Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
С одной стороны, Сталин утверждал, что в соответствии с марксистской теорией в советской стране уничтожен антагонизм между городом и деревней, между физическим и умственным трудом. (Правда, при этом он отбрасывал как ошибочное положение Энгельса о том, что стирание грани между городом и деревней должно повести к «гибели больших городов».) Однако он замечал, что ликвидация «противоположности» не означает устранения «существенных различий».
Сталин обращал внимание на то, что сохраняющееся различие между сельским хозяйством и промышленностью не только сводится к разнице в условиях труда, но и к наличию в сельском хозяйстве не общенародной, а групповой собственности. Сталин замечал, что «это обстоятельство ведет к сохранению товарного обращения, что только с исчезновением этого различия между промышленностью и сельским хозяйством может исчезнуть товарное производство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следовательно, нельзя отрицать, что исчезновение этого существенного различия между сельским хозяйством и промышленностью должно иметь для нас первостепенное значение».
Аналогичным образом Сталин ставил вопрос о ликвидации существенных различий между физическим и умственным трудом, в то же время считая, что это произойдет лишь в отдаленном будущем. «Что было бы, – замечал Сталин, – если бы не отдельные группы рабочих, а большинство рабочих подняло свой культурно-технический уровень до уровня инженерно-технического персонала? Наша промышленность была бы поднята на высоту, недосягаемую для промышленности других стран. Следовательно, нельзя отрицать, что уничтожение существенного различия между умственным и физическим трудом путем поднятия культурно-технического уровня рабочих до уровня технического персонала не может не иметь для нас первостепенного значения».
Вместе с тем Сталин оговаривал, что ликвидация существенных различий между городом и деревней, между физическим и умственным трудом не приведет к полной ликвидации всяких различий между ними. При этом он предлагал пересмотреть собственную формулировку, которая не учитывала этого обстоятельства.
В своих ответах А. Н. Ноткину и Л.Д. Ярошенко Сталин высказывался и по вопросу о противоречиях между производительными силами и производственными отношениями при социализме. Он отвергал утверждение А.Н. Ноткина о том, что при социализме и коммунизме может быть достигнуто «полное соответствие производственных отношений характеру производительных сил». Отвечая Л.Д. Ярошенко, Сталин писал еще более категорично: «Было бы неправильно… думать, что не существует никаких противоречий между нашими производительными силами и производственными отношениями. Противоречия безусловно есть и будут, поскольку развитие производственных отношений отстает и будет отставать от развития производительных сил».
Внося поправки в марксистскую теорию в соответствии с реальной советской практикой, Сталин в то же время в своей формулировке «основного экономического закона социализма» исходил не из реального исторического опыта СССР, а из теоретического представления об идеальных условиях развития социализма. Сформулированный впервые в марксистской теории «основной экономический закон социализма» звучал так: «Обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники». Полемизируя с Ярошенко, который раскритиковал сталинскую формулировку за то, что она «исходит не из примата производства, а из примата потребления», Сталин заявлял, что у Ярошенко «производство из средства превращается в цель, а обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей общества – исключается. Получается, рост производства для роста производства, производство как самоцель, а человек с его потребностями исчезает из поля зрения товарища Ярошенко».
Поставив во главу угла своей теоретической формулы человека и его потребности, Сталин фактически игнорировал историческую реальность, в которой развивался советский социалистический строй. Совершенно очевидно, что задача социалистического общества, провозглашенная Сталиным, на протяжении всего существования советского строя в значительной степени подчинялась решению другой, более насущной задачи – сохранению независимости страны и выживания народов СССР в борьбе против агрессоров. В своем выступлении 9 февраля 1946 года Сталин, оценивая все предшествующее развитие СССР, подчеркивал прежде всего то, что быстрый подъем советского хозяйства помог стране победить в Великой Отечественной войне, а не способствовал удовлетворению потребностей всего общества. Послевоенный же период развития СССР был отягощен необходимостью готовиться к возможной ядерной войне против США и их союзников.
Чисто теоретическая формула Сталина игнорировала и то обстоятельство, что советская система хозяйствования с ее централизованным контролем и планированием могла порождать невнимание к реальным потребностям населения и становиться неэффективной в организационном и техническом отношении. Правда, Сталин признавал последнее, когда говорил о хозяйственниках и плановиках, которые берут «с потолка» цены, и предупреждал, что «действия закона планомерного развития народного хозяйства могут получить полный простор лишь в том случае, если они опираются на основной экономический закон социализма. Что касается планирования народного хозяйства, то оно может добиться положительных результатов лишь при соблюдении двух условий: а) если оно правильно отражает требования закона планомерного развития народного хозяйства, б) если оно сообразуется во всем с требованиями основного экономического закона социализма». Признание Сталиным существования этих условий означало, что он осознавал отличие его теоретической модели от реальной практики советского хозяйствования.
Чисто теоретическими явились и его «три основных предварительных условия» перехода к коммунизму: 1) «непрерывный рост всего общественного производства с преимущественным ростом производства средств производства»; 2) постепенное превращение колхозной собственности в общенародную путем замены товарного обращения системой продуктообмена; 3) культурный рост общества, «который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии».
При этом Сталин указывал, что для осуществления этих культурных преобразований в стране, следует добиться сокращения рабочего дня «по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов», «ввести общеобразовательное политехническое обучение», «коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную заработную плату рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше, как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и, особенно, путем дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления». Сталин подчеркивал, что «только после выполнения всех этих предварительных условий, взятых вместе, можно будет перейти от социалистической формулы «от каждого по способностям, каждому по труду», к коммунистической формуле «от каждого по способностям, каждому по потребностям».
Более подробно Сталин остановился на вопросе о преобразовании колхозной собственности в общенародную в своем ответе А. В. Саниной и В. Г. Венжеру. Отвергая предложение этих экономистов о необходимости продажи машинно-тракторных станций колхозам, Сталин обращал внимание на практическую сторону такого мероприятия, указав, что в этом случае колхозы понесли бы большие убытки, которые могли бы окупиться лишь через 6-8 лет. (Сталин оказался в этом прав, так как осуществленная по инициативе Хрущева продажа МТС колхозам ввела их в убытки, с которыми многие из них так и не смогли расплатиться.) В тоже время Сталин указывал на недопустимость передачи средств производства (машины) колхозам, заметив, что «такое положение могло бы лишь отдалить колхозную собственность от общенародной собственности и привело бы не к приближению к коммунизму, а, наоборот, к удалению от него».
