А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2 - Соболевский С. А. (книги бесплатно без txt) 📗
944
Пушкина почти с первых его выступлений в печати волновал вопрос о роли и значении цензуры в обществе. Великолепно понимая, какую огромную силу представляет «аристокрация людей, которые на целые поколения, на целые столетия налагают свой образ мыслей, свои страсти, свои предрассудки», Пушкин считал, что «никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографического снаряда» (XI, с. 264). Судя объективно, он признавал право правительства бороться против неугодных ему мнений и не допускать их до печати, не смешивая, однако, с этим право писателя оригинально мыслить и добиваться обнародования своих произведений. Свое отношение к публикации «Письма» Пушкин выразил в письме к Чаадаеву от 19 октября 1836 года: «Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана» (XVI, с. 171). Слова Пушкина, приводимые в письме С. Н. Карамзиной, еще раз подтверждают, что в публикации «Письма» он видел промах правительственной цензуры, но не вину автора. Что касается содержания «Философического письма», то, полемизируя в целом с его исторической и религиозной концепцией, Пушкин горячо принял всё, что сказано в нем о современном положении русского общества (там же, с. 162-173). Написав письмо к Чаадаеву 19 октября, вскоре по получении его статьи, Пушкин так и не отправил его, предупрежденный К. О. Россетом (там же, с. 176) о постигшем Чаадаева наказании: на последней странице письма он написал «шотландскую пословицу»: «Ворон ворону глаза не выклюнет» (там же, с. 336).
В неизданном ответном письме от 10 (22) декабря 1836 г. Андрей Карамзин писал о своем разговоре с вел. князем Михаилом Павловичем: «Я рассказал ему историю Чедаева, она привела нас к цензуре, оттуда — к Пушкину и наконец к Петру Великому. Вы знаете, что это для них всех <т е. для царской семьи> божество, что же касается меня, то я обратного мнения. Он утверждал, что Пушкин недостаточно воздает должное Петру Великому, что его точка зрения ложна, что он рассматривает его скорее как сильного человека, чем как творческого гения; и тут, со свойственной ему легкостью речи, он начал ему панегирик, а когда я приводил в параллель императрицу Екатерину II, он посылал меня подальше» (РГАЛИ, ф. 248, оп. 1, № 37; подлинник по-французски).
945
Отношение А. Н. Карамзина к «Философическому письму» Чаадаева сильно отличается от суждений С. Н. Карамзиной. Хотя Александр Карамзин говорит о «Философическом письме» несколько иронически, но вместе с тем вполне согласен с данной в нем характеристикой современного состояния русского общества. Возможно, что в этом сказывается влияние Пушкина.
946
День рождения Е. А. Карамзиной был 16 ноября. На праздничном обеде, о котором она пишет, был и Пушкин, здесь же за столом поручивший В. А. Соллогубу на следующий день договориться с д’Аршиаком, секундантом Дантеса, об условиях дуэли. Карамзины — Екатерина Андреевна и Софья Николаевна — в это время уже знали все обстоятельства первого вызова Пушкиным Дантеса от самого Пушкина (Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. С. 335; XVI, стр. 186), но в письмах к Андрею они об этом умалчивали, конечно сознательно.
947
Карамзины жили в доме кн. Долгоруковой по Итальянской улице, дом № 9. Мебельный магазин Гамбса помещался в нижнем этаже дома. См. в дневнике А. И. Тургенева запись 15 декабря 1836 года: «Был у Карамзиных... Осмотрел магазин Гамбса: какая роскошь в мебелях!» (Щеголев, стр. 278).
948
Об этом рауте у австрийского посла см. в воспоминаниях В. А. Соллогуба на с. 335 наст. изд.
949
Карл X (р. 1757) — французский король (1824-1830), свергнутый Июльской революцией, жил в тех пор частным человеком в разных местах Европы. 6 ноября (25 октября) 1836 года он умер от холеры в Австрии. По случаю его смерти при русском дворе с 3 ноября был объявлен траур на 24 дня («Северная пчела», 1836, 18 ноября, № 265, с. 1057). Траур по давно свергнутому королю был своего рода демонстрацией Николая I против Июльской монархии — по его понятиям, незаконной.
