На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Ваупшасов Станислав Алексеевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Коля Рябов, как мы заранее условились, громко и выразительно отчеканил:
- Разрешите доложить, господин полковник! - Он щелкнул каблуками, как старый строевой офицер.- Поручик Смулин, воевал на Западном фронте, участвовал в Брусиловском прорыве, а потом известные вам события закрутили меня, как щепку в океане. Отца расстреляли большевики, а я, благодаря всевышнему, спасся, эмигрирую в Литву. Мои попутчики тоже эмигранты из Советской России.
Этот рапорт с его подчеркнуто белогвардейской лексикой заметно смягчил суровость Спиридонова.
- Интересно! - процедил он сквозь зубы.- Приятно встретить бывшего русского офицера. Наши судьбы схожи. Я тоже служил верой и правдой царю и отечеству, но пришлось в Пскове бросить собственный дом и перекочевать сюда. Но, сами понимаете, служба есть служба, я обязан проверить вас всех.
- Так точно, господин полковник. Понимаю! - Рябов снова щелкнул каблуками.- Как вам будет угодно, господин полковник!
- До десяти утра завтрашнего дня можете быть свободными,- милостиво разрешил Спиридонов.- Все документы - на стол.
Мы вынули свои паспорта и положили на краешек стола.
-- Думаю, что вам терять на них время нет смысла,- обратился Спиридонов к офицеру, приведшему нас.- Распишитесь на препроводительной из гарнизона, а все остальное предоставьте нам.
Офицер расписался на бумаге, которую подал старший конвоя, и все мы, вежливо откланявшись, вышли из кабинета заместителя начальника контрразведки. "Наш" офицер промямлил, что спешит, на свадьбу дочери знакомого помещика, козырнул и зашагал по улице. Нам же оставалось вернуться в гостиницу, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию и принять решение.
Рябов, несомненно, произвел на Спиридонова благоприятное впечатление, но это не означало, что контрразведка не попытается нас спровоцировать и на чем-либо поймать. Офицер-взяточник свое слово отчасти сдержал, но это не означало, что в дальнейшем он захочет или сможет помочь нам. В классовой борьбе деньги не всемогущи. Остается один выход - бежать. Но паспорта оставались в кабинете полковника Спиридонова, без них и шагу ступить нельзя. По пути в Каунас - патрули на дорогах, мост через широкую реку, зорко охраняемый часовыми. Попадем, как пить дать, из огня да в полымя. Обговорив все детали, прикинув несколько вариантов побега, мы пришли к единодушному решению: продолжать разыгрывать начатый спектакль, быть осторожными, бдительными и не поддаваться ни на какие провокации. При явной опасности бежать всем вместе и вместе добираться до Каунаса.
Нас не столько беспокоила собственная судьба, сколько судьба порученного нам партией дела. Это и определило все наше дальнейшее поведение, потребовавшее выдержки, находчивости и самообладания.
Чтобы как-то индивидуализироваться, стать более правдоподобными эмигрантами, мы решили в случае новых допросов рассказать о своих дальнейших планах. Рябов, мол, намерен при помощи германского посольства в Каунасе перебраться на постоянное жительство в Германию, Юргенсон будет апеллировать в латвийское посольство - латышу хочется осесть на родине. Я же, как литовец, постараюсь устроиться на работу в одном из городов Литвы. Надоела война, разруха, охота пожить в свое удовольствие.
Весь день мы провели в гостинице, в своих номерах, я - в отдельном, а Рябов и Юргенсон - в соседнем двойном. Готовясь ко сну, собрались вместе и еще раз договорились, что будем держаться легенды до конца, хоть до расстрела, и свою принадлежность к подполью не выдадим ни за что. Пусть контрразведка бесится!
Но лечь спать нам не пришлось. В гостиницу пожаловали два литовских офицера из контрразведки и, как видно, желая попировать на чужой счет, пригласили нас спуститься в ресторан. С ними были две девушки-литовки, которые вели себя развязно, и нам стало ясно, что эти девицы тоже агенты контрразведки, а сымпровизированный ужин - предлог для того, чтобы напоить нас и выведать интересующие сведения - авось за рюмкой мы проболтаемся.
