Лотта Ленья. В окружении гениев - Найс Ева (читаем бесплатно книги полностью txt, fb2) 📗
Она качает головой.
— Хоть сегодня и первое апреля, они все равно должны поверить. Об этом и в газетах написано, и их сыновья и дочь видели. А теперь передай им мои самые теплые пожелания.
Он, улыбаясь, выполняет ее просьбу.
— Так, давай теперь сосредоточимся на твоей большой премьере.
— Ты про шоу? У меня ведь там не главная роль.
— Я принесу всем вина и буду очень горд, — объясняет Курт. — Тем более что после этого ты сыграешь Джульетту.
СЦЕНА 9 Человек в кожаной куртке —
Берлин, апрель 1927 года
— Нет, нет, нам нечего сегодня дать. Пожалуйста, уходите.
Строгий голос хозяйки дома доносится с лестницы в гостиную Вайлей.
— Сегодня она кричит особенно громко, — замечает Лотта перед тем как отпить кофе. — Теперь уличный торговец не посмеет приблизиться к этому почтенному дому.
Но, к своему удивлению, она слышит, как незнакомец громко возражает хозяйке.
— Он храбрый, но глупый, — продолжает она.
— Минутку, — вскакивает Вайль. — Это, кажется, он.
— Наш новый знакомый? — спрашивает Лотта удивленно.
Голос ей не показался знакомым. Но у Курта особенно острый слух.
— Лучше я схожу за ним, — озабоченно говорит он, собирается и спешит к выходу.
Вскоре Лотта слышит два мужских голоса, оживленно беседующих друг с другом, которые прерываются криками хозяйки — ее не так легко унять даже заступничеством Курта. Видно, посетитель сильно обидел ее. Тогда с еще бóльшим любопытством Лотта смотрит на человека, который вслед за Куртом входит в гостиную. Бедная хозяйка. Неудивительно, что она приняла его за торговца. Лотта уверена, что он в той же одежде, как и в тот вечер, когда они встретились с ним в первый раз. И хотя синяя кожаная куртка модно облегает его стройную фигуру, она очень контрастирует с коротковатыми брюками нежно-зеленого цвета. Вместе с ним в комнату проникает едкий запах сигар. Все же у него еще достаточно воспитания, чтобы снять в гостиной фуражку. Несколько непослушных прядей торчат посреди очень коротко остриженных волос.
— Добрый день, господин Брехт, — восклицает Лотта. — Как хорошо, что вам удалось победить нашего сторожевого пса. Может быть, чашечку кофе в качестве награды?
— Не откажусь, — бурчит он с кислой улыбкой. — Нам, торговцам, так редко предлагают хлебнуть горячего напитка.
— Об этом торговце я не беспокоюсь, — отвечает Лотта. — Если не ошибаюсь, он в ресторане «Шлихтер» заказал черепаховый суп и мокко.
Это стоит одну марку семьдесят пять. Несмотря на свой запущенный вид, Брехт, видно, не против хорошей жизни.
— Вы очень внимательны, госпожа Вайль.
Его будто застали врасплох, но он тут же обращается к ее мужу:
— А теперь давайте поговорим о вашем намерении написать музыку к некоторым моим стихам. Я вообще-то не возражаю, если вы приложите к этому столько же усилий, сколько приложили к «Протагонисту».
У Лотты перекашивается лицо. Учитывая, что Брехта почти никто не знает, кроме верных последователей, этот парень очень высокого мнения о себе. Она уже заметила это, когда он общался со своими приверженцами в «Шлихтере».
— Я думал о пяти песнях Махагони из вашего сборника проповедей, — объясняет Курт. — В них есть что-то, что очень созвучно нашему времени.
— Если и вам так кажется, то это вселяет надежду, что вы не сделаете из этого оперу?
— Не то, что вы вкладываете в понятие «опера». Если я хочу ее обновить, это не значит, что я ее полностью отрицаю.
Брехт складывает руки на груди.
— Я не воспринимаю эту кулинарную форму театра, когда зрители удобно откидываются в креслах и им прямо в рот кладут кусочки пошлой безвкусицы.
Курт смеется.
— Я тоже не воспринимаю. Мы оба хотим чего-то похожего, и неважно, как это назовем.
