В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста - Кегель Герхард (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Я хорошо понимал, что выполнил, так сказать, номер на канате под куполом цирка без сетки. Ведь могло случиться так, что там уже имелся изобличающий меня материал. Но все обошлось. Господа нацисты положили в мое досье заверенную ими самими копию бумажки. И я думаю, что несколько позднее это облегчило мне получение заграничного паспорта и необходимых выездных и въездных виз.
Однако оставаться дальше в Бреслау мне было опасно. Я чувствовал, что мне срочно необходимо изменить климат. И вот я решил – о разрешении или согласии просить было некого – отправиться скорым поездом на Восток вместе с одним из своих друзей, адвокатом из Бреслау, которого также «удостоили» запрета заниматься профессиональной деятельностью. Первым этапом нашего путешествия являлась Варшава.
ВАРШАВА. СОТРУДНИК В ФАШИСТСКОМ ПОСОЛЬСТВЕ
Поездку в Польшу я подготовил основательно. В дружеской беседе с Петцольдом, исполнявшим обязанности главного редактора «Бреслауер нойесте нахрихтен», я уведомил его о своем намерении выехать на несколько лет в Варшаву в качестве зарубежного корреспондента немецких газет. Я вручил ему для досье издательства и редакции заверенную в фашистской полиции копию уведомления нацистского официоза о недействительности исключения меня из списка журналистов. Полагая, что с места моей будущей работы или из гестапо могут поступить запросы, я решил облегчить господам труд. Петцольду понравилась перспектива публикации в будущем сообщений и статей «от нашего собственного корреспондента» из Варшавы, которая теперь все больше оказывалась в центре навязчивого и лицемерного «дружелюбия» со стороны гитлеровского правительства.
Однако у него были и некоторые сомнения. В редакции и издательстве обо мне все еще много болтают. Статьи из Варшавы под моим именем могут оживить старые ожесточенные споры и до сих пор не забытые политические разногласия. Он думает, что ему пока не удастся добиться заключения со мной договора о работе в Варшаве в качестве зарубежного корреспондента газеты. И вообще концерн Хука никогда не пойдет на направление за рубеж своего собственного корреспондента с твердым окладом. Вместе с тем он заверил меня, что будет публиковать в газете две-три моих статьи в месяц и, кроме того, направляемую мной информацию. Но я должен согласиться с тем, что мои материалы будут публиковаться в газете – по крайней мере в первое время, – без моей подписи, а возможно, под псевдонимом «КГ» или просто «от нашего варшавского корреспондента «К». Он, Петцольд, считает нецелесообразным «дразнить собак». Сказав, что согласен с его предложением, я попросил Петцольда дать мне два рекомендательных письма от редакции газеты: одно в отдел печати министерства иностранных дел Польши с просьбой аккредитовать меня в качестве постоянного корреспондента «Бреслауер нойесте нахрихтен», второе – в дипломатическую миссию Германии в Варшаве. Тогда дипломатические отношения между Варшавой и Берлином поддерживались еще на уровне миссий.
Петцольд написал для меня два очень любезных рекомендательных письма; высказав несколько лестных слов о моих качествах, он просил о всемерной поддержке моей деятельности в Варшаве, которая «будет служить интересам обоих государств». Этими письмами он оказал мне неоценимую услугу, обеспечив поддержку со стороны миссии фашистской Германии, аккредитацию при министерстве иностранных дел Польши, получение важного официального удостоверения аккредитованного зарубежного корреспондента и, не в последнюю очередь, разрешения на постоянное пребывание в Польше и ее столице.
Переселение в Варшаву
Поздней осенью 1933 года я с небольшим чемоданом вышел из подъезда на Главном вокзале Варшавы. Моей самой ценной вещью и необходимейшим рабочим инструментом являлась надежная портативная пишущая машинка «Ремингтон», которую я приобрел несколько лет тому назад в рассрочку, с трудом оплатив ее стоимость в течение года. У меня с собой имелось около 400 марок наличными. Я собрал их, мобилизовав все явные и скрытые резервы, продав все свои вещи, за которые можно было хоть что-нибудь выручить, – велосипед и т.п. На эти деньги мне требовалось прожить по меньшей мере два месяца – ранее на получение каких-либо гонораров рассчитывать не приходилось.
