Немецкие подводные лодки во второй мировой войне - Дёниц Карл (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗

13. ЧЕТВЕРТАЯ ФАЗА БИТВЫ ЗА АТЛАНТИКУ (Июль — сентябрь 1942 года)

Борьба с конвоями противника и действия подводных лодок в удаленных районах Штаб руководства войной на море и командование подводных сил вновь подвергли анализу организацию борьбы с торговым флотом, и после этого боевые действия подводных лодок, действовавших у берегов Америки, стали особенно успешными. В директиве № 1 верховного главнокомандования от 31 августа 1939 года главная задача ВМС определена следующим образом: «Вести борьбу с торговым флотом противника, имея целью подорвать морское могущество Англии». Задачу, как мы видели, поставили правильно. Решительно ослабить Англию можно было только путем уничтожения торгового тоннажа союзников, ибо от состояния коммерческого судоходства зависела жизнь английского народа, способность Англии вести войну. Черчилль писал: «На протяжении всей войны битва в Атлантике являлась доминирующим фактором. Никогда, ни на одну минуту мы не имели права забывать, что все совершаемое нами на суше, на море или в воздухе в конечном счете зависело от результатов этой битвы. При всех наших прочих заботах мы изо дня в день с особым вниманием следили за ее изменчивым ходом, то питая надежду, то испытывая страх» (Churchill Winston S., The Second World War. Vol. V, p.6) В штабе руководства войной на море сосредоточивались и оценивались все данные о потерях наших противников и о тех возможностях, которыми они располагали в отношении замены потопленных судов вновь строящимися. Из-за несовершенства методов сбора информации во время войны сведения о потерях противника и о вступавших в строй новых судах поступали в штаб с большим или меньшим опозданием, а некоторые факты стали известны лишь только после войны. Тем не менее штаб руководства войной на море еще до вступления США в войну полагал, что взамен погибших судов США поставят Англии новые суда. Правильность этого предположения подтверждалась письмом Черчилля к Рузвельту, надписанным в декабре 1940 года и ставшим известным нам уже после окончания войны. В письме отмечалось: «Англия может ежегодно строить новые суда общим тоннажем около 1,5 млн. тонн. Это недостаточная компенсация наших потерь. Необходимо строить примерно еще 3 млн. тонн в год. Только Соединенные Штаты могут покрыть эту нехватку за счет своей судостроительной промышленности» (Churchill Winston S., The Second World War. Vol. II, p.494). В июне 1941 года штаб руководства войной на море сделал предположение, что Англия и США, вместе взятые, могут ежегодно строить новые торговые суда общим тоннажем до 2,5 млн. рег.-бр. тонн. Год спустя — в середине 1942 года — были получены сведения об американской программе строительства 2290 судов общим тоннажем около 16,8 млн. рег.-бр. тонн, рассчитанной на период с осени 1939 года и до конца 1943 года. Из этого числа судов только в 1942-1943 годах предполагалось построить судов общим тоннажем 15,3 млн. рег.-бр. тонн. Штаб руководства войной на море считал, что эти цифры близки к истинным, хотя многие немецкие специалисты-судостроители сомневались в возможности достижения столь высоких показателей за такой короткий промежуток времени. Командование немецких подводных сил, регулярно получавшее от штаба руководства войной на море сводки торгового флота противника, брало за основу самые высокие из этих цифр. Из таблицы видно, какие из данных, полученных и обработанных в середине 1942 года, командование подводных сил считало наиболее вероятными. Расчеты штаба руководства войной на море заимствованы из штабного «Журнала боевых действий», а цифры, принятые командованием подводных сил за основу, взяты из протокола моего доклада Гитлеру 14 мая 1942 года («Журнал боевых действии штаба подводных сил», 15 июля 1942 года). Строительство торговых судов в США, Англии и Канаде (в млн. рег.-бр. тонн) 1942 1943 США Канада Англия Всего США Канада Англия Всего 1 5.4 1.1 0.5 7.0 — — — 10.9 2 6.8 1.1 0.6 8.5 8.7 1.1 0.5 10.3 3 5.19 1.3 0.6 7.09 12.29 1.2 0.9 14.39 1 — По данным штаба руководства войной на море (предположительно). 2 — Цифры, принятые командованием подводных сил. 3 — Строительство (действительное) по официальным английским данным. Как видно из таблицы, уже в 1942 году необходимо было топить ежемесячно 700 тыс. рег.-бр. тонн, чтобы по меньшей мере не допустить прироста тоннажа торгового флота противника. Только ежемесячное потопление судов общим тоннажем 700 тыс. рег.