца, облаченного в хитон; суть же речей его Сократ одобрял: убедить народное собрание в необходимости расходовать казну не столько на желудки, сколько на цели военного и культурного возвышения города. И, восхитившись умом и красноречием Перикла, подумал тут Сократ: «Так вот почему Аспасия предпочла красавцам, домогавшимся ее любви, немолодого, некрасивого стратега…»
Не видел он еще Аспасии, но толки о ней возбуждали его любознательность. Рассказывали, что эта чужеземка из Милета [18], дочь купца Аксиоха, не только хороша собой, но образована не хуже юношей, окончивших гимнасий, и что она, обладая врожденным даром красноречия, обучала милетян риторике. В Афины же она приехала к родным да так здесь и осталась, не из любви к самому городу, такому же пыльному и знойному, как ее родной Милет, и занятому, как и везде, заботами о хлебе насущном, а покоренная мыслью Перикла превратить Афины в просвещенный центр Эллады. Как говорили, давала она бесплатные уроки красноречия в домах своих сородичей, произнося речи на заданную тему, и состязалась в диалектике [19] с друзьями. И оттого, что в этих домах общалась она без всякого стеснения с мужчинами, прозвали ее строгие в правах афиняне гетерой [20]. Когда же в дом, где проживала чужеземка, стал заглядывать чаще и чаще Перикл, сплетники не преминули объявить Аспасию его наложницей…
И, желая познакомиться с Аспасией, просил Сократ содействия в том философа Анаксагора, ибо сам не был вхож ни к состоятельным ее родным, ни к друзьям ее родных.
К ученикам же Анаксагора Сократ пристал вскоре как вернулся из Филы, чтобы лучше, в живой беседе, познать его учение, а также из почтения к его великодушию и простоте. Родом был Анаксагор из Клазомен, что в Малой Азии, и философии учился у Анаксимена, того самого, кто говорил, что первоначало всего сущего воздух и беспредельность и что светила-звезды движутся не над землей, а вокруг нее, утверждая тем самым шарообразие земли и беспредельность материи. И, будучи по рождению знатным и богатым, раздал Анаксагор свое наследство родственникам, а на их упреки, что он не заботится о своем добре, ответил: «Так почему бы вам о нем не позаботиться?» И, оставшись ни с чем, занялся умозрением природы, так углубившись в это занятие, что когда его спросили, зачем он явился на свет, Анаксагор сказал: «Для наблюдения солнца, луны и звездного неба».
Учение свое он излагал как в письменном виде, так и устно, в гимнасии Академа. Много лет живя в Афинах, как говорили, на приношения друзей, он был готов на философский спор с любым, кто пожелает, хоть на улице, на рынке или даже в лесхе [21]. И доказывая, что «всему в мире сообщает порядок и всему служит причиной Ум», настолько он его возвысил, что даже оспаривал — в кругу учеников — существование богов на том основании, что во льдах Олимпа они бы замерзли, на раскаленной глыбе солнца сгорели, а в морской пучине, так же как и под землей, задохнулись бы без воздуха. И Сократу, который и сам высказывал сомнения в божественных деяниях, да только говорил об этом на ухо друзьям, жутко становилось от таких речей Анаксагора, ибо знал: карают Афины безбожников смертной казнью.
