Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Их крикливым и вульгарным измышлениям противостоят оценки тех людей, которые сами были видными деятелями XX века, а потому отдавали себе отчет, что такое управлять государством в этом бурном столетии. Именно с таких позиций судил Сталина один из его коллег по Большой Тройке и один из самых последовательных идейно-политических противников Сталина и его дела Уинстон Черчилль. Будучи представителем поколения политических деятелей, поднявшихся в годы Первой мировой войны, Черчилль прекрасно понимал, что такое XX век и какие качества необходимы лидерам этого века. В своем знаменитом выступлении в палате общин в декабре 1959 года Черчилль так характеризовал Сталина: «Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому времени того периода, в котором протекала вся его жизнь». Черчилль утверждал: «Большое счастье для России, что в годы тяжелых испытаний ее возглавлял гений, непоколебимый полководец И.В. Сталин… Он создал и подчинил себе огромную империю… Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире, диктатором. Он принял Россию с сохой и оставил ее оснащенной атомным оружием. Нет, что бы мы ни говорили о нем, – таких история и народы не забывают».
Схожую оценку дал и другой политический лидер, отнюдь не разделявший идейно-политического мировоззрения коммуниста Сталина, президент небольшой Финляндии Ю. Паасикиви: «Можно по-разному относиться к его политике, но надо ведь признать, что он поднял Россию до такого положения, какое она вряд ли имела раньше. Под его руководством России удалось выиграть не только войну, но также и мир, чего еще не добились другие победители во Второй мировой войне».
Признавал заслуги Сталина в руководстве страной и неудачно дебютировавший на политической сцене России А. Ф. Керенский. Осознав на горьком опыте, что значит управлять Россией, находившейся в пучине общественной катастрофы, он отдал должное заслугам Сталина, заметив: «Сталин поднял Россию из пепла, сделал великой державой, разгромил Гитлера, спас Россию и человечество».
Для многих видных лидеров XX века пример Сталина был поучительным примером. Шарль де Голль писал о нем: «Сталин имел колоссальный авторитет не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами».
Оценивая Сталина как личность и политического деятеля, У. Черчилль говорил в своей памятной речи: «Сталин был человеком необычайной энергии, несгибаемой воли, резким, жестким, беспощадным… которому я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить… Сталин обладал большим чувством юмора и сарказма, а также способностью ясно выражать свои мысли. Сталин писал свои речи сам. В его произведениях всегда звучала исполнительская сила. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей всех времен и народов. Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Его влияние на людей неотразимо… Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логически осмысленной мудростью, был непревзойденным мастером находить пути выхода из самого безвыходного положения. В самые критические моменты несчастья и торжества оставался одинаково сдержанным, никогда не поддавался иллюзиям. Сталин был необычайно сложной личностью».
Однако перечисляя заслуги Сталина, которые очевидны для всех, в том числе и тех, кого никак нельзя заподозрить в симпатиях к деятельности Сталина, и продемонстрировав нелепость антисталинских обвинений, нельзя возвращаться к оценкам Сталина, существовавшим в годы его пребывания у власти в «кантатах о Сталине», в которых лишь воспевалось «величие сталинских лет». Если при жизни Сталина советские люди видели лишь парадные портреты Сталина, то теперь мы располагаем обильным историческим материалом, позволяющим увидеть реального человека со всеми его достоинствами и недостатками, добродетелями и пороками. Если при жизни Сталина советские люди исходили из неизбежности и близости новых великих побед на пути к созданию общества всеобщего равенства, братства и изобилия, то теперь, вооруженные горьким опытом тяжелых поражений, мы можем более взвешенно оценить путь, по которому шла наша страна со всеми ее успехами и поражениями.