Кажется, Брехт доволен.
В продолжение разговора молодые люди танцуют друг перед другом, как флиртующая парочка, проверяя, насколько близки их взгляды. Лотте приходится признать, что Брехт интереснее и привлекательнее, чем она думала. И чем дольше они говорят друг с другом, тем приятнее и спокойнее становится его тон. То ли он застрял в роли, которую играл во время выступлений в ресторане, то ли понял, что внезапная слава Курта может быть ему так полезна, что на незначительные уступки можно пойти. Его громкий смех в ответ на шутки Лотты звучит искренне, и, кажется, он чувствует, что с Куртом они из одного теста.
— Обязательно приходите ко мне, — приглашает Брехт. — И вы тоже, госпожа Вайль. Я бы вам представил нескольких человек. Уверен, они вам понравятся.
СЦЕНА 10 Во вселенной Брехта — Берлин,
весна 1927 года
Прошло всего несколько дней, прежде чем Вайлям представилась возможность проверить утверждения Брехта. И вскоре они стали частью постоянного состава брехтовского театра. Лотте нравится сидеть в его студии на чердаке и обмениваться идеями с другими артистами. Наклонная часть потолка почти полностью из стекла, так что возникает чувство, что сидишь под открытым небом — если, конечно, клубы дыма не застилают весь вид. В комнате нет никакой мебели. Да и текстиля не найти — ковров, например, или занавесок, которые бы создали ощущение уюта. Атмосферу создают присутствующие. Единственным украшением является мольберт, на котором Каспар Неер, брехтовский сценограф, выставляет эскизы. Поначалу Лотта хотела изменить свое мнение о хозяине дома, когда заметила, как мало он интересуется другими. Но потом поняла, что ошибалась. Он практически не взаимодействует с людьми, но впитывает и перенимает их идеи, если они ему нравятся. Часто он принимает их за свои. Но это удивительно, как уверенно он распознает качество чужих идей и без колебаний использует их.
— Нам нужно больше экзотики, — наконец объяснил Брехт. — Давайте сделаем как с Алабамой.
Все стали смотреть на огромную карту на стене. Брехт наугад ткнул пальцем в какое-то место и скривился.
— Нью-Йорк — слишком известный.
Тогда на очереди был Курт, он тоже наугад ткнул пальцем.
— Бильбао, — прошептал он, несколько раз соблазнительно перекатывая звуки между губами и языком.
Брехт повторил со своим баварским акцентом и громко вскрикнул:
— Точно. Мягкие согласные и темные гласные. Необычное сочетание. То, что нам нужно. У меня сразу появилась идея, — сказал Брехт и стал бренчать на гитаре. Иногда у него получается неплохо, но сочинять он не умеет.
— Интересно, — смело вмешивается Курт. — Может, мне попробовать.
Больше всего им нравилось обводить рукой Северную Америку, благословенный континент ковбоев, джаза и виски. Кажется, не имеет значения, любят они его или ненавидят. Но то, как Джек Лондон описывал этот континент — грубые обычаи, золотоискатели и борьба за место под солнцем, — имело особую притягательную силу, и даже распространение капитализма их не отталкивало.
— Об этом, в общем-то, и речь, Лотта. Не об Америке, — объяснил Брехт. — Нам просто нужен подходящий фон.
В этот вечер Лотта должна ему кое-что спеть. Но только когда уйдут все посторонние. Они с Куртом решили исполнить «Алабамскую песню». Несколько дней назад Курт позвал ее к инструменту, чтобы послушать, как эта песня звучит в ее исполнении. Она пела с неистовым отчаянием, драматично раскачивая «р» и создавая впечатление, что действительно сейчас умрет, если ей не покажут, как дойти до ближайшего бара, где выпьет виски.
Курт смеялся.
— Лотта, это грандиозно. Пожалуйста, спой это Брехту. Может быть, он даст тебе роль. Ты бы хотела?
— Думаю, да. — Она колебалась, хотя именно такую реакцию и ожидала. Инициатива должна была исходить от Курта. — Ты правда думаешь, что ему понравится мой голос?
— Понравится? Лотта, детка, когда он тебя услышит, он поймет, что именно так представлял свое произведение и просто не догадывался, чего не хватает без твоего голоса. Это произошло со мной.