Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. - Каменецкий Евгений
Накануне наши звуковещательные станции несколько раз передавали на немецком и венгерском языках: слушайте все, завтра, 29 декабря, линию фронта перейдут советские парламентеры, у них — благородная миссия. Были точно указаны время и маршрут следования. Наверное, предупреждение сработало: над позициями тихо, ни пальбы, ни разрывов. Тишина, как в предгрозье. Чувства парламентеров напряжены. И вдруг…
— Кажется, начинается, — воскликнул Остапенко, каким-то шестым чувством определивший, что происходит у противника, и звук его голоса тут же поглощает длинная пулеметная очередь. Стреляют из окна дома, стоящего близ дороги. Все трое, точно по команде, падают на асфальт и скатываются в ровик.
И снова тихо-тихо. Остапенко всматривается в лица Орлова и Горбатюка. Эх, им бы оружие в руки — и пулеметчика поминай как звали! Но…
Парламентеры встают и, выпрямившись, высоко подняв головы, идут вперед. Навстречу им из придорожного прикрытия выходят офицер и несколько солдат противника, знаком показывают: стой! Быстро приблизившись, они надевают на глаза Остапенко, Орлова и Горбатюка плотные повязки и увозят куда-то на своей машине. Ехали, пожалуй, не больше получаса. Остапенко все время придерживал рукой полевую сумку с текстом ультиматума. Потом они спускались вниз по гулким ступеням каменной лестницы. Считали в уме: одна… три… десять… Впоследствии подполковник Тот точно определил: это был штаб дивизии СС, располагавшийся в бункере.
Когда у парламентеров сняли с глаз повязки, они увидели сидевших за столом трех немецких офицеров. Старший из них по званию — майор — кивнул головой Остапенко, давая понять, что готов его выслушать.
— Я получил приказ передать текст ультиматума командующему окруженной группировки войск генерал-полковнику Пфефферу-Вильденбруку, — на одном дыхании отчеканил Остапенко.
Эсэсовцы переглянулись. Майор поднялся из-за стола и, глядя поверх Остапенко, процедил.
— Генерал-полковник Пфеффер-Вильденбрук не примет ваш ультиматум. Но я обязан ему доложить и передать текст…
Спустя минуту он скрылся за массивной железной дверью. Наверное, целый час прошел в тревожно-томительном ожидании. Как знать, с чем вернется эсэсовец, — а если с приказом убить или пленить их?
Все трое — Остапенко, Орлов и Горбатюк, не сговариваясь, молча наблюдали за гитлеровцами. На лицах у офицеров — наигранная бравада и… ожидание близкого конца. Да, расплата для них не за горами. Неужели их командующий не образумится, памятуя о судьбе 6-й армии фельдмаршала Паулюса в Сталинграде?
Дверь в бункер с лязгом открылась уже с другой стороны, в ней появился тот же эсэсовец. Опять же, глядя куда-то под потолок, мимо Остапенко, он отрывисто произнес:
— Передайте своему командованию: ваш ультиматум отклоняется.
Парламентерам вновь надели повязки на глаза. Те же ступеньки бункера, ведущие наверх. Та же машина, на которой их отвезли на нейтральную полосу. Здесь у них сняли повязки, и они увидели неподалеку свою машину. К ней они идут, не прибавляя шагу, хладнокровно и с достоинством.
Когда до машины оставалось всего несколько шагов, Остапенко сказал своим спутникам:
— Жаль, что обреченная на гибель группировка немцев не приняла условия ультиматума, которые сохранили бы…
Не успел Остапенко закончить свою фразу, как грохнул взрыв мины, вздыбив рядом с дорогой фонтанчик земли, застучал, словно дятел, пулемет. Это оттуда, с вражеской стороны. Остапенко словно наткнулся на какое-то невидимое глазу препятствие, покачнулся и рухнул на дорогу, заливая ее кровью. Но и в эти секунды ускользающее, меркнущее сознание, видимо, выдало последнюю команду, и правая рука с зажатым в ней белым флагом вскинулась вверх…
Орлов и Горбатюк, упав с Остапенко почти в одно мгновение, скатились в воронку. Они остались живы. В тот же день однополчане молча слушали их рассказ. И когда 316-я стрелковая вместе с другими частями и соединениями вскоре пошла на штурм окруженного в Будапеште врага, капитан Остапенко как бы незримо присутствовал в атакующих цепях.