Изучение истории неизбежно связано с извлечением уроков из ее опыта. До последних лет обращение к личности Сталина и его времени служило политическим лидерам и обслуживавших их средствам массовой информации для того, чтобы запугать общество прошлым и на этом фоне показать, что вопиющие провалы современности, чудовищные ошибки государственных руководителей и целых народов выглядят не столь устрашающими на фоне сочинений о 100 миллионах заключенных в лагеря и 100 миллионах казненных. Подобные «страшилки» использовались и используются для того, чтобы остановить появление в обществе сил, противостоящих силам гниения и разложения. Но значит ли, что для обуздания процессов распада и восстановления разрушенного следует вернуться к сталинским методам правления или «новому Сталину»? Прежде всего надо осознать, что появление «нового Сталина» и возрождение его методов правления невозможно, так как Сталин принадлежал своей эпохе, которая ушла и уже не вернется. На вершину власти Сталин был поднят людьми ушедшего времени и был признаваем, уважаем и даже боготворим ими. Поэтому судить Сталина можно лишь по законам его времени.
В той ушедшей эпохе, в которой шла борьба не на жизнь, а на смерть великих держав, ее невольными жертвами становились миллионы их граждан и целые народности. В том времени под жестокими приказами и распоряжениями вместе со Сталиным могли подписаться миллионы людей. В те годы не только ошибки и просчеты правителя, неизбежные в любом государственном действии, но и верные решения нередко оплачивались большой кровью.
Методы, которыми управлялась страна, пережившая революцию снизу и революцию сверху, Гражданскую войну 1917—1920 годов, фактическую гражданскую войну 1929—1933 годов, Великую Отечественную войну, начало «холодной войны», к нынешнему времени давно изжили себя. Быстро менялись экономические, социальные и политические условия, определившие стиль руководства тех лет. Страна со слаборазвитым хозяйством, преобладанием неграмотного сельского населения, существовавшая в 1917 году, ушла в прошлое. Вместе с ней ушли в прошлое и представления тогдашних людей о мире, их нравы и правила жизни, их предрассудки и суеверия, их иллюзии и мечты.
Вместе с тем ушли в прошлое и огромные резервы народной традиционной культуры, которые питали трудовой энтузиазм сталинских пятилеток, жадность к знаниям, героизм Великой Отечественной войны. К концу XX века страна стала страной городской культуры. Пролетариат, сформировавшийся из крестьян, быстро изменялся, и его боевой настрой, ранее питавшийся наследием народной культуры, постепенно «остывал». Многие представители пролетариата, их дети покидали ряды рабочего класса, занимая место среди специалистов различных профессий умственного труда. Последние играли все более значительную роль в формировании взглядов и настроений общества. Под этим влиянием менялась и «партия пролетариата», доля рабочих в которой к концу 1980-х годов не превышала 8%.
Методы управления, сложившиеся в первые дни после Октябрьской революции и в значительной степени сохранившиеся и в сталинскую эпоху, изживали себя уже в годы правления Сталина. Поэтому жестокие репрессии постепенно затухали, а сам Сталин все чаще осуждал «аракчеевщину». Его желание обратить внимание на глубокое теоретическое обоснование деятельности партии и разочарование в коллегах-практиках свидетельствовали о том, что он осознавал важность учета объективных законов общественного развития, а не только необходимость решения сиюминутных практических задач. Его стремление поменять партийное руководство, отстранив из него людей без высшего образования и способных действовать главным образом административными методами и заменив их людьми с учеными званиями, свидетельствовало о желании модернизировать систему управления в ее высшем звене.
В то же время очевидно, что Сталин не был готов осуществить многие из насущных преобразований, которые противоречили его представлениям и о необходимости которых никто не решался при нем говорить. Вряд ли он был готов отказаться от поддержки кампании против генетики и других жестких установок идеологической борьбы тех лет. Он активно возражал против назревших перемен в хозяйственной политике страны и методах управления экономикой СССР. Скорее всего он не был готов и к широкому пересмотру дел политических заключенных, в том числе и невинно осужденных, сложившихся однозначных и упрощенных установок по истории партии и ко многим другим переменам, отвечавшим реалиям времени. Несмотря на то, что он не раз говорил о своей готовности отказаться от той огромной власти, которой он обладал, он не уходил в отставку, сохраняя систему управления, которая не могла не стать уязвимой в случае его смерти.
