Множественные умы Билли Миллигана - Киз Дэниел (книги txt) 📗
– Доктор Уилбур, – тихо произнесла Дороти, – это Денни.
– Здравствуй, Денни, – сказала Уилбур. – Рада познакомиться с тобой. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказал он, не отпуская руки Дороти.
– Я понимаю, что ты нервничаешь, тут действительно много народу. Но все мы здесь только для того, чтобы помочь тебе, – сказала Уилбур.
Все сели. Швейкарт наклонился и прошептал Явичу:
– Если ты не поверишь в то, что увидел, я сдам свою адвокатскую лицензию.
Когда Уилбур начала задавать вопросы Миллигану, Явич расслабился. Это была привлекательная, энергичная женщина с ярко-рыжими волосами и красной помадой на губах. Она разговаривала с Миллиганом спокойно, по-матерински. Денни отвечал на вопросы и рассказал ей об Артуре, Рейджене и Аллене. Корнелия повернулась к Явичу:
– Видите? Это типично для множественных личностей: он хочет говорить о том, что случилось с другими, но не говорит, что случилось с ним.
После того как были заданы еще вопросы и получены ответы, доктор Уилбур обратилась к доктору Хардингу:
– Это яркий пример диссоциативного состояния истерического невроза.
Денни посмотрел на Джуди и сказал:
– Она сошла с пятна.
Джуди улыбнулась и прошептала:
– Нет, Денни. В ее случае этого не происходит.
– Наверное, внутри нее очень много людей, – продолжал настаивать Денни. – Со мной она говорит так, а потом меняется и начинает говорить те важные слова, какими пользуется Артур.
– Я бы хотела, чтобы судья Флауэрс присутствовал здесь, – сказала Уилбур. – Я знаю, что происходит внутри этого молодого человека. Я знаю, что ему действительно требуется.
Денни резко повернулся и укоризненно посмотрел на Дороти Тернер:
– Вы сказали ей! Вы обещали, что не скажете, а сами сказали.
– Нет, Денни, – ответила Тернер. – Я не говорила. Доктор Уилбур знает, в чем дело, потому что знает других таких же людей, как ты.
Решительным, но тихим голосом Корнелия Уилбур велела Денни успокоиться. Левую руку она положила себе на лоб, и блеск ее бриллиантового кольца отразился в его глазах.
– Ты полностью расслабился и теперь чувствуешь себя хорошо, Денни. Ничто тебя не беспокоит. Расслабься. Что бы ты ни хотел сделать или сказать, все будет хорошо. Говори все, что ты хочешь.
– Я хочу уйти, – сказал Денни. – Я хочу освободить пятно.
– Что бы ты ни захотел сделать, мы согласны, Денни. Вот что я тебе скажу: когда ты уйдешь, я хочу поговорить с Билли. Тем Билли, которого так назвали, когда он родился.
Денни пожал плечами:
– Я не могу заставить Билли прийти. Он спит. Только Артур и Рейджен могут его разбудить.
– Хорошо, тогда скажи Артуру и Рейджену, что мне нужно поговорить с Билли. Это очень важно.
С возрастающим удивлением Явич наблюдал, как взгляд Денни стал отсутствующим, губы зашевелились, тело вдруг выпрямилось и он в изумлении огляделся. Сначала он молчал, затем попросил сигарету.
Доктор Уилбур дала ему сигарету, и пока он усаживался, Джуди Стивенсон шепнула Явичу, что единственный, кто курит, это Аллен.
Уилбур еще раз представилась сама и представила тех из присутствующих, кто еще не был знаком с Алленом. Явич был поражен, насколько изменился Миллиган, каким он стал непринужденным и общительным. Он улыбался, говорил убедительно и гладко, очень отличаясь от застенчивого подростка Денни. Аллен ответил на вопросы доктора Уилбур о его интересах: он играет на пианино и на барабане, рисует – в основном портреты. Ему восемнадцать, и он любит бейсбол, хотя Томми ненавидит эту игру.
– Хорошо, Аллен, – сказала Уилбур. – Теперь я бы хотела поговорить с Артуром.
– Ладно, – сказал Аллен, – Подождите, я…
Явич во все глаза смотрел, как Аллен быстро сделал пару глубоких затяжек, прежде чем уйти. Эта маленькая деталь казалась такой естественной – курнуть напоследок, прежде чем появится Артур, который не курит. И опять взгляд потускнел, веки заморгали. Молодой человек открыл глаза, откинулся на стуле, огляделся с надменным видом и сложил вместе кончики пальцев, образуя пирамидку. Когда он заговорил, в его речи звучал аристократический британский акцент.
