Неподведенные итоги - Рязанов Эльдар Александрович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

— Если бы мне сейчас предложили выбор между Родиной и свободой, я бы выбрал свободу.

У него был достаточно горестный личный опыт, чтобы сделать именно такой выбор...

Когда вихрь встреч поутих, мы засели за работу. Мы просидели вместе бок о бок, что-то сочиняя, поправляя, сокращая, дорабатывая, дописывая. Единственное, о чем сожалел Войнович, что я уперся и выбросил сцену, где Гладыщев поит Чонкина самогоном из дерьма и того рвет. Мне не казалось, что эта сцена соответствует хорошему вкусу. Мы немного поспорили, и Войнович сдался. В остальном он одобрил наше общее детище. К сожалению, мне не пришло в голову предложить ему поставить на экземпляре свою подпись. Просто у меня не было опыта работы с зарубежной фирмой.

Не успел Войнович отбыть в Мюнхен, как в газете «Ветеран» появилось письмо членов клуба «Золотая Звезда», в который входят Герои Советского Союза и полные кавалеры ордена Славы. Называлось это письмо «Кощунство». Письмо адресовалось главным редакторам журналов «Юность» и «Огонек». Приведу некоторые цитаты:

«Над чем смеется господин Войнович, что стало предметом его глумления? Прежде всего это первый день Великой Отечественной войны... Именно этот день всенародной скорби стал предметом осмеяния В. Войновича. Могли ли мы, фронтовики, в годы войны предполагать, что эта трагедия станет сюжетом для серии анекдотов?.. Вот уж поистине нет предела цинизму и издевательству!.. А как глумится В. Войнович над деревенскими женщинами и всеми жителями деревни Красное! Примитивизм мышления и поступков, животные чувства, похабщина, умственная отсталость — вот что приписал он им. Все это пронизано злобой ко всему советскому, ко всему русскому. Издевательство, брезгливость элитарного господина к „черной кости“ свидетельствуют об отсутствии у автора элементарной порядочности...»

Прочитав это письмо, я огорчился ужасно, у меня случился стресс, у меня заболело сердце. Я всегда испытывал и испытываю чувство безмерной, трепетной благодарности к тем, кто защитил Отечество от вторжения гитлеровских полчищ. Для меня подвиг народа в Великой Отечественной войне священен. Но почему же мы так однообразно суровы? Великий Гоголь говорил: «Разве комедия и трагедия не могут выразить ту же высокую мысль?.. В руках искусного врача и холодная, и горячая вода лечит с равным успехом одни и те же болезни. В руках таланта все может служить орудием к прекрасному, если только правится высокой мыслью послужить прекрасному».

У нас всегда уничтожали сатириков, считали их врагами. Вспомним хотя бы М. М. Зощенко. А насмешка, если хотите, — высший способ выражения любви к Родине со стороны сатирика, причем значительно большей и действенной любви, нежели высокопарные слова, заклинания и восхваления.

В нашей литературе было очень мало смешных писателей, и понятно почему. Трудно сочинять веселое при такой страшной истории. Трудно дается юмор народу, который вынес на своих плечах монголо-татарское иго, который впитал в свои гены многовековое крепостное право, который пережил послереволюционные десятилетия, где было все: и братоубийственная резня, и два голода 21-го и 33-го годов, и уничтожение крестьянства, и великие репрессии, и страшная война, где мы победили, положив десятки миллионов человек, в четыре раза больше, чем противник. Наш народ никогда не жил хорошо. Ни до революции, ни после нее. И тем не менее именно чувство юмора способно сохранить нацию живой. Именно умение посмеяться, и в первую очередь над собой, говорит о живительной душе народа. Надо усвоить, что нация, не воспринимающая юмор, — мертва. А мы слишком уж часто бываем злобными, мрачными, грубыми, раздраженными, злопамятными. Национальный характер изменился к худшему, мы должны признать это... И, в частности, появление писем-окриков тому подтверждение.

Книга Войновича, если хотите знать, гимн русскому народному характеру, ибо в центре повествования два чистых, цельных образа — Ивана и Нюрки. Это два живых, естественных человека, которые смогли сберечь в себе опрятность души, честность, натуральность чувств — верность и любовь, доброту, способность к прощению, тягу к земле, страсть к труду, — и все это среди сталинского параноидального общества. Именно прекрасные черты, присущие главным героям книги, дороги автору и говорят о подлинном национальном русском характере, которым некогда мы славились.

Верно, в день начала войны крестьяне в романе Войновича не побежали в райвоенкомат, как хотели бы авторы письма «Кощунство», а рванули в сельпо за спичками, солью и мылом. Но, по-моему, это не клевета на народ. Напротив, это говорит о его здравом смысле, неверии в сталинский социализм, говорит еще о некоем «провидческом» даре крестьянства. Ибо как только становилось в стране нелегко, сразу исчезали товары первой необходимости. А что касается войны, то почти все мужики деревни ушли на фронт и своими жизнями заплатили за горькую Победу.

Это письмо не было одиноким. Некоторые отставные генералы занялись эпистолярным жанром. Пошли письма и в ЦК КПСС, и в газеты, и в Госкино с протестами против экранизации, с обвинениями в очернительстве, глумлении, святотатстве. Это все говорило еще и о том, что у нас привыкли видеть в искусстве покорную служанку, угождающую порой невежественному, безапелляционному мнению. Примитивный постулат, который нам вдалбливали в головы много лет, — «искусство в долгу перед народом» — заставил многих поверить в это. А искусство и литература — независимые субстанции и не подчиняются лозунгам и командному окрику. Но я для себя сделал выводы из писем принципиальных отставников и решил из предосторожности снимать фильм в какой-то степени партизанским методом. Обычно, когда делается фильм с участием войск, армия помогает кинематографистам. Но я уже знал мнение Политического управления Вооруженных Сил и понимал, что если мы обратимся к военным за помощью, то будет просто отказ. Наша просьба наверняка вызовет могучий шквал, направленный на запрет ленты. Поэтому реликтовый самолет ПО-2 мы искали не в Военно-Воздушных Силах, а в гражданской авиации. А «красноармейцев», действующих в конце повествования, нашли среди курсантов одного из невоенных училищ.