950
Речь идет о свадьбе Дантеса и Е. Н. Гончаровой. Письмо А. О. Россета к Андрею Карамзину до нас не дошло. В нем, по-видимому, Россет сообщил об анонимном пасквиле, посланном Пушкину 4 ноября, и о последующих событиях.
951
Юлия Николаевна, рожд. Батюшкова, замужем за Николаем Васильевичем Зиновьевым (1801-1882), впоследствии генералом от инфантерии, генерал-адъютантом.
952
Кн. Белосельская-Белозерская — Анна Григорьевна, рожд. Козицкая (1773-1846).
953
Е. А. и С. Н. Карамзины в этом письме впервые решились рассказать Андрею о тех событиях, которые произошли за предыдущие две недели в семье Пушкина, хотя обе были посвящены им самим во все подробности. Получив 4 ноября анонимный пасквиль, оскорбляющий честь его и его жены, Пушкин в первый момент, еще не зная автора (которым он позднее считал бар. Геккерна), увидел в нем намек на отношения его жены с Дантесом и на следующий же день послал ему вызов. Так как Дантеса не было дома, вызов был принят Геккерном, по просьбе которого Пушкин согласился на 15 дней отсрочки. За это время Геккерн с помощью В. А. Жуковского и Е. И. Загряжской сделал всё, чтобы добиться от Пушкина отказа от дуэли, утверждая, что подозрения Пушкина неосновательны, так как ухаживания Дантеса относятся не к Наталье Николаевне, а к ее сестре Екатерине Николаевне Гончаровой, на которой он и намерен жениться, чтобы рассеять все толки — при условии, что Пушкин сначала откажется от своего вызова. В результате долгих хлопот Геккерна, Е. И. Загряжской, Жуковского и секундантов — В. А. Соллогуба и д’Аршиака — Пушкин согласился взять обратно свой вызов, засвидетельствовав это своему секунданту В. А. Соллогубу письмом от 17 ноября, на бале у С. В. Салтыкова. До этого дня все знавшие о вызове Пушкина и о возможном его завершении обязались хранить полное молчание, и только официальное объявление о свадьбе позволило Карамзиным написать Андрею, но и то — не о вызове Пушкина и несостоявшейся дуэли, а о неожиданной для всех свадьбе.
954
Речь идет, вероятно, о том письме, которое Дантес 15 или 16 ноября 1836 года послал Пушкину (XVI, стр. 187) и которое содержит требование объяснить и мотивировать отказ Пушкина от вызова, якобы непонятный Дантесу и порочащий его честь. К этому письму относится фраза Жуковского в его конспективных записях событий: «Письмо Дантеса к Пушкину и его бешенство» (наст. изд. С. 422). Возможно, однако, что С. Н. Карамзина имеет в виду и анонимный пасквиль, о котором сообщил Андрею Карамзину Аркадий Россет.
955
Настоящее письмо, а также письмо С. Н. Карамзиной от 28 декабря вновь подтверждают правильность предположения П. Е. Щеголева о том, что «проект сватовства Дантеса к Екатерине Гончаровой существовал до вызова» (Щеголев, с. 76). В ответном письме от 3(15) декабря 1836 г. Андрей Карамзин писал: «Что до гнусного памфлета, направленного против Пушкина <о котором Андрею Карамзину писал, по-видимому, Аркадий Россет>, то он вызвал во мне негодование и отвращение. Не понимаю, как мог найтись подлец, достаточно злой, чтобы облить грязью прекрасную и добродетельную женщину с целью оскорбить мужа под позорным покрывалом анонима: пощечина, данная рукой палача — вот чего он, по-моему, заслуживает. — Меня заранее приводит в негодование то, что если когда-либо этот негодяй откроется, снисходительное петербургское общество будет всецело его соучастником, не выбросив мерзавца из своей среды. Я же сам с восторгом выразил бы ему мое мнение о нем. Есть вещи, которые меня всего переворачивают, и эта — из их числа» (Стар. и нов., кн. XVII, с. 235; РГАЛИ, ф. 2486 оп. I, № 37, по-французски).
