И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Павлов Иван Петрович (е книги TXT) 📗
Описание этого эпизода Бухарин закончил фразой: «Так на чался мой роман со стариком». И если поначалу это был роман по расчету (по партийному заданию), то вскоре чувственный Бу харин искренне полюбил Павлова. И немудрено. Вспоминая первую встречу с этим замечательным человеком при работе над его портретом, М. В. Нестеров писал: «Более яркой особы я и представить себе не мог. Я был сразу им покорен, покорен на всегда… Иван Петрович был донельзя самобытен, непосред ствен» [39].
В некрологе 28 февраля 1936 г. Бухарин открыто признался в своих чувствах к Павлову: «Не скрою: я влюбился в этого че ловека, и он отвечал мне взаимностью» [40]. Любовь помогла ему выполнить ленинское задание, несмотря на противодействие как самого Ивана Петровича, так и многих партийных и государ ственных деятелей.
Сначала Бухарин отделил учение Павлова от него самого и объявил, без согласия на то автора, рефлекторную теорию есте ственнонаучной платформой диалектического материализма и политической доктрины коммунистической теории. Далеко не все руководители государства, официальные философы и даже ученые приняли бухаринскую интерпретацию павловского уче ния об условных рефлексах. Например, Н. А. Семашко утверж Эволюция политических взглядов И. П. Павлова 673 дал: «Слабая сторона его (Павлова. — Авт .) учения состоит в том, что он механический, а не диалектический материалист… И как бывает с механистами, механистматериалист Павлов, много поработавший над разрушением идеализма и поповщины, смыкается с самым доподлинным идеализмом» [41].
Примерно так же оценивал учение своего учителя коммунист Н. Н. Никитин, директор Ленинградского филиала ВИЭМа, в письме к нему: «Наша партия объявила, Иван Петрович, меха нистическую опасность как главную опасность на теоретическом и политическом фронтах. Рефлекторная теория является меха нистической не только по методу своей работы, но и по самому своему существу» [42].
В 1929 г. В. В. Куйбышев вслед за Горьким обозвал Павлова черносотенцем. Бухарин тут же отпарировал: «Что он “Интер национал” не поет, это я знаю. Но он все же воспитывался на Писареве, продолжает дело Сеченова, а антибольшевистские тенденции его — существующие — скорее демократ[ически]бур ж[уазного характера. Но он самый крупный физиолог в мире, материалист и, несмотря на все свое ворчание, идеологически работает на нас (в своих сочинениях, а не в речах)» [43].
Наверное, в этих словах содержится преувеличение значимо сти работ Павлова для правящей партии, а значит, и заслуг са мого Бухарина в выполнении задания ее основателя. О цели это го преувеличения любимец партии проговорился в некрологе: «Павлов наш целиком, и мы его никому не отдадим» [40].
В наши дни, когда охаивание коммунистического прошлого стало политически выгодным, находятся «писатели», чернящие И. П. Павлова за якобы обоснование (и даже оправдывание) его учением о высшей нервной деятельности диалектического мате риализма и диктатуры пролетариата со всеми ее атрибутами, включая красный террор. Но при чем тут Павлов? Так исполь зовали рефлекторную теорию Сеченова—Павлова Бухарин и его последователи в своих интересах, с одной стороны. А с другой стороны, Гредескул, угождая Зиновьеву, доказывал, что учение Павлова — идейная платформа буржуазного строя и борьбы бур жуазии против советской власти.
Беда в том, что любая серьезная естественнонаучная доктри на может быть истолкована политиками как им будет угодно. И чем величественнее творение ученого, тем больше соблазна у разных политических лагерей вести за него конъюнктурнодиа лектическую борьбу. Они напоминают моллюсков«прилипал» к днищу корабля, которые не могут потопить и даже остановить его, но все же служат помехой движению. Сам же Иван Петро вич изо всех сил противился идеологизации науки [21, 22].
Прочитав летом 1931 г. «Материализм и эмпириокритизм», Иван Петрович говорил Никитину, что считает рассуждения автора здравыми, но его коробит грубость ленинских выраже ний. Эту книгу принес Павлову Бухарин, который последова тельно в своей настойчивости, но деликатно и не торопя собы тия старался изменить его отношение к советской власти.