-бр. тонн (по другим данным — 590 тыс. рег.-бр. тонн) могло привести к снижению числа торговых судов противника. А уменьшение общего тоннажа транспортного флота было для противника тем более опасным, потому что с 1942 года резко увеличилась потребность в торговых судах. Они требовались для удовлетворения нужд, связанных со все увеличивавшимися масштабами военных действий на заморских театрах военных действии. Штаб руководства войной на море был уверен, что совместными усилиями держав осп месячную норму потоплений — 700 тыс. рег.-бр. тонн-удастся превзойти в значительной степени. Только после войны обнаружилось, что в докладах командиров немецких подводных лодок данные о потопленных ими судах противника лишь несколько превышали действительные потери. В то же время результаты действий немецкой авиации и японских вооруженных сил в сводках сильно завышались. Соотношение между числом потопленных и числом вновь вступивших в строй судов противника показывает, что в высших кругах не задумывались над теми тяжелыми последствиями, к которым вело нежелание хотя бы в самом начале войны сделать все для расширения и ускорения программы строительства подводных лодок. Там не понимали также и того, что небольшое число подводных лодок, которым мы располагали, следовало целиком направить на борьбу с торговым флотом противника. По этой причине, несмотря на достигнутые успехи в первой половине 1942 года, командование подводных сил смотрело на результаты подводной войны со все возрастающим беспокойством. У нас крепло убеждение, что время безвозвратно потеряно. Уже два с половиной года вели мы войну с Англией, а между тем и нашем распоряжении имелась все еще лишь незначительная часть того числа подводных лодок, которое необходимо нам для достижения больших успехов в уничтожении торгового флота противника и которого я добивался еще в 1939 году. Убеждение, что США серьезно расширяют строительство торгового флота, могло вызвать у штаба руководства войной на море только одну реакцию — стремление увеличить число потопленных судов противника. Где будут уничтожены суда противника ? Не следует ли в первую очередь нацелить удар по какой-то определенной коммуникации ? Ответ на эти вопросы содержит следующая запись в «Журнале боевых действий командования подводных сил», сделанная 15 апреля 1942 года: «Все коммуникации враждебных нам держав связаны в единое целое. Поэтому безразлично, где будет потоплено то или иное судно противника; важно, что его потопят и что противнику в конце концов придется заменить его новым. Все будет зависеть от того, как сложится соотношение между числом потопленных и числом строящихся судов противника. Однако центры судостроения и военной промышленности находятся в США, тогда как Англия является до некоторой степени лишь форпостом и основным потребителем военной продукции. Если пути подвоза к этим центрам окажутся перерезанными и если в первую очередь их лишат нефти, задача будет решена. Каждое потопленное здесь судно уже само по себе будет много значить. К тому же с самого начала его гибель помешает противнику создавать новые суда и вооружение. Для Англии — основного потребителя предметов военного снабжения и судов — восполнение торгового тоннажа являлось жизненно важным вопросом. Она могла начать военные действия в Европе только в том случае, если бы имела значительный торговый флот. Путем увеличения выпуска военной продукции одной лишь Англией невозможно обеспечить открытие второго фронта в Европе. Уничтожение судов противника, безразлично в каких районах, повысит безопасность Франции и Норвегии. В этой связи потопление судов противника подводными лодками будет значить гораздо больше, чем высылка лодок для патрулирования в норвежские воды. Суда, следовательно, надо топить там, где это рациональнее всего с точки зрения использования подводных лодок и дешевле всего с точки зрения оружия и боеприпасов. Гораздо важнее топить суда противника где угодно, чем жертвовать частью успехов, концентрируя силы для ударов в каком-то ограниченном районе. Я считаю, что срыв подвоза материалов в США столь же важен, как и срыв вывоза оттуда военных материалов в Англию, поэтому основным районом боевых действий подводных лодок должны остаться воды близ восточного побережья Америки, пока эффективность ПЛО и возможности достижения успехов здесь будут приблизительно такими же, как сейчас…» Посмотрим теперь, как увеличивались силы подводного флота в первой половине 1942 года. Во второй половине 1941 года со стапелей ежемесячно сходило в среднем до 