Даршан Шри Анандамайи Ма - Джйотиш Чандра Рой "Бхаиджи" (книги регистрация онлайн .txt, .fb2) 📗
За день до того, как Мать покинула Рамна ашрам в Дакке в июне 1932 года, в 5 часов вечера, Она сидела со многими из Своих почитателей в открытом помещении, чтобы принять прасад. Внезапно небо затянуло темными облаками, штормовыми ветрами, вспышками молний и громом. Все присутствующие предчувствовали моментальный ливень. Как раз в это время пришла другая группа, и они также сели, чтобы получить прасад. Мать попросила тех, кто закончил есть уйти, но Она осталась. Когда все закончилось, Она встала и сказала: «Теперь я буду принимать бесплатную ванну». Многие пытались отговорить Ее от принятия ванны так поздно днем. Но Она твердо стояла, когда начался сильный ливень; весь комплекс был затоплен. Мать, как беспокойная игривая девочка, бегала под дождем с огромным восторгом; многие старики и женщины, мальчики, девочки и юноши со всей своей красивой одеждой присоединились к собранию и начали петь киртан, который продолжался до 9 часов вечера. Среди них были люди с очень плохим здоровьем, но никто из них не простудился.
Мы видели много случаев, когда одним лишь взглядом Мать прекращала дождь или нежной улыбкой или громким смехом прекращала все споры и проявления недоброжелательности среди Своих почитателей.
Мать от природы принимает очень мало пищи; невозможно даже представить, как человек может жить на такой скудной диете. На ранних этапах своей жизни, когда в Ее теле проявлялись многие йогические процессы, Она много дней провела, не взяв ни капли воды. Она не чувствовала никакой склонности к еде, пока эти йогические процессы не прекратились. В те дни полного или частичного поста Ее внешность была яркой и веселой, Ее тело шустрым, полным здоровья и энергии, как обычно. Мы уже знали о курсах Ее ограниченной диеты.
Она провела пять месяцев, принимая только горстку еды и то же самое ближе к концу вечера. В течение восьми-девяти месяцев Она принимала только три глотка риса в день и три вечером. В течение пяти или шести месяцев Она жила на небольшом количестве фруктов и воды, взятых два раза в день. Были случаи, когда Она провела пять-шесть месяцев, съедая небольшое количество риса только два раза в неделю; в другие дни хватало нескольких фруктов.
С 1924 года Она не могла есть своими руками; всякий раз, когда Она пыталась поднести еду ко рту, Ее хватка ослабевала, и большая часть еды проскальзывала сквозь пальцы. Это не было связано с какой-либо болезнью. В то время было решено, что человек, который кормил Ее, должен давать Ей один раз в день и столько пищи, сколько хватит кончиками двух пальцев. Таким образом были проведены четыре или пять месяцев. В другие дни Она также пила небольшое количество воды. В течение пяти-шести месяцев Она принимала три зерна вареного риса утром и три зерна вечером и два-три спелых плода, которые естественно упали с деревьев. Иногда случалось так, что пище давали просто коснуться Ее губ, а затем ронили. В течение двух-трех месяцев Она съела столько еды, сколько можно было положить в рот за один вздох. В течение восьми-девяти месяцев Она принимала только две унции риса и дала, смешанных вместе и вареных в маленькой миске на жертвенном огне, или небольшого количества овощного супа, смешанного с небольшим количеством вареного риса или молока. Несколько дней вместе Она жила на одном или двух кусочках роти. Можно также добавить, что в течение многих дней Она оставалась полностью без пищи.
После того, как Она вообще перестала есть рис, Она даже не могла его распознать. В Шахбаге была служанка из кахара [28], которая ела рис. Когда Мать это увидела, Она сказала, улыбаясь: «Что она ест? Как хорошо она жует и глотает! Я тоже буду есть с ней». Однажды Она нашла собаку, которая ест рис, когда она начала жалобно говорить: «Я хочу есть, я хочу есть». Когда таким импульсам помешали, Она некоторое время лежала на земле, как раздраженная маленькая девочка. Однажды Мать сказала о Своем согласии: «Человек пытается отказаться от старых привычек. Но мои пути совершенно другие. Я придумываю средства, чтобы мои старые привычки могли быть восстановлены. Вы должны кормить меня тремя зернами вареного риса каждый день, иначе я потеряю привычку есть рис, точно так же, как я забыла использовать свою руку для приема пищи».
