Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. - Каменецкий Евгений
Критиковать и ставить под сомнение все официальные данные, не приводя никаких других документальных источников, — это самое легкое и вместе с тем и самое бесплодное занятие. Нужна критическая, но конкретная работа. Нельзя верить как многим сообщениям германского командования о наших потерях, так и докладам наших штабов о немецких потерях, ибо потери противника в ходе боев трудно точно установить.
Так, германское командование в 1941 году сообщало о том, что в районе восточнее Киева ими взято в плен 665 тысяч военнослужащих. Но к началу Киевской операции Юго-Западный фронт имел всего в своем составе 627 тысяч человек. Причем вышли из окружения 150 тысяч человек, часть войск успела отойти до начала окружения. По германским данным, под Севастополем и в некоторых других районах немцы взяли в плен больше людей, чем их было вообще в составе действующих там советских войск.
За время войны были также большими потери в вооружении и военной технике. Советская Армия потеряла 61,5 тысяч орудий и минометов полевой артиллерии, 83,5 тысяч танков, 13 тысяч самоходно-артиллерийских установок, более 46 тысяч самолетов, 1014 боевых кораблей. Ежесуточно в советских войсках в среднем выбывало 11 тысяч единиц стрелкового оружия, 68 танков, 224 орудия и миномета, 30 самолетов.
Потери германских вооруженных сил, как уже говорилось, были значительно больше.
Если к концу войны фашистская армия вообще перестала существовать и потеряла все вооружение, произведенное ею перед нападением на СССР и в ходе войны, то советские вооруженные силы к этому времени на своем оснащении имели 35,2 тысячи танков и САУ — в 1,6 раза больше, чем у нас было к началу войны, орудий и минометов — 321,5 тысячи единиц (превышение в 2,5 раза), боевых самолетов — 47,3 тысячи (в 2,4 раза больше).
Нельзя не отметить и еще одного обстоятельства. Наши потери могли быть намного меньше, если бы западные союзники открыли второй фронт, как первоначально намечалось, в 1942 или в 1943 году. Пользуясь скованностью германских войск на восточном фронте, командование союзников не спешило, из года в год откладывая открытие второго фронта, ту или иную операцию. Но этого не могло себе позволить советское командование, ибо от сражений под Москвой, Сталинградом, Курском и других уклоняться было невозможно. Искренне заинтересованное в быстрейшем окончании войны, оно более последовательно выполняло и союзнический долг, иногда начиная по просьбе союзников операции ранее установленных сроков, как это было, например, в Висло-Одерской операции в январе 1945 года.
В последние годы много рассуждают о «белых пятнах» истории. Однако надо различать «пятна», связанные с недостаточной степенью познания тех или иных исторических явлений, которые действительно необходимо продолжать изучать, и «пятна», порожденные некомпетентностью авторов, незнанием и неглубоким пониманием того, что уже военно-исторической наукой выявлено. Для дилетанта вся история — это сплошное «белое пятно». Но история здесь ни при чем. И поэтому не стоит валить с больной головы на здоровую и пытаться превращать все эти «белые пятна» в черные.
Подводя итог рассмотренному, ради элементарной объективности и постижения исторической истины можно еще раз подчеркнуть, что при оценке событий Великой Отечественной войны следовало бы не упускать из виду, чем кончилась война, кто в ней победил.
Неопровержимые факты истории свидетельствуют о том, что в 1945 году была достигнута действительно Великая Победа, определившая всю судьбу человечества в двадцатом столетии.
Одним из важнейших факторов, оказавшим влияние на ход и исход войны, были военная наука, отражавшая военно-теоретические взгляды, и военное искусство как область практической деятельности по подготовке и ведению вооруженной борьбы. До войны и в ходе нее по важнейшим вопросам строительства, подготовки и применения вооруженных сил существовали различные военно-теоретические взгляды, не прекращалась полемика о их связи и взаимодействии с военной доктриной государства.
Понятие военная доктрина как система официально принятых в государстве взглядов по оборонным вопросам впервые было введено в нашей стране по инициативе М. В. Фрунзе. И утверждения о том, что к началу войны в нашей стране не было даже своей военной доктрины, являются несостоятельными. Международная обстановка, интересы обороны страны требовали дать ответы на ряд сложных вопросов, связанных с определением возможных военных угроз и вероятных противников, характера войны, направленности военного строительства и боевого применения Вооруженных Сил. И ответы на эти вопросы были определены, они составляли основы военной доктрины. Дело другое, насколько они были обоснованными.
Научные основы военной доктрины определялись, исходя из понимания развития общественных процессов и военно-теоретических знаний того времени.
В соответствии с этим политическая сторона советской военной доктрины с самого начала исходила из того, что нашему государству война не нужна, из его приверженности к миролюбивой политике. Но вместе с тем, как говорил В. И. Ленин: «…Взявшись за наше мирное строительство, мы приложим все силы, чтобы его продолжать беспрерывно. В то же время, товарищи, будьте начеку, берегите обороноспособность нашей страны и нашей Красной Армии как зеницу ока…»
В соответствии с такой установкой на протяжении всех лет существования советского государства борьба за мир и готовность к отражению агрессии составляли главную суть военно-политической стороны военной доктрины. В военно-политическом плане военная доктрина носила оборонительный характер. При этом исходили из положения о том, что войны теперь ведутся народами, и для ведения войны нужна мобилизация всех сил и средств государства. Большое значение придавалось моральному и экономическому факторам. С учетом этого прилагались огромные усилия для индустриализации страны, повышения ее экономической самостоятельности и оборонной мощи.
При разработке военно-технической стороны военной доктрины учитывалась возможность объединенного выступления коалиции капиталистических государств против нашей страны. Однако недостаточно учитывалась возможность размежевания и изменения расстановки военно-политических сил в мире.
Против какого конкретно противника, отражая агрессию, надо быть готовым воевать, стало наиболее четко вырисовываться с приходом к власти в Германии фашизма. В оперативных планах нашего Генштаба стали исходить из того, что Советскому Союзу надо быть готовым воевать на Западе — против Германии и на Востоке — против Японии.
Понимая неизбежность военного столкновения с Германией и Японией, советское руководство вместе с тем недостаточно правильно оценивало вероятные сроки начала агрессии. Особенно отрицательно повлияла на развитие событий ошибочная установка, что Германия не будет вести войну одновременно на два фронта и может начать войну против СССР только после выхода из войны Великобритании. Гитлер же исходил из того, что Великобритания, находясь за Ла-Маншем, не представляет серьезной угрозы для Германии на континенте, и планировал нападение на СССР.
При оценке продолжительности войны у нас ориентировались в общем-то на длительную ожесточенную борьбу с сильным противником, на необходимость рационального сочетания всех видов вооруженных сил и родов войск. Однако, в противоречии с этим, давали о себе знать и установки на легкую войну, быстрый перенос ее на территорию противника.
На XVIII съезде партии нарком обороны К. Е. Ворошилов заверил делегатов, что враг будет смят и уничтожен накоротке. Только после советско-финляндской войны в этом отношении наступило некоторое отрезвление. Последовал отказ от тезисов «легкой победы» и «малой кровью». Однако требовались не только формальный отказ от этих лозунгов, но и коренная перестройка подготовки органов управления и войск, на что времени уже не хватило.
Многие в принципе правильные социально-политические, экономические и военные установки по подготовке страны и вооруженных сил к отражению агрессии не были до конца проведены в жизнь. С большим опозданием, а в ряде случаев уже в ходе начавшейся войны, пришлось осуществлять задачи перевода народного хозяйства, армии и флота с мирного на военное положение.