20 подводных лодок. Поскольку период с момента спуска лодки на воду и до первого ее боевого выхода длился четыре месяца, я рассчитывал, что в течение первых месяцев 1942 года наши действующие силы будут увеличиваться на 20 новых подводных лодок в месяц. Однако все вышло иначе. Зима 1941/42 года выпала на редкость суровая. Южная часть Балтийского моря покрылась льдом. В результате учебный полигон подводного флота нельзя было использовать для боевой подготовки. Судоходство прекратилось, а между тем одних только учебных атак против кораблей, стоящих на якорях, было явно недостаточно для подготовки команд подводных лодок. Задержка с подготовкой новых экипажей перед выходом их на боевое задание усугублялась еще и тем, что работы на верфях, связанные со строительством новых лодок, замедлились из-за сильных холодов. В итоге в течение первых трех месяцев 1942 года вместо ожидавшихся 20 подводных лодок в строй вступало ежемесячно в среднем по 13, а с апреля по июнь — всего лишь по 10 лодок. Из 69 подводных лодок, вступивших в строй в первой половине 1942 года, 26 (то есть почти 40 процентов) были направлены в норвежские воды и две — на Средиземное море. Между тем в Атлантике за этот период потопили 12 наших лодок, и фактически те подводные лодки, которые вступили в строй в первой половине 1942 года, увеличили наши подводные силы в Атлантике всего лишь на 29 лодок. К 1 июля 1942 года общее число действовавших в Атлантике лодок составляло 101. Из них в июне 1942 года в море ежедневно находилось в среднем 59 подводных лодок, в ремонте на верфях — 42. Но и из тех, что были в море, только 19 находились в районе боевых действий, тогда как остальные либо еще направлялись туда, либо уже возвращались назад. («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 1 июля 1942 года). В этой неблагоприятной обстановке приходилось принимать определенные меры, чтобы правильно решить основную проблему борьбы на море — как можно быстрее получить возможно большее число подводных лодок. Когда 21 июня 1942 года Гитлер потребовал создать оперативную группу подводных лодок для противодействия вероятной высадке американских и английских войск на Азорские острова и Мадейру, я выступил против этого требования. Выполнить его — значило снова заставить наши малочисленные подводные силы решать оборонительные задачи и снова отказаться от использования подводных лодок для борьбы с торговым флотом противника. Наша позиция обосновывалась следующими аргументами: «1. Важнейшая задача подводных лодок, решающая исход военных действий на море, заключается в уничтожении торговых судов противника, а точнее — в предвидении резкого расширения со стороны противника программы их строительства в будущем году — ускоренного уничтожения. 2. Все прочие задачи, если речь идет не о ситуациях, когда обороной можно предотвратить угрозу поражения в войне, следует отодвинуть на второй план, отдав приоритет первой задаче. Выполнить их удастся только тогда, когда обстановка и число имеющихся подводных лодок позволят сделать это без значительного ослабления борьбы с торговым флотом противника. 3. Принимая во внимание тот факт, что требование создать оперативную группу лодок для противодействия высадке противника на Мадейре и Азорских островах, вероятно, исходило из недооценки сложившейся подводной обстановки, прилагаю к настоящему докладу полную оценку последней на 21 июня 1942 года» («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 21 июня 1942 года). Далее в докладе говорилось следующее: «При таком незначительном числе подводных лодок, имеющихся в нашем распоряжении в настоящее время, всякое его сокращение приведет к весьма отрицательным последствиям, тем более что существующие на сегодняшний день прекрасные условия для действий лодок в Карибском море могут в скором времени ухудшиться благодаря сокращению судоходства в этом районе, переводу судов в другие районы, организации мощных конвоев и усилению ПЛО. Иными словами, через некоторое время даже с большим числом подводных лодок нам не удастся достигнуть таких успехов, какие мы имеем сейчас, используя лишь незначительное число лодок. Вывод: Немедленно начать атаки всеми имеющимися силами.» Для сокращения сроков ремонта лодок я просил штаб руководства войной на море увеличить число рабочих в доках, где ремонтировались подводные лодки. Мой доклад заканчивался так: «Командующий подводными силами считает решение об увеличении числа рабочих на верфях делом первостепенной важности для всего флота, ибо оно позволит быстро увеличить