Те, кто кормил Мать, должны были быть начеку, чтобы увидеть, что Ей не дали ни одной частицы сверх того, что Она указала. Они должны были вести чистую жизнь самоконтроля; кухонная утварь должна содержаться в чистоте и порядке. В противном случае Она не смогла бы проглотить еду, иначе Ее лицо отвернулось бы, или Она автоматически покинула бы свое место. Мать говорила: «Нет никакой разницы между этим телом и комком глины; я могу есть еду, лежащую на полу или в любом другом месте, любым способом, который вам нравится, но для вашего обучения, соблюдения гигиены, соблюдения чистоты необходимы другие правила и социальные обязательства, поэтому мое тело автоматически следует этим правилам».
В течение длительных периодов воздержания от нормального количества пищи Она не уклонялась от своих обычных домашних обязанностей и не теряла своего естественного очарования. Впоследствии постепенно все дела Ее семейной жизни стали ослабевать. Всякий раз, когда Она пыталась сделать какую-то работу по дому, Ее тело переставало функционировать, и Она обычно лежала на полу, совершенно оцепенелая. Иногда Она жгла руки и ноги у кухонного огня; в других случаях Она ушибалась по другим причинам, но Она не осознавала этих несчастных случаев.
Мать говорит: «Никто не может бросить работу силой воли; когда его карма исчерпана, вся работа автоматически прекращается».
С мая 1926 года строгость правил, касающихся Ее диеты, начала ослабевать. Но то, что Она ела, было, в конце концов, крайне мало; это можно назвать рационом маленького ребенка. Через четыре или пять лет после того, как Она перестала говорить о еде Своей рукой, некоторые из Ее бхактов выразили свое огромное желание увидеть, как Она сделает это снова. По их просьбе Она согласилась попробовать и села с накрытыми перед ней блюдами. Но, положив в рот щепотку еды, Она дала некоторые другим и потерла остальное на пол. Она не могла есть вообще. После этого никто никогда не просил Ее есть своими руками. Она сказала: «Я смотрю на все руки как на свои; на самом деле я всегда ем своими руками».
С первых дней Ее жизни все заметили Ее умение в аккуратном домашнем ремесле, кулинарном искусстве и милостивую манеру развлекать гостей. Что бы Она ни сделала, это было сделано до совершенства. Она могла очень красиво крутиться и плести ткань на ткацком станке; Ее рукоделие, чулочно-носочные изделия и тростниковая работа были превосходны; они показали исключительную степень интеллекта и мастерства. Когда Она находила, что другие не в состоянии выполнить какую-либо работу, Она приходила им на помощь и, к их удивлению, с легкостью выполняла ее. Еда, приготовленная Ей, была восхитительной, и поэтому, где бы ни происходил праздник, Ей всегда предлагалось руководить приготовлением пищи.
Мать испытывала огромное удовольствие, раздавая еду всем, как взрослым, так и детям. Она отказалась бы от еды и всех личных удобств, чтобы удовлетворить других. Однажды, когда садху приехал из Гуджарата в Шахбаг, Дакка; подолом Своего сари Она вытерла его место и развлекла его Своим обычным смирением и сладостью. Блюдо с едой было так аккуратно подано, что казалось освященным Ее великой любовью и самоотверженным духом служения. Уходя, садху сказал: «Сегодня я взял пищу из рук Матери мира; мне никогда в жизни не служили с такой большой заботой и чистотой».
Пока Она могла, Она готовила для всех Своих детей-почитателей и с материнской любовью подавала им еду. Прасад, полученный из Ее рук, вызывал небывалую радость в сердцах почитателей. Много таинственных инцидентов произошло при раздаче прасада. Однажды жена покойного Ниранджана Роя принесла апельсины для Матери. Сама Мать раздавала их, поскольку все присутствующие воскликнули: «Я хочу прасад из рук Матери». Количество апельсинов было очень мало; слишком много было заявителей. Были все шансы, что апельсинов не хватит. Но пути Матери непостижимы. Каждый получил апельсин, и не осталось ни одного. В другой день в доме Ниранджана в Дакке была вечеринка киртана. Еду готовили от пятидесяти до шестидесяти человек, но число гостей увеличилось до ста двадцати. Мать заметила это и до конца сервировки стояла в углу комнаты, где хранилась еда. Когда все поели, оказалось, что немного еды еще осталось.