Ни я, ни мои товарищи не были пьянчугами, однако обстоятельства вынуждали принять предложение, и мы всей компанией уселись за ресторанный столик. После обильных возлияний офицеры стали советовать нам поступить добровольцами в литовскую армию, а девицы, проявляя полнейшее равнодушие к нашим разговорам, затянули русские песни, что еще более насторожило меня. Куда ни повернись везде вражеская агентура, думал я. Обложили, гады. Как же вырваться из их кольца?
В ресторане мы просидели до поздней ночи. Довольные угощением, офицеры удовлетворенно наблюдали, как мы расплачивались с официантом, а потом взяли под руки своих развеселых спутниц и удалились, пожелав нам спокойной ночи.
- Ну и скоты! - не выдержал Коля Рябов, когда мы поднялись к себе.Вымогают деньги, жрут, пьют за наш счет, таскают с собой подлых баб и как бы между прочим задают провокационные вопросы. Мечтают пустить нас налево.
- Думаю, что ресторан - очередная проверка,- сказал Юргенсон.- А девицы не только для мебели, но и для дальнейшего наблюдения.
Он потер свой большой лоб и спросил:
- Слушайте, ребята, а мы ничего такого не наговорили? Вот ты,- обратился он к Николаю,- кажется, подтягивал, когда девки пели по-русски.
- Подтягивал,- сказал Рябов.- Ну и что?
- И правильно сделал,- вмешался я.- Мы же едем из России, и незачем прикидываться, будто мы не знаем русских песен. А когда одна из девиц запела "Марсельезу", то я тоже подпевал на ломаном французском языке. "Марсельезу" знают во всех странах мира. Так что, Роберт, все получилось чисто.
- Пожалуй,- сказал Юргенсон.- Посмотрим, что нам запоет завтра полковник Спиридонов. Пошли спать, товарищи. Скоро рассвет.
Утром мы были в приемной полковника. Из разговоров офицеров и тревожных перешептываний чиновников поняли, что в городе что-то произошло. Оказывается, ночью на стенах домов и заборах были расклеены большевистские листовки, и теперь полиция и контрразведка сбились с ног, разыскивая следы неуловимых местных подпольщиков.
Коля Рябов выразительно посмотрел на меня, я понял, что он восхищен ночной акцией неведомых товарищей по борьбе. Этот мимолетный взгляд не ускользнул и от Юргенсона, все трое мы были довольны и такими довольными вошли в кабинет Спиридонова.
Полковник со свирепым видом вскочил и, багровея, закричал:
- Где шлялись ночью? С кем встречались? Что делали?
Снова выступил вперед Николай Рябов и доложил:
- Так что, не извольте волноваться, господин полковник. Мы допоздна сидели в ресторане с двумя литовскими офицерами и их дамами, а остаток ночи проспали в номерах. Это легко проверить. Если не ошибаюсь, все названные - ваши подчиненные, господин полковник.
Спиридонов не уловил издевки в Колиных словах и продолжал орать:
- А в это время ваши дружки клеили листовки? Да? Как это называется?
Он потряс перед нами сорванной листовкой. Рябов обиженно пожал плечами.
- Вы нас напрасно подозреваете, господин полковник. Ни знакомых, ни дружков у нас здесь нет, если не считать ваших сотрудников. И вообще делать нам тут нечего, мы и без того задержались. Если бы вы разрешили...
- Не возражать старшим по званию! - крикнул Спиридонов, плюхнулся в кресло и вытер платком взмокший лоб.- Вот мое решение. Вас отведут в гостиницу и произведут обыск. Да, да, самый настоящий обыск по всем правилам. А там посмотрим. Ступайте!
Обыск наших номеров ничего не дал, крамолы сотрудники контрразведки не обнаружили. К тому же у меня сложилось впечатление, что, в отличие от начальства, они добросовестно принимали нас за белых эмигрантов. Во время обыска они посоветовали нам остаться на жительство в Укмерге и поступить на работу, а также охотно болтали всякую антисоветскую чушь.
После обыска мы снова очутились в кабинете Спиридонова, которому уже доложили об отсутствии компрометирующих нас улик.
- Через двадцать четыре часа чтобы вашего духу здесь не было,- сурово сказал он, но все же не так свирепо, как утром.- В канцелярии получите свои паспорта, справку и выматывайте ко всем чертям!
