Дорога длиною в жизнь - Людников Иван Ильич (библиотека книг txt) 📗
Из трех дивизий корпуса (8, 74 и 148-я) одну мы вывели с одобрения командарма во второй эшелон. Это была 74-я дивизия генерал-майора Андроника Абрамовича Казаряна. 8-я дивизия обороняла передний край двумя полками. 229-й стрелковый полк полковника Данилы Кузьмича Шишкова я приказал тоже держать во втором эшелоне. Принимая такое решение, учитывал не только умение Казаряна и Шишкова быстро разобраться в сложной обстановке боя, но и их храбрость, решительность, необходимые для сокрушительных контратак.
Полоса обороны корпуса составляла тринадцать километров. На каждый километр фронта мы имели в среднем пятьдесят три орудия. Если искусно маневрировать их огнем в ходе боя, то на отдельных, наиболее опасных, участках можно значительно увеличить плотность артиллерийского огня. Мы заранее позаботились, чтобы лучшие расчеты орудий заняли позиции там, где противник сможет применить танки. Если добавить, что мы могли также надеяться на артиллерию армейского резерва и на крепкую поддержку авиации, то станет ясно: были приняты все меры, дабы враг не застал нас врасплох.
И все же напряжение, вызванное ожиданием скорого боя, не спадало. Из штаба армии регулярно поступала информация о противнике. С 2 по 4 июля мы получили два предупреждения о сроках начала вражеского наступления. На всех наблюдательных пунктах круглосуточно дежурили офицеры штаба корпуса. Начальник штаба полковник Г. Г. Андреюк четко и без суеты организовал работу всех служб корпуса, обратив особое внимание на средства связи.
Задолго до рассвета командарм Пухов сообщил, что, по данным разведки, гитлеровцы с утра перейдут в наступление. Командующий фронтом Рокоссовский принял решение провести контрподготовку в полосе нашей армии. В два часа двадцать минут ночи прозвучит команда «Буря», артиллерия корпуса откроет огонь и израсходует в течение тридцати минут половину боекомплекта.
Я взглянул на часы. Было два часа ночи.
— Все по местам!
Передав приказ командирам дивизий, мы стали ждать сигнала, и он поступил.
Из частей и соединений докладывают, что артиллеристы потрудились на славу. В ближайших тылах врага видны пожары и слышны взрывы. А он безмолвствует, ни разу не огрызнулся огнем пушек или танков.
Что это значит? Чем объяснить пассивность противника? Звоню командарму. Николай Павлович сразу снимает трубку. Голос спокойный, уверенный:
— Понимаю вас, Иван Ильич. Думать надо и за противника. Однако не сомневайтесь — он будет наступать. Будет! Готовьтесь его встретить.
Мысленно представляю обстановку в стане врага. Нет, я не тешу себя надеждой, что сейчас там царят смятение и паника. Достаточно и того, что внезапность, которой немцы так любят ошеломлять других, обернулась против них. Весь механизм наступления гитлеровцев, несомненно, уже готов к запуску. Мы упредили врага. И все же невозможно предугадать, как сработает этот тщательно отлаженный механизм.
В пять часов тридцать минут 5 июля две пехотные дивизии немцев, прикрываясь огнем и броней ста пятидесяти танков и самоходных орудий, перешли в атаку на передний край обороны 15-го корпуса.
Позади нашего переднего края — деревни Бузулук, Семеновка, поселок Согласный, дорога к местечку Троено. К ним и устремились «тигры» и «фердинанды». За танками двинулась пехота.
Грянул бой.
То, чего дорогой ценой добился противник в первой половине дня 5 июля, не назовешь клином, вбитым в нашу оборону, хотя высота с отметкой 226.4 на участке 8-й дивизии и поселок Согласный на левом фланге 148-й дивизии оказались в руках врага. Эту вмятину нам удалось быстро ликвидировать. Полк Шишкова решительной контратакой вернул высоту 226.4. Для 74-й дивизии генерала Казаряна час контратаки настал, когда уже смеркалось и бой затихал. После артиллерийской и авиационной подготовки части Казаряна ударили по гитлеровцам и отбросили их за рубеж Бузулук, Согласный.
Теперь можно было подвести итоги первого дня. Приняв на себя удар противника, левый фланг нашего корпуса сыграл роль наковальни, сломавшей острие танкового клина немцев. Сорок три танка, и среди них немалое число «тигров», были истреблены за один день в полосе корпуса.
