Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
9 мая во всех армиях фронта были проведены митинги, а в некоторых частях и импровизированные парады Победы. На одном из митингов я слушал выступления солдат и офицеров, не переставая удивляться и восхищаться: сколько же в каждом из них было скромности! Ведь они наголову разгромили самую мощную ударную силу империализма, только что всего за четыре дня штурмом овладели, казалось бы, неприступной крепостью Кенигсберг, но в речах бойцов я не услышал ни слова об этих подвигах. Они просто выражали искреннюю радость, что наконец-то кончились страдания народные, что впереди их ждет мирный труд, гигантская работа по залечиванию ран, нанесенных войной.
Я с любовью смотрел на радостные лица воинов и вдруг заметил, как на запыленных щеках одного усатого ветерана слезы прочертили светлые полосы. Приблизившись к нему, я спросил:
— О чем, старина, взгрустнул в такой радостный день?
— Друга сердечного похоронил сегодня, — ответил он, глубоко вздохнув. Несколько часов не дотянул до конца войны. А шагали мы с ним аж от самого Витебска! Если бы не он, не жить мне на этом свете…
Прошло уже более трех десятилетий, но каждый год в День Победы ветераны великой войны обязательно вспоминают тех, кто не дожил до этого радостного праздника. Мы храним и будем до конца жизни хранить в своих сердцах память о них. А о многих из них будут напоминать нашим потомкам книги, посвященные войне, города, селения и улицы, носящие имена павших.
Много имен героев, отдавших свои жизни за свободу и независимость Родины, увековечено на земле бывшей Восточной Пруссии. Город Гумбиннен носит теперь имя капитана С. И. Гусева, Инстербург — прославленного полководца генерала армии И. Д. Черняховского, Людвигсорт — лейтенанта И. М. Ладушкина, Метгеттен — Александра Космодемьянского, Нойхаузен — бесстрашного генерала С. С. Гурьева, Побеттен — капитана П. И. Романова, Хейлигенбёйль — подполковника Н. В. Мамонова, Шталлупенен — полковника С. К. Нестерова.
…После пленения основных сил уцелевших фашистских войск мы все вдруг оказались в совершенно непривычной для нас обстановке: вокруг воцарилась такая мирная тишина, от которой мы за четыре года войны совершенно отвыкли. По установившейся привычке я каждое утро просыпался задолго до рассвета и первым делом вызывал к себе оперативного дежурного с докладом о событиях, происшедших в войсках за ночь. Но ничего чрезвычайного уже, естественно, не происходило, и чувство постоянного тревожного напряжения, владевшее мною всю войну, с каждым днем ослабевало. Однако времени на отдых тоже не было. Внезапно навалились повседневные заботы мирного времени: надо было взять на учет захваченные трофеи и организовать их надежное хранение — это уже народное добро, налаживать мирную жизнь на очищенной от фашистов территории.
Еще одна очень нелегкая задача — обеспечить наиболее удобное размещение войск фронта и организовать их боевую и политическую подготовку, без которой немыслима повседневная жизнь любого воинского организма.
Но не успели мы как следует развернуть эту работу, как меня вызвали в Москву.
С аэродрома я поехал к начальнику Генерального штаба. На мой вопрос о причине вызова Алексей Иннокентьевич Антонов ответил:
— Товарищ Сталин решил обсудить с участием командующих войсками фронтов и начальников центральных управлений Наркомата обороны ряд проблем, связанных с переводом армии на мирное положение. Совещание начнется завтра в одиннадцать часов утра в Кремле. Руководить им будет сам Верховный, участие в работе примут члены Политбюро.
Прибыв к назначенному времени в приемную Сталина, я увидел там всех командующих фронтами и группу генералов центрального аппарата Наркомата обороны. Обменявшись взаимными приветствиями со знакомыми, И приблизился к стоявшему неподалеку от двери Маршалу Советского Союза Ф. И. Толбухину, с которым у меня издавна сложились дружеские отношения. Завязалась оживленная беседа. Она была прервана приходом С. М. Буденного, с появлением которого в приемной наступило заметное оживление.
