Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе (Жюль Верн) - Брандис Евгений Павлович (онлайн книга без .TXT) 📗
И вместе с тем, вопреки общепринятому мнению, он вовсе не был кабинетным затворником. «Охота к перемене мест», унаследованная им от бретонских предков, нисколько не нарушала регулярных привычек и ничуть не снижала его творческой продуктивности.
Можно привести и другое признание — несколько автобиографических строчек из романа «Зеленый луч», свидетельствующих о том, что Жюль Верн был неутомимым путешественником и отчасти мог опираться в романах на свои личные впечатления:
— Я проплыл по Средиземному морю от Гибралтара до Леванта, переплыл Атлантический океан до Северной Америки, побывал в морях Северной Европы, и я знаю все воды, которыми природа так щедро одарила Англию и Шотландию.
О путешествиях писателя речь впереди. А пока что весной 1865 года, во исполнение своей давней мечты, он покупает деревенский дом на северном берегу Соммской бухты, в рыбацком поселке Ле Кротуа и остается там до глубокой осени. А затем в довершение своего плана приобретает по случаю почти новый баркас водоизмещением в восемь тонн и называет его «Сен-Мишель», именем покровителя французских моряков, широко распространенном в Нормандии и Бретани, как у русских поморов «Святой Николай». Это был выработанный веками тип небольшого шлюпа, которому рыбаки от Северного моря до океана вверяют свою жизнь.
По эскизу Жюля Верна баркас был переоборудован в яхту. Светлая большая каюта, превращенная в плавучий кабинет, позволяла подолгу жить и работать на борту «Сен-Мишеля». Чтобы иметь возможность постоянно выходить в море, он нанял двух бретонских матросов, пенсионеров французского военного флота, Александра Дюлонга и Альфреда Берло, которые были его неизменными спутниками в течение нескольких лет.
Весной 1866 года Жюль Верн возвращается в Ле Кротуа теперь уже на постоянное жительство, но сохранив за собой квартиру в Париже, где проводит зимние месяцы. Соединяя работу с отдыхом, капитан «Сен-Мишеля» направляет свой курс то на юго-запад к Гавру, то на север в пролив Па-де-Кале. Приобретая необходимые навыки, он стоит у руля, по рекомендациям лоции проводит судно между многочисленными островами, рифами, банками, то по створу приметных маяков, полуразрушенных башен, мысов, то по компасу. За первые месяцы он хорошо изучил французские берега. Идя в Гавр, он любуется из окон плавучего кабинета долиной реки Брель с фигурой золоченой мадонны над обрывистым меловым берегом, старинным замком со шпилем посредине долины в городке Э, живописными строениями Ле-Трепора, куда из Ле Кротуа можно легко добраться за время полной воды. А дальше, при благоприятном ветре, через три часа хода — Дьепп с готической башней церкви Сен- Жак и видной далеко с моря колокольней Нотр-Дам-де-Бон-Сетр…
В первый же сезон он добрался до Нанта, где его с нетерпением ждали родители, и оттуда взял курс на Бордо, чтобы встретиться с Полем Верном, офицером торгового флота. Братья плавали вместе около двух недель, а на обратном пути из Бордо капитан «Сен- Мишеля» выдержал ужасную бурю и впервые, по его словам, «испытал все, что испытывают настоящие моряки». Встречный ветер и сильное волнение задержали яхту в открытом море на трое с половиной суток.
Этцель, предпочитавший лечиться и отдыхать в комфортабельном отеле на Лазурном берегу, не мог разделять его чувств. В этом отношении друзья решительно расходились во вкусах. В то время как один упивался голубым небом, другой не уставал повторять — «море — моя стихия» и с весны до осени почти не выходил на берег. С обветренным загорелым лицом, окрепшей от физической работы мускулатурой, коренастый, плотный, он походил на человека, привыкшего чувствовать под ногами шаткую палубу, и, заходя в какой-нибудь порт, радовался, когда даже бывалые моряки принимали его за собрата.