силы действующих подводных лодок и добиться решающих успехов. Командующий подводными силами считает решение вопроса о рабочей силе безотлагательным и по соображениям времени, поскольку все сейчас сводится к тому, чтобы успеть потопить в 1942 году как можно больше судов противника, прежде чем результаты подводной войны будут снижены усилением противолодочной обороны и вводом в строй новых судов противника.» Штаб руководства войной на море на этот раз поддержал мою точку зрения относительно нецелесообразности использования подводных лодок для защиты Азорских островов, и Гитлер свое требование снял. Наряду с усилиями, которые командование подводных сил предпринимало для увеличения общего числа подводных лодок, проявлялась забота и о сохранении их боевой мощи. Ранее уже отмечалось, как беспокоили нас значительные потери, понесенные подводным флотом. В мае и июне мы с особым вниманием следили за действиями против конвоев противника. Важно было выяснить, не применяют ли английские силы каких-либо новых способов или средств противолодочной обороны, и прежде всего средств надводного обнаружения. 17 июня 1942 года у одного из командиров подводных лодок группы, действовавшей против конвоя «ONS-100», по радио запросили результаты его наблюдений за конвоем. «15.07. Командующий подводными силами: „Что вы можете доложить о применении противником средств надводного обнаружения ?“ 15.10. Командир „U-124“: „Вчера я вынужден был уклоняться от преследования эсминцев семь раз, и каждый раз — самым полным ходом. Счисление показывает, что корабли охранения все время выходили на лодку с острых курсовых углов. Мы дважды погружались, эсминцы сбрасывали глубинные бомбы и исчезали. Мне кажется, что чаще лодка оставалась незамеченной. Сила и характер взрывов бомб говорили о том, что противник применял обычные глубинные бомбы и не использовал никаких новых средств обнаружения, так как эсминцы ни разу не оказывались над лодкой и не возвращались к месту обнаружения при нашем маневре уклонения…“ В общем, командир лодки не сомневался, что английские эсминцы не могли заранее обнаружить лодку в надводном положении, поскольку они не вели ее преследования. Когда подводные лодки, действовавшие против конвоев в мае н июне, возвратились в базы, их командиры подробно информировали командование подводных сил обо всех наблюдениях, сделанных за время похода. Большинство командиров отрицало наличие у противника новых средств надводного обнаружения. Сложилось мнение, что корабли охранения не использовали новых средств обнаружения и тем более — с повышенной дальностью действия. Однако очень скоро пришлось убедиться в том, что противник располагает новым эффективным средством обнаружения. Еще в 1941 году английские самолеты начали усиленно патрулировать Бискайский залив, являвшийся основным районом, через который проходили немецкие подводные лодки, направляясь в море и возвращаясь в базы, расположенные на западном побережье Франции. Тем не менее не только ночью, но и в ясную погоду подводные лодки совершали переходы без каких-либо затруднений. Днем сигнальщик на мостике боевой рубки замечал самолеты противника раньше, чем они могли обнаружить подводную лодку. Поэтому времени, чтобы успеть погрузиться, хватало. Ночью самолет не мог обнаружить подводную лодку, идущую в надводном положении. Только иногда днем, в условиях плохой или меняющейся видимости, самолеты противника атаковали лодки. В этом случае противники обнаруживали друг друга неожиданно и одновременно. С начала 1942 года воздушное патрулирование в Бискайском заливе заметно усилилось: сюда стали направляться скоростные машины. Угроза воздушных атак не уменьшалась даже ночью, особенно при лунном свете. Участились и внезапные дневные налеты, которые с большим трудом можно было объяснить недостаточной внимательностью сигнальщиков, не успевавших вовремя обнаружить самолет. Возникло подозрение, что английские самолеты, выходившие в атаку днем со стороны солнца или из-под облаков, обнаруживали подводные лодки на большом расстоянии, находясь за пределами визуальной видимости. Это подозрение утвердилось, когда темными июньскими ночами 1942 года наши подводные лодки стали подвергаться бомбовым ударам с воздуха. Совершенно неожиданно в 1000— 2000 метрах от лодки включался прожектор — и его яркий луч тут же фиксировался на ней. Сразу же вслед за этим на лодку обрушивались бомбы. Три подводные лодки, направлявшиеся в июне на задание, именно таким образом были атакованы в Бискайском заливе, тяжело повреждены и, не