Семь столпов мудрости - Лоуренс Томас Эдвард (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
К сожалению, обе улетевшие машины успели долететь до Дераа и теперь, вернувшись, в ярости принялись нас бомбить. Один пилот, видно не слишком опытный, сбросил свои четыре бомбы с большой высоты и, разумеется, сильно промазал, другой же, снижаясь каждый раз почти до бреющего полета, укладывал бомбы очень точно. Не имея возможности защищаться, мы медленно пробирались между камней, чувствуя себя как обреченные сардины в банке, так как бомбы разрывались совсем рядом. Одна из них обрушила на нас настоящий дождь мелких кусочков железа. Часть попала в смотровую щель броневика, лишь оцарапав нам костяшки пальцев. Один пробил шину переднего колеса, и броневик чуть не перевернулся.
Так или иначе, мы благополучно вернулись в Умтайю и рассказали обо всем Джойсу. Мы дали туркам понять, что они не могут пользоваться этим аэродромом и что Дераа по-прежнему оставалась не защищенной от нападения бронеавтомобилей. Я улегся в тени броневика и уснул. Ни арабы пустыни, ни бомбившие нас турецкие аэропланы не могли нарушить мой сон. В суматохе событий люди становились лихорадочно возбужденными, забывая про усталость, но в тот день мы, к счастью, завершили наш первый круг, и мне было необходимо отдохнуть, чтобы трезво спланировать очередные действия. Я проснулся только после полудня.
Нашей стратегической задачей было удерживать Умтайю, что обеспечивало нам контроль и инициативу в отношении всех трех подходивших к Дераа линий железных дорог. Если бы мы удерживали ее еще неделю, мы могли бы взять турок измором, что бы ни делал Алленби. И все же с тактической точки зрения Умтайя была опасным местом. Сосредоточенные около нее силы противника, состоявшие исключительно из регулярных частей, без партизанского заслона надежно контролировать ее были не в состоянии, и мы могли бы быстро их подавить, если бы не наша незащищенность с воздуха.
У турок было по меньшей мере девять аэропланов. Наш лагерь находился в двадцати милях от их аэродрома, среди голой пустыни, около единственного источника воды, а поить нужно было крупные табуны верблюдов и множество лошадей, поедавших подножный корм вокруг лагеря. Стоило туркам начать бомбардировку, этого было достаточно для того, чтобы привести в смятение наши нерегулярные части, которые были нашими глазами и ушами. Турки быстро разбили бы нас и вернулись к себе, и все выгоды нашего положения свелись бы к нулю. Тайибе, эта первая деревня, которая прикрывала нас от Дераа, тоже была беззащитна и дрожала от страха перед повторявшимися нападениями турок. Если бы мы оставались в Умтайе, Тайибе была бы довольна нами.
Ясно, что решающее значение имело для нас обеспечение воздушной поддержки со стороны Алленби, которому удалось послать в Азрак одну новую машину. Я решил, что мне будет полезно отправиться повидаться с ним. Вернуться я мог бы двадцать второго числа. Умтайя могла бы продержаться это время, потому что мы всегда умели сбивать с толку аэропланы, двигаясь к следующей деревне, на этот раз – Ум-эль?Сураб.
Будь то Умтайя или Ум-эль?Сураб, чтобы оставаться в безопасности, нам следовало удерживать за собой инициативу. Дераа была временно для нас закрыта из-за подозрительности крестьян. Оставалась Хиджазская линия. Мост на 149?м километре был почти восстановлен. Мы должны разрушить его снова, как и еще один, к югу, чтобы отрезать подход к нему ремонтных поездов. Вчерашняя попытка Уинтертона показала, что первая акция – это задача пехоты и артиллерии. Вторая требовала рейда. Я отправился посмотреть, смогу ли это сделать я со своими телохранителями по пути в Азрак.
Что-то было не так. У моих телохранителей были красные глаза, они колебались, просто трусили. В конце концов я понял, что утром, пока я отсутствовал, арабские командиры жестоко наказали тех, кто уклонился от выполнения моего приказания в Нисибе. Это было их право, так как, начиная с Тафилеха, я оставил дисциплину моей роты на ее собственное усмотрение. Но в данный момент в результате этого наказания люди оказались совершенно бесполезными для достижения моей цели. Такому наказанию сначала обычно предшествует страх, а потом память об экзекуции провоцирует самых сильных из ее жертв на пренебрежение законом и на жестокие преступные действия в отношении свидетелей. Эти люди могли быть опасны для меня, для других, для самих себя или для противника, если бы мы выступили той ночью на выполнение боевой задачи.