В плавучем кабинете, где все было приспособлено для работы (стол, кресла, кровать, книжные полки и каждый предмет, вплоть до чернильницы «невыливайки» предохранялись от качки особыми креплениями), Жюль Верн, если не мешала погода, усердно трудился, как у себя дома, с пяти утра до полудня, и в эти «священные часы» никто его не смел тревожить.
Нельзя преуменьшать значения «Сен-Мишеля» в жизни писателя.
Сделавшись заправским яхтсменом, он плавал под парусами около шести месяцев в году. В общей сложности он провел на море не менее десяти лет, написав на борту своей яхты немало романов, целиком или частично связанных с морскими приключениями.
ПЛАВАЮЩИЙ ГОРОД
Железный колосс, созданный по проекту английского инженера Брюнеля, поражал необычайными габаритами: 210 метров в длину, 25 метров в ширину, водоизмещение 32 000 тонн! Пять дымовых труб, шесть мачт, изящные обводы корпуса придавали ему величественный вид. Отсутствие палубных надстроек превращало свободное пространство вдоль бортов в две широкие улицы. Трехмачтовые угольщики, которые ему отдавали свой груз, рядом с ним казались малютками. Гребные колеса диаметром около 17,5 метра приводились в движение паровыми машинами по пятьсот лошадиных сил, а гребной винт с размахом лопастей более семи метров — машиной в 1600 лошадиных сил. Корабль был также оснащен парусами общей поверхностью 5400 квадратных метров. Мощные двигатели в соединении с поднятыми парусами позволяли развивать скорость до 20 узлов. Грузоподъемность превышала 20 000 тонн. Экипаж состоял из 500 человек. В каютах можно было разместить около 4000 пассажиров.
До начала XX века мир не знал равного по размерам судна.
Жюль Верн не может говорить о «Грейт Истерне», не прибегая к словам в превосходной степени: «плавающий город», «пароход-исполин», «шедевр кораблестроительного искусства». Писатель видел в нем воплощение инженерного гения и технической мощи XIX века. Индустриального века, движущей силой которого стала энергия пара.
Но как трагична «биография» знаменитого судна! Экономически «Грейт Истерн» себя не оправдывал. Он разорил многих предпринимателей. Возможности парохода-гиганта превосходили потребности времени. К тому же еще слишком сильна была конкуренция парусного флота. Банкротство судостроительной компании, продажа корабля за 20 процентов стоимости еще До пробного плавания, смерть потрясенного неудачами Брюнеля — таково начало его злополучной истории.
Предназначенный для перевозки эмигрантов и грузов в Австралию, «Грейт Истерн» ни разу там не был. За семь лет эксплуатации он сделал не более двух десятков рейсов между Европой и Америкой.
В 1865 году о заброшенном лайнере вновь заговорила печать: его откупила англо-американская компания по прокладке трансатлантического кабеля. После нескольких безуспешных попыток работы были завершены и передана первая каблограмма. Успеху предприятия способствовала огромная грузоподъемность «Грейт Истерна», вместившего в свое чрево 3400 километров кабеля весом в 7000 тонн. Годом позже, к открытию в Париже Всемирной выставки, громадный пароход был приспособлен для перевозки туристов. Потом он снова стоял на мертвом приколе, ржавел и обрастал тиной, пока о нем наконец не вспомнили, чтобы… продать на слом.
18 марта 1867 года братья Верн прибыли в Ливерпуль, когда на корабле еще кипела работа, и с разрешения капитана Андерсона заняли свою каюту. Отплытие было назначено на 26 марта, а между тем еще накануне, 25-го, палуба была загромождена лесами. Но к вечеру все преобразилось. Леса были сняты, подъемные краны убраны, машины опробованы, бункеры заполнены углем, погреба — съестными припасами, склады — товарами. Внутри и снаружи все было надраено, вымыто, сверкало чистотой.
Могучий корабль медленно двинулся вперед по реке Мерси, миновал запруженную народом Ливерпульскую гавань и стоявшие на рейде суда. Около трех часов вошли в пролив Святого Георгия. С наступлением ночи береговая линия совершенно исчезла из виду, а на следующий день в океане поднялась буря.