имея возможности погрузиться, вынуждены были возвратиться в базы. Командование подводных сил постоянно поддерживало контакт со специалистами из отдела радиолокации штаба руководства войной на море. Когда весной 1942 года внезапные налеты на подводные лодки в Бискайском заливе заметно участились, оно неоднократно запрашивало отдел о возможности обнаружения подводной лодки с самолета до того, как он появлялся на видимости последней и выходил в атаку. Специалисты либо отвечали отрицательно, либо сильно сомневались в подобной возможности. Они утверждали, что заметить на поверхности воды такой небольшой по размерам объект, как подводная лодка, да еще движущийся, трудно и что это можно сделать только на близком расстоянии. Эта точка зрения совпадала с результатами применения на флоте обычных радиолокационных средств, которые работали на длинных волнах. Использовать для обнаружения короткие волны, что именно и делали втайне от иас англичане, мы не могли из-за отсутствия необходимых разработок. Таким образом, способ обнаружения подводных лодок на больших дальностях с повышенной точностью, основанный на использовании коротковолнового диапазона, оставался для нас неизвестным. Однако в июне 1942 года, после того как ночные атаки английских самолетов прояснили истинное положение вещей в этой области, в моей штаб-квартире в Париже состоялось совещание с главными специалистами ВМС. На нем было решено провести следующие мероприятия: немедленно оснастить подводные лодки поисковыми радиолокационными приемниками, которые позволяли бы лодкам определять, обнаружены они противником или нет; вооружить лодки бортовыми радиолокационными станциями обнаружения, пока еще обладающими малой дальностью действия; проверить возможность создания специального покрытия для корпусов лодок, которое не отражало бы радиолокационные сигналы, а поглощало, в результате чего противник не мог бы обнаружить подводную лодку. Когда три наши подводные лодки, атакованные ночью самолетами противника в Бискайском заливе и потерявшие способность погружаться, должны были вернуться в базы, я запросил у командующего авиационной группой „Атлантика“ прикрытия этих лодок с воздуха и защиты от дальнейших налетов. Но поскольку он никак не мог получить от главного командования ВВС обещанных ему для выполнения подобной задачи сил, он выделил для прикрытия перехода лодок в базу всего одну машину Fw-200. Этот случай так описан в „Журнале боевых действий штаба подводных сил“: „Нападение на „U-105“ еще раз показало, какой угрозе подвергаются наши лодки во время перехода через Бискайский залив. Активно бороться с „Сандерлендами“ и тяжелыми бомбардировщиками противника мы не способны, поэтому район Бискайского залива стал для английской авиации поистине „местом развлечений“, где, если верить донесениям командующего авиационной группой „Атлантика“, они используют даже самые устаревшие типы летающих лодок. Дальнейшее совершенствование английских самолетных бортовых радиолокационных установок создает для наших подводных лодок еще ббльшую угрозу. Следствием атого явятся еще более частые повреждения лодок и даже безвозвратные потери. Весьма печальным и удручающим для экипажей подводных лодок фактом является то, что у нас нет сил и средств, с помощью которых можно было бы защитить от повторных ударов с воздуха те лодки, которые вследствие налетов потеряли способность к погружению и стали, таким образом, беззащитными. Здесь необходимо присутствие хотя бы нескольких штурмовиков или современных бомбардировщиков для борьбы с постоянно патрулирующими над Бискайским заливом и выходящими вплотную к французскому побережью без истребителей прикрытия морскими разведывательными самолетами противника. В худшем случае наши самолеты могли бы обеспечить поврежденным лодкам прикрытие с воздуха и помочь им добраться до района действий наших тральщиков и сторожевых кораблей“ („Журнал боевых действий штаба подводных сил“ 11 июня 1942 года). Заручившись поддержкой командующего авиационной группой „Атлантика“, который, пытаясь осуществить свои планы по оказанию помощи командованию подводных сил, настаивал на передаче ему некоторого числа самолетов, и получив согласие штаба руководства войной на море, я вылетел в штаб-квартиру германских ВВС. Мы рассчитывали побывать в главном штабе ВВС и в Роминтене. Я добился того, что через некоторое время в распоряжение командующего группой „Атлантика“ были предоставлены 24 истребителя-бомбардировщика Ju.88С-6. 