Поэтому я предложил Джойсу вернуть египтян и бедуинов племени гуркас в Акабу и попросил его одолжить мне один броневик, чтобы поехать с ними к линии железной дороги – первому этапу их маршрута – и сделать все, что будет возможно. Мы пошли к Насиру и Нури Саиду, чтобы сказать им, что я вернусь двадцать второго числа с истребителями, которые избавят нас от воздушных разведчиков и от бомбежек. Тем временем мы должны умаслить Тайибе, дав крестьянам денег в качестве возмещения ущерба, нанесенного турками, а Джойс – подготовить посадочные площадки здесь и в Ум-эль?Сурабе к моему возвращению с нашим авиационным усилением.
Диверсионная операция проходила той ночью фантастически бестолково. На заходе солнца мы двинулись в долину, от которой было три мили легкого пути до линии железной дороги. Угроза могла исходить от станции Мафрак. Мой броневик и сопровождавший его «форд» Джунора должны были охранять этот фланг от возможного появления противника. Египтянам дали приказ продвинуться до самой линии и взорвать свои заряды.
Мой проводник куда-то запропастился. Мы три часа бродили по лабиринту долин, но так и не обнаружили ни железнодорожной линии, ни египтян, ни нашего исходного рубежа. Наконец мы увидели какой-то свет, поехали на него и оказались напротив станции Мафрак. Повернули обратно, чтобы вернуться на обозначенное место, и услышали лязг паровоза, двигавшегося от станции на север. Мы погнались за ним, ориентируясь по периодически вырывавшемуся из его трубы пламени, надеясь захватить его на подходе к разрушенному мосту. Вдруг мы увидели далеко впереди пламя и услышали взрывы: это Пик взорвал свои тридцать зарядов.
Мимо нас сломя голову галопом проскакали к югу какие-то всадники. Мы открыли по ним огонь. Потом вернулся патрульный поезд, уходивший на полной скорости от угрожавшего ему Пика. Мы помчались рядом с ним, обстреливая вагоны из своих «виккерсов», а Джунор поливал темноту зелеными трассирующими пулями из пулемета Льюиса. Звуки нашей стрельбы и шум паровоза перекрывали вой турок, смертельно напуганных этим сопровождавшимся таким фейерверком нападением. Они яростно отстреливались. Громадный автомобиль внезапно зачихал и остановился. Пуля пробила не покрытый броней край бензобака – единственное незащищенное место всех наших броневиков. Заделка пробоины отняла у нас целый час.
Потом мы снова ехали вдоль линии до скрученных рельсов и зиявших развороченных дренажных кульвертов и никак не могли найти наших товарищей. Тогда мы отъехали на милю назад, и я наконец смог поспать три прекрасных часа до рассвета. Проснулся я посвежевшим и сразу узнал наше место. Мы двинулись вперед, обгоняя египтян и бедуинов племени гуркас, и сразу после полудня приехали в Азрак. Там Фейсал и Нури Шаалан с нетерпением ждали наших новостей. Мы, каждый в отдельности, все им рассказали, после чего я направился во временный госпиталь к Маршаллу. На его попечении были все наши тяжелораненые, но их было меньше, чем он ожидал, и ему удалось припрятать для меня носилки, чтобы я мог использовать их в качестве своего ложа.
На рассвете неожиданно появился Джойс. Он хотел, воспользовавшись затишьем, поехать в Абу-эль?Лиссан, чтобы помочь Зейду и Джафару на подступах к Маану и подтолкнуть Хорнби к племени бени сахр. Потом прилетел аэроплан из Палестины, и мы услышали самый первый рассказ об удивительной победе, одержанной Алленби. Он непостижимым образом громил противника, взламывал его оборону и преследовал турок. Лицо нашей войны изменилось, и мы поспешили рассказать об этом Фейсалу, полагая, что великое восстание должно использовать эту ситуацию в свою пользу. Часом позже я был уже в Палестине.
