Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых» - Телицын Вадим Леонидович (серии книг читать бесплатно .txt, .fb2) 📗
27 июня 1941 года Совет по эвакуации был усилен Анастасом Ивановичем Микояном которого, как и Косыгина, считали «сильным хозяйственником», а 1 июля постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР в совет были введены Л. П. Берия и М. Г. Первухин [90].
Новые назначения были вызваны тем, что из-за ухудшения обстановки на фронте масштаб эвакуации расширялся, а плановости и порядка все еще не хватало. Кроме того, приходилось выбирать, какие предприятия и учреждения следует эвакуировать в первую очередь.
Общение с Берией Косыгин старался свести к минимуму, предпочитая работать и делить ответственность с Микояном и Первухиным, которых знал много лет. Уже 1 июля они провели совещание, что называется, в «узком кругу». Говорили, естественно, о ситуации, сложившейся на фронте и в тылу, о неразберихе в НКПС, о первоочередных задачах.
Первым высказался Микоян:
— Обстановка на фронте меняется буквально каждый час. Вопрос стоит не в том, как снабжать фронт, а как спасти в западных районах запасы продовольствия, вооружения, боеприпасов и снаряжения… [91]
Косыгин добавил:
— Анастас Иванович, нам приходится буквально «с ходу» выбирать, что перебазировать в интересах государства в первую очередь, а что — оставлять… К сожалению, вооружение и боеприпасы вывозить оперативно не получается, все, что можно, — сразу раздаем войскам.
Не удержался и Первухин:
— Да, выбор, что эвакуировать в первую очередь, а что — во вторую и третью, неизбежен… И выбирать надо срочно…
Микояну оставалось только поинтересоваться:
— А кто возьмет на себя ответственность в этом «выборе»?
Алексей Николаевич не замедлил с ответом:
— Только мы, Анастас Иванович: Вы, я, Михаил Георгиевич… И ЦК, и Совнарком свои решения будут мотивировать нашими расчетами и выводами…
Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов» от 27 июня 1941 года определялись первоочередные объекты эвакуации. В первую очередь вывозу в тыл подлежали квалифицированные рабочие кадры, старики, женщины, дети, затем — оборудование крупнейших предприятий, цветные металлы, хлеб, имеющие государственное значение ценности. На шестой день войны, 27 июня, были приняты постановления «О вызове из Ленинграда ценностей и картин ленинградского Эрмитажа, Русского и других музеев» и «О вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля» [92]. Это постановление было дополнено утвержденной Совнаркомом СССР специальной инструкцией о порядке демонтажа и вывоза оборудования промышленных предприятий. Основные положения инструкции были разработаны Косыгиным, Ленинград оставался его «малой родиной».
При его участии готовилась и директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, которая призывала население «не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего» [93].
Постановление СНК СССР «Об образовании при СНК СССР Комитета продовольственного и вещевого снабжения Красной армии» (утверждено Политбюро ЦК ВКП(б)). 1 июля 1941. Автографы А. И. Микояна, И. В. Сталина, В. М. Молотова, А. А. Андреева. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1317. Л. 27]
Через два дня, 1 июля 1941 года, Косыгин был назначен заместителем председателя Комитета продовольственного и вещевого снабжения Красной армии [94], образованного при СНК СССР. Возглавил его А. И. Микоян. В комитет также вошли начальник Главного управления тыла РККА в ранге заместителя наркома обороны СССР А. В. Хрулев, народный комиссар пищевой промышленности СССР В. П. Зотов и руководитель Народного комиссариата легкой промышленности СССР С. Г. Лукин. Ответственным секретарем был назначен М. С. Смиртюков, с которым Алексей Николаевич проработает вместе почти 40 лет.
Александр Васильевич Хрулев. 1940-е. [Из открытых источников]
Косыгину впервые пришлось заниматься вопросами снабжения действующей армии, да еще в условиях военного времени. Правда, много лет спустя А. И. Микоян утверждал, что данный комитет практически не действовал [95].
По распоряжению Микояна Косыгин, проконсультировавшись с наркомом земледелия СССР И. А. Бенедиктовым, заместителем наркома зерновых и животноводческих совхозов СССР И. А. Крыловым, наркомом мясомолочной промышленности СССР В. П. Смирновым, а также с упомянутым уже Зотовым, подготовил проект постановления ГКО об эвакуации из прифронтовой зоны скота, зерна, различных материальных ценностей, принадлежащих колхозам, совхозам, МТС и другим государственным организациям. В проекте постановления предусматривалось обязать правительства Украины, Белоруссии, Молдавии и исполкомы Ленинградской, Смоленской, Калининской, Орловской областей в декадный срок провести соответствующую эвакуацию. При этом прописывались места, куда необходимо было перевезти скот и оборудование, утверждался порядок эвакуации.
После согласования проекта постановление ГКО по данному вопросу было принято [96].
Но и это еще не все.
Согласно постановлению Государственного комитета обороны СССР от 6 июля 1941 года (за № 30) «О плане производства и поставки боеприпасов на июль и второе полугодие 1941 года», на Косыгина возлагался контроль за выполнением принятых мобилизационных заданий по боеприпасам и вооружению по семи союзным наркоматам: текстильной, легкой, пищевой и рыбной промышленности, мясной и молочной промышленности, лесной промышленности, строительных материалов и местной промышленности союзных республик [97].
В тот же день Сталин, позвонив своему заместителю, сказал:
— Товарищ Косыгин, вам предоставляется право самостоятельно принимать решения, касающиеся деятельности этих ведомств.
Налаживалась эвакуация с большим трудом. Сказывалась обстановка на фронте: немецкие танковые колоны уже на седьмой день ворвались в Минск и двинулись в сторону Смоленска, откуда на Москву открывался прямой путь. Были и другие причины.
Для многих и в Совнаркоме, и в самом Совете по эвакуации уже в начале июля стало ясно, что Каганович с обязанностями руководителя совета не справляется, да и с задачами, поставленными перед ним как наркомом путей сообщения, управляется с трудом.
На железных дорогах стали «пропадать» вагоны с боеприпасами и вооружением, столь необходимые фронту. Руководство НКПС и Управления военных сообщений во главе с генерал-лейтенантом Н. И. Трубецким «совершило ряд стратегических просчетов и ошибок, усугубивших положение» (так считали в Государственном комитете обороны). Согласно их распоряжениям, воинским транспортам перестали присваивать «литерные» номера. Вооружение и боеприпасы отправлялись в действующую армию партиями в 3–5 вагонов. Это привело к полной утрате контроля над ними. Бывали случаи, когда начальники станций, не имея информации об этих составах и считая их бесхозными, загоняли их в тупики. Или, в лучшем случае, включали в невоенные. Днями, а то и неделями они простаивали в тупиках или «растворялись» среди обычных товарников [98].
Подобная ситуация наблюдалась не только на второстепенных железнодорожных узлах, но и в Москве, где шедшими со всех направлений составами оказались забиты все железнодорожные вокзалы, ветки и тупики. Здесь царила полная неразбериха. Вагоны с боеприпасами, продовольствием, медикаментами и фуражом терялись, эшелоны с эвакуированным населением и оборудованием отправлялись не к тем пунктам назначения, которые указывались в путевых листах. Доходило до того, что военные грузы перегружали с вагонов на грузовые автомашины и уже таким образом отправляли на фронт.