Явич нахмурился, прислушиваясь. Он действительно видел и слышал нового человека, разговаривающего с доктором Уилбур. Взгляд Артура, его движения разительно отличались от Аллена. Друг Явича, бухгалтер из Кливленда, был британцем, и Явич был поражен сходством их речевой манеры.
– Мне кажется, я не встречался с этими людьми, – сказал Артур.
Его представили всем, и Явич почувствовал себя глупо, здороваясь с Артуром, словно тот только что вошел в комнату. Когда Уилбур спросила Артура об остальных, он описал роль каждого и объяснил, кому можно, а кому нельзя выходить. Наконец доктор Уилбур сказала:
– Мы должны поговорить с Билли.
– Будить его очень опасно, – сказал Артур. – Вы знаете, у него мания самоубийства.
– Очень важно, чтобы с ним поговорил доктор Хардинг. От этого может зависеть результат суда. Свобода и лечение – или тюрьма.
Артур подумал, поджал губы и сказал:
– Видите ли, в данном случае решаю не я. Поскольку мы сейчас в тюрьме – во враждебном окружении, – ведущее место занимает Рейджен, и только он принимает окончательное решение, кому вставать на пятно.
– Какую роль в вашей жизни играет Рейджен? – спросила она.
– Рейджен – защитник и хранитель ненависти.
– Хорошо, – резко сказала Уилбур. – Я должна поговорить с Рейдженом.
– Мадам, я бы посоветовал…
– Артур, у нас мало времени! Много занятых людей отказались от отдыха в выходной день, чтобы прийти сюда и помочь вам. Рейджен должен согласиться, чтобы Билли поговорил с нами.
Снова застывшее лицо, взгляд в одну точку, состояние транса. Губы задвигались, словно шел неслышный внутренний разговор. Затем челюсти стиснулись, а брови нахмурились.
– Невозможно, – прогремел низкий голос славянина.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Уилбур.
– Нельзя говорить с Билли.
– Кто ты?
– Я Рейджен Вадасковинич. Кто эти люди? Доктор Уилбур вновь представила всех, и Явич снова удивился перемене, этому поразительному славянскому акценту. Берни пожалел, что не знает хотя бы нескольких фраз на сербскохорватском, чтобы выяснить, только ли акцент это или Рейджен действительно понимает язык. Он хотел бы, чтобы доктор Уилбур выяснила это, и пытался сказать об этом, но всех попросили пока помолчать.
– Как ты узнал, что я хочу поговорить с Билли? – спросила Рейджена доктор Уилбур.
– Артур интересовался моим мнением. Я против. Я защитник, и я решаю, кто встанет на пятно. Билли не выйдет.
– Но почему?
– Вы же доктор, да? Я вам так скажу: если Билли проснется, он убьет себя.
– Почему ты так уверен в этом? Рейджен пожал плечами.
– Каждый раз, когда Билли встает на пятно, он думает, что сделал что-то плохое, и пытается убить себя. Я отвечаю за это. И говорю «нет».
– Какие у тебя обязанности?
– Защищать всех, особенно маленьких.
– Понимаю. И ты всегда выполняешь свои обязанности? Маленьких никогда не обижали, им не было больно, потому что ты всегда охранял их от этого?
– Не совсем так. Дэвид чувствует боль.
– И ты позволяешь Дэвиду брать боль на себя?
– Это его задача.
– Такой большой, сильный мужчина, как ты, позволяет ребенку брать на себя боль и страдания всех?
– Доктор Уилбур, я не…
– Тебе должно быть стыдно, Рейджен! Вряд ли ты можешь считать себя непререкаемым авторитетом. Я врач и имела раньше дело с такими случаями. Я считаю, что решать, может ли Билли выйти, имею право именно я, а уж конечно не тот, кто позволяет беззащитному ребенку брать на себя боль, вместо того чтобы взять хотя бы часть боли на свои плечи.
Рейджен заерзал на стуле со смущенным и виноватым видом. Он пробормотал, что доктор Уилбур совершенно не понимает ситуацию, однако она продолжала говорить, тихо, но убедительно.
– Ладно! – сказал он. – Вы отвечаете за это. Но сначала все мужчины должны выйти из комнаты. Билли боится мужчин из-за того, что сделал с ним его отец.