Н. И. Бухарин оказывал реальную помощь Ивану Петровичу в научноорганизационных делах — в строительстве новой пав ловской лаборатории в Колтушах, на что были ассигнованы ог ромные суммы денег, передаче Физиологическому институту АН СССР большого двусветного зала и помещений геологической лаборатории самого президента Академии наук А. П. Карпин ского в доме № 6 на Тучковой набережной (набережной Макаро ва) в Ленинграде. В 1927 г. было подготовлено решение о при своении ИЭМу имени Павлова, но он отказался от такой чести. Через два года в ознаменование его 85летнего юбилея Лопухин ская улица была переименована в улицу Академика Павлова. Одновременно с переименованием она перестала быть прямым лучом между Каменноостровским (тогда улицей Красных Зорь) и Аптекарским проспектами и до сих пор огибает ИЭМ, чтобы его отдел физиологии со знаменитой «Башней молчания» нахо дился подальше от транспортной магистрали, прежде проходив шей рядом с ним.
Выше говорилось о миротворческой миссии Бухарина во вза имоотношениях Павлова с представителями властных структур. Заметим, что он усмирял страсти обеих сторон. Куйбышева он убеждал в том, что Павлов «идеологически работает на нас», а его самого умолял «не ссориться с революцией». Обратимся, например, к цитате из его письма Ивану Петровичу в конце 1931 г.: «За Вами готовы ухаживать как угодно, все готовы идти навстречу всякой Вашей работе, а Вам обязательно хочется вста вить революции перо. Не делайте этого, ради бога. Вы не серди тесь на меня за эту интервенцию. Но мы условились с Вами на счет откровенности. Так уж разрешите обратиться к Вам и с этой горячей просьбой. Не ссорьтесь с революцией. Вы ведь окаже тесь неправы, не говоря о всем прочем. Я уж так Вас об этом прошу. Это важней всего прочего. Ну, до свидания, не гневай тесь» [44]. В этом письме содержалась просьба не оставлять ста рое предисловие (со всякими «инвективами» насчет революции) в новом издании книги «Двадцатилетний опыт объективного Эволюция политических взглядов И. П. Павлова 675 изучения высшей нервной деятельности (поведения) живот ных». Здесь уместно заметить, что эта книга, опубликованная благодаря знаменитому ленинскому декрету, заняла почетное место в «Списке самых выдающихся книг, вышедших на рус ском языке в 1924 году», составленном Институтом интеллек туального сотрудничества при Лиге наций в Лозанне.
На рубеже 20—30х . Бухарин аккуратно приступил к во влечению Павлова в пропаганду успехов Советского Союза, играя на государственном патриотизме человека, не скрывавшего сво ей безграничной любви к России — даже тогда, когда это расце нивалось как шовинизм. «Весь я русский, — писал он в СНК, — все, что есть во мне, все вложено в меня моею русскою обстанов кой, ее историею, ее великими людьми» [1]. Возвращаясь из своей первой заграничной поездки, тридцатилетний Павлов го тов был, по собственному признанию, расцеловать даже русско го жандарма на приграничной станции.
Заняв в 1934 г. пост ответственного редактора «Известий», Н. И. Бухарин стал систематически, причем все чаще и чаще, публиковать в своей газете интервью с академиком Павловым. Направлял к нему умных и изощренных в своем деле журнали стов, которые интервьюировали Ивана Петровича столь тактич но и корректно, что он не мог их упрекнуть в искажении его мыслей и речей. Вместе с тем они тонко обходили вопросы, в честных ответах на которые ему пришлось бы проявлять нело яльность к советской власти. Постепенно круг таких вопросов становился все уже.
В 1923 г. И. П. Павлов во вступительной лекции к курсу фи зиологии студентам ВМА заявлял, что «по теперешним газетам составить себе понятие о жизни едва ли можно, они слишком пристрастны, и я их не читаю» [3]. А в 30е . он стал активно сотрудничать с советскими журналистами, выступал с обраще ниями к молодежи, шахтерам, колхозникам. В этих обращени ях не было ничего противного советскому государству. Вместе с тем они всегда содержали мысли, далеко не общепринятые. Так, касаясь развития колхозного движения, Иван Петрович писал: «Есть, конечно, своя, и большая, выгода в коллективном труде сравнительно с личным. Лишь бы выдержала это наша русская натура» [45].