24 июня 1942 года в связи с чрезмерно усилившейся опасностью воздушных налетов в Бискайском заливе подводным лодкам приказали совершать переходы только в подводном положении, за исключением случаев, когда всплытие необходимо для зарядки аккумуляторов („Журнал боевых действий штаба подводных сил“ 24 июня 1942 года). В качестве дополнительного зенитного оружия все лодки получили по четыре 8-миллиметровых пулемета С/34. Усиление это было временным. В дальнейшем же непрекращавшиеся конструкторские работы позволили оснастить лодки более мощным зенитным оружием. Все эти меры носили оборонительный характер. Они позволяли защищать подводные лодки от атак, которые производились прежде всего с воздуха, но не лишали противника возможности обнаруживать подводные лодки на большом расстоянии с помощью точного технического устройства. С созданием этого прибора самолет неожиданно стал очень опасным противником не только для одиночной подводной лодки, которую он внезапно атаковал, но и для всех наших планов боевых действий на море. В основе этих планов лежало патрулирование подводных лодок в надводном положении: в тактике групповых атак такое патрулирование имело первостепенное значение. Но теперь в районах, усиленно контролировавшихся с воздуха, эта тактика оказалась неосуществимой. Если бы обеим союзным морским державам удалось установить постоянный контроль с воздуха, например за всеми районами Атлантики, нам пришлось бы ограничить подвижность своих подводных лодок и отказаться от групповых надводных атак. В связи с этим с новой силой зазвучало старое требование создать лодки с увеличенной подводной скоростью хода. Такой лодкой могла стать подводная лодка Вальтера, хотя она была сконструирована и принята главным командованием ВМС еще до начала войны. С началом военных действий сроки испытаний и сдачи в производство новой лодки постоянно переносились из-за нехватки средств и необходимости строить и оснащать как можно больше лодок таких типов, которые уже были приняты к строительству и хорошо зарекомендовали себя. Задержка с постройкой лодок Вальтера объяснялась еще и тем, что главное командование ВМС продолжало сомневаться в пригодности этих лодок для боевых действий. По просьбе Вальтера я неоднократно просил ускорить передачу новой подводной лодки в производство. Последний раз я говорил об этом 18 января 1942 года. Сведения об усовершенствовании противником средств надводного обнаружения заставили меня 24 июня 1942 года вновь обратиться к главнокомандующему ВМС с письменным предложением: „Независимо от того, продолжится война в России или нет, исход войны, которую мы ведем против англо-саксов, будет решаться на море. Это ставит перед германскими ВМС задачу огромной важности, при решении которой нам придется взять на себя величайшую ответственность. Соотношение наших сил и сил англо-саксов на море сейчас таково, что мы не в состоянии использовать для борьбы с противником такие же надводные силы, какие имеет он. Поэтому наступательные действия мы можем вести только подводными лодками. В связи с этим необходимо снова и снова проверять, отвечают ли еще наши подводные лодки этому высокому требованию и не сумел ли уже противник найти такие средства защиты, которые снижают эффективность подводных лодок сейчас или могут снизить ее в будущем. Такая проверка особенно уместна сейчас, когда в слабообороняемых районах наши подводные лодки добиваются больших успехов. Эти успехи могут, однако, привести к тому, что нам не удастся определить действительное соотношение ударной силы лодок и эффективности ПЛО противника. Чтобы этого не случилось, следует тщательно проанализировать боевые возможности лодок, выявить их технические недостатки и порождаемую ими тактическую слабость подводных лодок, а также найти необходимые способы устранения этих недостатков. Германские подводные лодки в отношении конструкции и механизмов являются, в общем, лучшими из всех подводных лодок. Они оборудованы двигателями для надводного и подводного хода. Планы дальнейшего строительства подводных лодок уже разработаны, и изменить их по чисто техническим причинам нельзя. Не представляется возможным внести сейчас в основную конструкцию лодок и их двигателей какие-либо серьезные технические изменения. Война показала, что германские подводные лодки обладают большим запасом прочности, что их скорость вполне достаточна для использования их не только позиционно, но и маневренно. Но это имеет и свои недостатки. Если противнику удастся построить большое число судов с повышенной скоростью хода, то соответственно возрастет и скорость конвоев. В