Во время контратаки бойцы 229-го стрелкового полка взяли в плен командира роты штурмовой фашистской дивизии. «Когда вы ночью открыли мощный артиллерийский огонь, — показал пленный, — командир батальона сказал мне по телефону: „Русские, видимо, начинают наступать“. Ваш огонь причинил нам большие потери, но, оправившись и частично перегруппировавшись, мы начали артиллерийскую подготовку. Перед сигналом атаки командир батальона приказал мне поднимать роту в атаку и сообщил, что русские разбежались. Я выполнил приказ. Мы немного продвинулись в сторону ваших окопов, и тут на нас обрушился мощный шквал огня. Рота залегла. Невдалеке разорвался снаряд. Я потерял сознание. Когда пришел в себя., ваши солдаты поливали меня водой.
На войне я с 1939 года. Прошел всю Европу. Воевал во Франции. То, что я пережил сегодня, кажется мне страшным сном».
Мы не сомневались, что на другой день противник возобновит атаки. Но это не тревожило. Мы располагали необходимыми средствами обороны и убедились в боеспособности частей корпуса. Советские солдаты стойко выдержали первый натиск врага. Во время контратак они не только успешно отсекали от танков гитлеровскую пехоту, но и обращали ее в бегство.
В полночь разведчики донесли, что против левого фланга нашего корпуса противник сосредоточивает свежие силы, что в его ближайших тылах идет какая-то перегруппировка. Обстановка требовала высокой бдительности. С утра все прояснилось. Налет бомбардировщиков Ю-87 на участок, обороняемый дивизией Казаряна, сразу определил направление атаки, которую предприняла 78-я штурмовая дивизия немцев. Наступление поддерживали танки, пытавшиеся проложить дорогу своей пехоте через Семеновку на Троено.
Командный пункт генерала Казаряна находился на высоте 243.9, близ Семеновки. Оттуда он докладывал мне по телефону обстановку. Докладывал не просто четко и обстоятельно. Генералу Казаряну было присуще подлинное упоение боем.
— Товарищ генерал, хорошо вижу все. Наша артиллерия накрыла танки! На правом фланге дивизии горят пять танков, на левом — четыре. Впереди две машины подорвались на минах… Товарищ «Первый», загорелись еще два «тигра». Честное слово, пылают как факелы!
— Пехота? Как немецкая пехота? — спрашиваю Казаряна.
— Залегла. Мы ее пулеметным огнем прижали к земле. Главное — положить немца, а уж подняться мы ему не дадим…
Весело воюет генерал Казарян.
Подавить сопротивление нашей 74-й дивизии гитлеровцам не удалось. Вызвав новые танки, на ходу меняя направление атаки, они попытались обойти деревню Бузулук. На этот маневр врага мы ответили своим маневром: вражеские танки были встречены огнем двух артиллерийских противотанковых полков из резерва корпуса. Три часа длился ожесточенный бой, в котором противник потерял тридцать пять танков и много живой силы. Было еще далеко до сумерек, но атака гитлеровцев уже захлебнулась, а потом и вовсе прекратилась.
Таким образом, второй день наступления не принес немцам успеха.
Первая половина дня 7 июля прошла для нас относительно спокойно, и кое-кто, выдавая желаемое за действительное, стал уже поговаривать: немцы выдохлись.
Побывав в дивизиях генералов Мищенко и Казаряна, я доложил обстановку командарму. Николай Павлович Пухов в свою очередь проинформировал меня о положении на других участках армии и фронта. С южного фаса Курской дуги противник наносил мощные удары в направлении Белгород, Обоянь, но и там положение наших войск было прочным, устойчивым.
— Что побывали в частях — хорошо, — говорит командарм. — Но я не очень уверен в командире той дивизии, где вы еще не были. Учтите это и имейте в виду: немцы будут и впредь вас прощупывать, искать слабое место в боевых порядках корпуса.
Это было сказано спокойным, заботливым тоном. А выдержка и деликатность были органично присущи нашему командарму. Мы очень ценили его умение внимательно выслушивать подчиненных. Указания, если в них была нужда, он давал ясные, четкие. Таким же стилем работы отличались и ближайшие помощники Н. П. Пухова.