Имена парламентеров в Будапеште капитанов Остапенко и Штеймеца (тоже убитого в тот день фашистами) вошли в летопись Великой Отечественной, в ее энциклопедический словарь.
А время, между тем, неумолимо движется. И я узнаю, что в Венгрии решено убрать с улиц и площадей Будапешта памятники последней войны — для них найдено другое, более укромное место. К числу их относится и памятник капитану Остапенко, у подножия которого в любую пору времени алели живые цветы — их приносили сюда жители. А теперь, как говорится, с глаз долой… Но нет, не верится, что имя и подвиг парламентера так легко уйдут из памяти венгров. Ведь он хотел спасти жизни солдат воюющих сторон, жизни граждан Будапешта — заложников немецкой армии, памятники архитектуры венгерской столицы.
Анатолий Шиганов. Они сражались за Родину
Фотографии и краткие пояснения к ним прислал в совет ветеранов журналистики России участник Великой Отечественной войны Анатолий Дмитриевич Шиганов. Он сообщает, что при Черниговском облвоенкомате вот уже шестнадцать лет работает клуб «Поиск». Возглавляет его на общественных началах полковник в отставке Владимир Денисович Драгунов.
На территории Черниговщины при обороне в сорок первом и при наступлении в сорок третьем, когда развернулись бои за Днепр, погибло на поле боя и умерло от ран в госпиталях около 25 тысяч советских воинов и партизан. Они похоронены в сотнях одиночных и братских могил. На некоторых холмиках до сих пор значится: «Неизвестный».
За эти многие годы заботами и стараниями В. Драгунова и его подопечных установлены имена восьми тысяч советских солдат и офицеров, произведено немало уточнений и исправлений, а также изменений адресов захоронений.
Все имена погибших, установленные клубом «Поиск», будут внесены в Книгу Памяти.
В нашем реквиеме рассказывается лишь о четырех воинах, поиском захоронений которых занимался Владимир Денисович Драгунов.
Старшина Александр Бессчетнов
Из города Ульяновска пришло письмо в Черниговский облвоенкомат: «Пишет вам Бессчетнова Мария Ивановна. Мне уже за восемьдесят. Живу одна. И хочется мне узнать, где похоронен мой муж Бессчетнов Александр Васильевич. Еще в войну получила я извещение, что он умер в госпитале после тяжелого ранения в голову. А где этот госпиталь? Может, и было написано в бумажке, да я уж не помню. Заболела с горя сердцем… До сих пор болею. Запомнился мне только номер полевой почты — 29433.
Извещение получила я в январе 1944 года. Вот и все мои данные. Куда ни посылала запросы — ничего мне путного не ответили. Люди добрые посоветовали обратиться в Черниговский военкомат, потому что по тому времени война-то шла как раз у Днепра…»
Драгунов выяснил, что воинская часть с названной в письме полевой почтой проходила через северные районы Черниговщины, форсировала реку Сож восточнее поселка Добрянка, где до 7 октября 1943 года вела упорные бои за расширение плацдарма. Позже была переброшена на участок южнее и 15 октября форсировала Днепр. На занятом плацдарме отбивала многочисленные контратаки противника.
«Возможно, на этом плацдарме и был тяжело ранен Александр Васильевич Бессчетнов?» — подумал Владимир Денисович, и выехал в Добрянку. Там, по данным архива медицинских учреждений, было семь госпиталей. В каком из них?..
Обошел все могилы, в которых покоится прах умерших от ран бойцов. И у последней из них, среди многих имен, значилось: «Старшина Бессчетнов А. В.».
Написал письмо Марии Ивановне. Были в нем и такие слова: «Если по состоянию здоровья не сможете доехать от Чернигова до Добрянки одна, то сообщите мне перед выездом из Ульяновска, я вас встречу в Чернигове и в Добрянку поедем вместе».
Так и было сделано. Мария Ивановна поплакала у могилы своего дорогого Саши, с которым так мало успела пожить, возложила цветы, поцеловала землю на могиле…