Алексей Иннокентьевич, взглянув на часы, пригласил всех собравшихся войти в зал, где должно было состояться совещание. И. В. Сталин приветствовал вошедших жестом правой руки, дружески улыбаясь, а когда все сели, сказал нам об основной цели совещания и порядке его проведения.
— Прежде чем приступить к обсуждению вопросов, которые нам надлежит рассмотреть, — говорил Верховный Главнокомандующий, — заслушаем доклад начальника Генерального штаба, который доложит нам о теперешнем составе и численности нашей армии, а также предложения Генерального штаба о порядке демобилизации из армии военнослужащих старших возрастов и порядке ее перехода на мирное положение.
С исключительным интересом выслушали мы обстоятельный доклад А. И. Антонова, в котором он изложил предложения Генерального штаба и о численности армии на мирное время, и о создании ряда новых приграничных и внутренних военных округов, и о преобразовании некоторого количества наших фронтов в группы советских войск на территориях освобожденных от фашизма стран Европы.
После краткого обсуждения и одобрения этих предложений мы приступили к более детальному рассмотрению численного состава, организационной структуры, вооружения и технического оснащения основных боевых соединений каждого рода войск.
Из числа участников совещания было создано несколько комиссий, в задачу которых входила подготовка предложений по каждому роду войск.
Помнится, комиссии, которую возглавил маршал Ф. И. Толбухин, была поручена разработка боевого состава и организационной структуры стрелковой дивизии и стрелкового корпуса, а комиссии маршала С. М. Буденного — кавалерийской дивизии и кавалерийского корпуса. Мне и маршалу инженерных войск М. П. Воробьеву было предложено подготовить мнение по организационной структуре и техническому оснащению частей и соединений инженерных войск. Аналогичные комиссии были созданы и по всем остальным родам войск.
В течение нескольких дней мы с маршалом инженерных войск Воробьевым напряженно работали и уже завершили подготовку доклада и необходимых схем в обоснование разработанных нами рекомендаций, когда позвонил А. И. Антонов и сообщил, что в связи с внезапной болезнью С. М. Буденного докладывать по кавалерии Сталин поручает мне.
Пришлось спешно изучать все материалы, разработанные комиссией С. М. Буденного.
В двадцатых числах мая И. В. Сталин собрал все комиссии и заслушал доклады. Первым получил слово маршал Ф. И. Толбухин. В целом его предложения были одобрены. Лишь по средствам тяги артиллерии стрелковых дивизий возникли разногласия. Комиссия рекомендовала иметь как полковую, так и дивизионную артиллерию на конной тяге, мотивируя свое предложение надежностью лошади в любой обстановке. Она вытягивала, мол, орудие даже там, где автомашина намертво вставала, к тому же в этом случае не требуется горючего. Словом, тяжелые орудия на мехтяге, а легкие и средние — на конной.
И. В. Сталин вдруг спросил:
— Какой вы, товарищи, представляете себе будущую стрелковую дивизию?
— В каком смысле, товарищ Верховный Главнокомандующий? — уточнил Ф. И. Толбухин.
— В смысле ее мобильности, конечно.
После продолжительной заминки, насколько мне помнится, маршал И. С. Конев решительно ответил:
— Думаю, что она должна быть прежде всего максимально моторизованной…
— Верно понимаете, — удовлетворенно кивнул Сталин и, обращаясь ко всем участникам совещания, добавил:- В ходе военных действий на Западе вы все убедились в преимуществе мехтяги. Будущее — за ней. И поэтому перевод артиллерийского парка стрелковой дивизии на мехтягу — это первоочередная задача.
Замечание Верховного Главнокомандующего примирило всех участников дискуссии по этому вопросу.
Когда настала моя очередь, я кратко изложил доводы в пользу сохранения небольшого ядра конницы. Наша комиссия предлагала оставить пока один-два кавалерийских корпуса в составе двух кавалерийских дивизий и одной танковой бригады в каждом.