этом случае подводные лодки, возможно, не смогут своевременно выходить в точку залпа. Преимущество окажется на стороне противника и в том случае, если он, имея средства надводного поиска, сумеет обнаружить лодку, находясь за пределами ее видимости, и сможет загнать ее под воду, прежде чем она сблизится с конвоем и начнет торпедную атаку. На практике это знаменует конец маневренной подводной войны, и тогда наши подводные лодки можно будет использовать только позиционно и притом с наименьшим успехом в тех районах, где противник организовал сильную противолодочную оборону. Эту опасность легко устранить, создав подводную лодку, обладающую достаточно высокой скоростью подводного хода: не появляясь над водой, она могла бы сближаться с любым замеченным кораблем или судном противника и выходить в атаку. Опасность, грозящую маневренной подводной войне, можно ликвидировать с помощью вальтеровской подводной лодки. Появление лодки Вальтера сразу дало бы большое преимущество нашим силам перед ПЛО противника, рассчитанное на отражение атак лодок, которые мы имеем сейчас. Противник оказался бы поставленным под удар новых подводных лодок совершенно неизвестного ему типа. Борьба с ними поначалу была бы просто невозможной, и это принесло бы нам решающий успех. Исходя из этого, быстрейшая доводка и испытания лодки Вальтера, равно как и немедленная передача ее в крупносерийное производство, являются сейчас задачами первостепенной военной важности“ (сов. секретный документ командующего подводными силами № 269). Направив эти предложения главнокомандующему ВМС, я несколько успокоился. Но вернемся к описываемому периоду. Июль 1942 года. Какая же обстановка сложилась к этому времени на Атлантическом театре военных действий ? Какие соображения имело командование подводных сил в отношении дальнейшего ведения подводной войны, исходя из этой обстановки? С введением системы конвоев у восточных берегов США в апреле 1942 года, а позднее и в Карибском море условия для ведения подводной войны в этих районах ухудшились настолько, что не стоило больше сосредоточивать здесь основные усилия подводных лодок. Однако следовало нарушать каботажное судоходство, находя и используя слабые места в обороне противника. Кроме того, имело смысл начать действия и в более удаленных морских районах, если, конечно, это оправдывалось с экономической точки зрения и давало определенные выгоды. Побочным результатом таких действий могло явиться распыление сил противника для борьбы с нашими подводными лодками в различных районах. Тем не менее основные усилия подводных лодок, которых требовала борьба с торговым судоходством противника, необходимо было снова перенести в близлежащие районы Атлантики, поставив под удар конвои, направлявшиеся в Англию. Атаковать эти конвои, по возможности, следовало в районах, наиболее удаленных от берега, где нельзя было обеспечить прикрытие конвоев с воздуха. Здесь подводным лодкам предоставлялась широчайшая свобода маневра, здесь существовало меньше всего помех для применения групповой тактики. Эти соображения и были положены в основу планирования действий подводных лодок в дальнейшем. Увеличив число рабочих на верфях, главное командование ВМС получило возможность ускорить строительство подводных лодок, замедлившееся зимой 1941/42 года, и в результате в течение июля-сентября 1942 года в строй действующего подводного флота вступало необычно много лодок — до 30 ежемесячно. Такой прирост лодок позволил командованию подводных сил выделить для действий против конвоев, шедших из США в Англию, две группы лодок, а остальные направить в наиболее выгодные в отношении обстановки удаленные районы. Одним из таких районов являлось Карибское море и особенно воды восточнее и южнее острова Тринидад, где сходились многие судоходные линии, шедшие с востока н с юга в Карибское море. В июле 1942 года США еще не успели организовать здесь проводку конвоев, и потому тут можно было ждать больших успехов. Командование подводных сил намеревалось также снова использовать лодки в районе Фритауна. Оно предполагало, что интенсивность судоходства противника у западных берегов Африки значительно возросла, в связи с тем что этот путь являлся наиболее коротким и экономичным. Многообещающей казалась даже попытка добиться успехов в Гвинейском заливе. Однако наиболее заманчивым представлялось внезапное появление германских подводных лодок у Кейптауна. Переход туда составлял почти 6 000 миль. Действия в этом районе лодок IXc серии были возможны только при наличии где-то на их пути подводного танкера, который мог бы пополнить запасы топлива. И тем не менее действия здесь казались мне весьма выгодными: я был уверен, что, принимая во внимание новизну района, подводные лодки быстро добьются там больших успехов. Я полагал, что при благоприятных обстоятельствах поход „кейптаунской группы“ можно будет удлинить до лежащих на восточном берегу Африки портов Индийского океана. Осуществить этот замысел позволял намеченный на сентябрь ввод в строй нескольких подводных лодок IXc-2 серии (водоизмещение — 1 365 тонн, дальность плавания — 31,5 тыс.