На следующее утро я сначала направился в миссию Германии, находившуюся в Золотом переулке. Пресс-атташе миссии, некий господин Штайн, которому я вручил письмо издательства «Бреслауер нойесте нахрихтен», принял меня с подчеркнуто дружеской снисходительностью как коллегу, представляющего немецкую провинциальную печать, которая обычно не имеет за рубежом собственных корреспондентов. В беседе он как бы между прочим заметил, что во время работы в качестве зарубежного корреспондента его интересовали лишь крупные газеты. Он никогда не соглашался на работу, которая позволяла бы ежемесячно откладывать меньше тысячи марок.
Но я не намеревался говорить с ним о своих финансовых делах, а попросил его рассказать обо мне посланнику фон Мольтке и сообщить, когда тот смог бы принять меня с визитом для представления. При удобном случае, заметил я, мне также хотелось бы познакомиться с коллегами, представляющими в Варшаве немецкую прессу. Штайн обещал свое содействие. Он дал мне несколько деловых советов относительно моей аккредитации при польском министерстве иностранных дел и вступления в варшавский союз зарубежных корреспондентов.
Я был дружелюбно принят в отделе печати министерства иностранных дел Польши, и через несколько дней получил официальное удостоверение аккредитованного в Польше корреспондента. У меня создалось впечатление, что министерству представилось важным направление в Польшу собственного корреспондента одной из наиболее крупных газет Силезии, которая к тому же не отличалась в прошлом особенно объективным, не говоря уже дружественным, освещением польских дел.
Теперь мне предстояло найти более или менее подходящую и по возможности недорогую комнату, что удалось довольно быстро. Затем наступила очередь решения другой чрезвычайно важной для меня проблемы: я располагал аккредитацией, разрешением на жительство и крышей над головой, но еще совсем не имел постоянного заработка. Чрезвычайно неприятным являлось то, что я даже не мог прочесть польскую газету или понять радиопередачу на польском языке. Газет на немецком языке в Польше выходило мало, и они приходили в Варшаву с большим опозданием. По финансовым соображениям я и думать не мог о том, чтобы прибегнуть к услугам помощника, знавшего бы польский язык и обладавшего хоть небольшими навыками журналистской работы, – таких помощников имело большинство корреспондентов крупных немецких газет в Варшаве.
Чтобы решить не терпевшую отлагательства проблему языка, я решил вставать каждый день в 5 часов утра и до завтрака, до 8 часов, в течение двух – двух с половиной часов учить польский язык. Кроме того, раз в неделю я брал двухчасовой урок польского языка у студента, которому необходимо было заработать несколько злотых. Примерно через три месяца я уже мог говорить и понимать обычные передовые статьи польских газет на политические и экономические темы, лишь изредка прибегая к словарю. По моим наблюдениям, которые затем подтвердились во время пребывания в других странах, авторы передовых статей, особенно по обычным вопросам внутренней и внешней политики и экономики, в основном обходятся весьма скудным словарным запасом, чрезвычайно облегчающим чтение таких статей.
Через два года, слушая мою речь в небольших беседах, во мне уже нельзя было сразу узнать иностранца. Благодаря своим успехам в польском языке я позднее, когда на официальных германо-польских переговорах о совместных мерах борьбы со свекольным вредителем вдруг почему-то не оказалось переводчика, смог, хотя и не блестяще, выступить в такой роли. При этом я не имел никакого понятия ни об упомянутом вредителе, ни о борьбе с ним, а в начале беседы даже не знал, как он называется по-польски. Примерно в тот же год я вместе со своей женой и соратницей по борьбе проводил двухнедельный отпуск в польском пансионате в Закопане. И лишь на третий день во время оживленной беседы за общим столом один из поляков задал мне вопрос: «Извините меня, пожалуйста, не ошибаюсь ли я, думая, что вы откуда-то из-под Познани? Вы говорите иногда с заметным немецким акцентом».