миль). Это были так называемые артиллерийские крейсера довоенного времени, переоборудованные в дальнейшем в торпедные подводные корабли (приложение V). Однако вначале следовало подобрать для „кейптаунской группы“ наиболее опытных командиров лодок IХc серии, а также найти танкер, который вместе с лодками мог бы выйти в море уже во второй половине августа. Следовало, кроме того, решить вопрос о действиях подводных лодок у берегов Бразилии. Отношения между Германией и Бразилией непрерывно обострялись, и указания штаба руководства войной на море относительно обращения с бразильскими судами становились все более строгими. 27 января 1942 года в связи с началом войны между нами и Соединенными Штатами Америки Бразилия порвала дипломатические отношения с Германией. До этого германские подводные лодки не топили бразильских судов. Даже после того как 9 декабря 1941 года североамериканские воды стали ареной подводной войны, в пределах панамериканской „зоны безопасности“, к югу от 20 градуса северной широты, германских подводных лодок еще не было. Несмотря на односторонний разрыв Бразилией дипломатических отношений с Германией, мы по-прежнему обходились с бразильскими судами так же, как с судами всех остальных нейтральных стран, если, конечно, они соблюдали международные правила на море и имели соответствующие опознавательные знаки. Однако в период с февраля по апрель 1942 года наши подводные лодки все же атаковали торпедами и потопили согласно морскому призовому праву семь бразильских судов. Это произошло потому, что командиры наших лодок не могли признать их нейтральными, поскольку они шли без огней, зигзагом, были вооружены и окрашены в серый военный цвет. К тому же эти суда не несли флагов или опознавательных знаков нейтральности. В дальнейшем стали вооружаться все бразильские торговые суда. В связи с этим 16 мая 1942 года штаб руководства войной на море разрешил начать „предупредительные“ действия против всех судов южноамериканских государств, за исключением Аргентины и Чили, на которых было заметно вооружение. В ответ на это в конце мая 1942 года бразильское министерство авиации объявило о своем намерении впредь атаковать с воздуха обнаруженные подводные лодки держав оси. Таким образом, без официального объявления войны мы оказались в состоянии войны с Бразилией. 4 июля 1942 года нашим подводным лодкам было разрешено атаковать бразильские торговые суда. Мы планировали расширить масштабы подводной войны, и в начале июля я обратился в штаб руководства войной на море с вопросом, касающимся возможности действий подводных лодок вблизи Ла-Платы, иле в то время наблюдалось интенсивное движение рефрижераторных судов, доставлявших в Англию мясо и потому имевших для нее большое значение. Однако министерство иностранных дел не разрешило использовать подводные лодки у берегов Аргентины, ссылаясь на то, что это вызвало бы недовольство последней. В то же время не последовало никаких возражений со стороны министерства иностранных дел по поводу действий подводных лодок у берегов Бразилии. Это побудило меня наряду с созданием группы подводных лодок для действий в районе Фритауна направить еще одну подводную лодку в бразильские воды. В общем, для ведения подводной войны на просторах Атлантики складывался целый ряд оперативных предпосылок, которые нам хотелось использовать, не прекращая борьбы с конвоями противника в северных районах океана, и которые, как мне казалось, сулили успех. Важным при этом было то, что мы сохраняли за собой инициативу действий, что наши удары оставались для противника предельно неожиданными и что, таким образом, мы могли использовать его слабые стороны, пока он не устранил их, изменив маршруты своих судов и усилив их охранение. После того как союзники ввели систему конвоев и усилили воздушное патрулирование районов Западной Атлантики, обстановка стала постепенно изменяться, но, разумеется, и в этих условиях в середине мая английское адмиралтейство не могло не строит