Беседы - Агеев Александр Иванович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
И опять в России началось подавление личности, еще более страшное, чем при царе. Апофеоз этого подавления — сталинское правление. Если крестьянин приезжал в город из колхоза, не имея справки о том, что его отпустил председатель, его карали самым жестоким образом. Я помню такие времена. Это хуже крепостного права. Опять же, имело место расслоение: верхушка, купавшаяся в роскоши, по-своему ею понимаемой, и остальное население, влачившее жалкое существование, которое было нормой — живя в нищете, люди не понимали, что это нищета. Мыло, зубную пасту надо было доставать, автомобиль — недосягаемая мечта, ну и т. д.
И в 1990-е гг. произошел взрыв: убрали коммунистов из власти и решили строить новое государство. Во всем этом деле я принимал непосредственное участие.
Действительно, была предпринята попытка заложить в основу государства нравственное начало, соблюдение прав человека. Мы создали новую Конституцию и в ней впервые записали, что народ — хозяин всего, нанимающий на временную работу чиновников. Народ доверяет им рычаги управления, и если они хорошо управляют, то могут остаться еще на один срок, а если плохо, то подлежат замене. Но тогда нами была допущена громадная ошибка. Дело в том, что заказ народа сводился прежде всего к преодолению дефицита и открытию границ: дайте пожрать, пусть в магазинах все будет, пустите за границу, мы тоже хотим посмотреть, что такое Гватемала или Соединенные Штаты. Когда все это было сделано замечательным, на мой взгляд, экономистом Егором Тимуровичем Гайдаром и его командой, мы решили, что дальше все пойдет по накатанной — давайте, Борис Николаевич, развивайте, проводите реформы! И оставили Ельцина один на один с проблемами. Я отношусь к Борису Николаевичу с огромным уважением, но должен сказать, что в экономике он разбирался так, как полагалось разбираться члену Политбюро, т. е. никак. Ельцин каждую минуту учился у молодых ребят-экономистов, работавших с ним. Он наломал немало дров, но сделал и очень много хорошего. Это подлинный демократ, вытащивший страну из той пропасти, в которую она летела. Выдающаяся личность, очень сильная. Благодаря Борису Николаевичу и Гайдару Россия до сих пор существует.
Еще до событий 1993 г. Ельцин собрал нас — демократов и либералов — и спросил: что делать? Тогда цены резко пошли вверх, народ обнищал и рейтинг Президента упал. Возникла угроза коммунистического реванша, и был предложен выход — проведение залоговых аукционов: продав собственность по дешевке, создать барьер из частных собственников, чтобы они не пропустили коммунистов. Что и было сделано. Дальше реформы остановились, по каким причинам — Вам лучше знать. Мы провисли и в этом состоянии пребываем до сих пор.
— А как Вы оцениваете историческую роль Михаила Сергеевича Горбачева?
— К Горбачеву у меня двойственное отношение, а перед Борисом Николаевичем я преклоняюсь, несмотря на допущенные им ошибки. Да, он начал чеченскую войну, ну а кто бы ее не начал в то время? Государи, начиная с Игоря Святославича, расширяли Россию — и вдруг Ельцин отдает часть территории. Как это? Представьте себя на его месте.
— Но ведь он же отдал все республики СССР.
— Это уже другой разговор. С ослаблением Центра руководители советских республик почуяли власть. Было два выхода: либо спокойно разойтись, либо начать сшивать государство кровью, чем и занимался Михаил Сергеевич Горбачев. Все это вранье относительно вильнюсских событий, Ферганы вызывало у меня отвращение.
— А чем Вы объясняли такое вранье?
— Коммунисты всегда врали и сейчас врут. Конечно, если бы все республики подписали союзный договор и согласились с необходимостью реформирования социально-политической и экономической системы, то можно было бы сохранить единое государство на новых конфедеративных условиях. Но они предпочли самостоятельность. Заслуга Бориса Николаевича в том, что гигантская империя развалилась без единой капли крови.
— Давайте поговорим о том, каково положение культуры в нашей стране.
— Идеологического пресса якобы нет, но цензура все-таки существует. Внутренняя цензура. Страх перед возможными последствиями. А последствия испытали многие.
Будучи депутатом, я являлся заместителем председателя парламентской комиссии по культуре и работал вместе с министром культуры Соломиным, перед которым снимаю шляпу. Это был первый и последний пример плодотворной совместной работы комиссии по культуре и министерства. Например, перед тем как отпустили цены, мы разработали и осуществили план действий по индексации зарплаты работникам культуры. Мы приняли Закон о культуре — пусть он был декларативный, зато провозглашал некие свободы, которыми мы сейчас пользуемся. Очень важно, что в законе говорилось: на нужды культуры должно выделяться не менее 2 % от бюджета Российской Федерации и не меньше 6 % от муниципальных бюджетов.
— И это положение закона выполнялось?
— К сожалению, нет. Вспоминается один случай. Был съезд театральных деятелей, на котором все выступающие жаловались на финансовые трудности — выходили на трибуну и требовали у кого-то денег, у кого — непонятно. Дайте денег! Кто даст? Бог, что ли, пошлет? Я выступил и сказал: о чем Вы тут говорите? Есть закон, где определены нормы бюджетных отчислений на культуру. Если закон не выполняется, нужно подавать в суд на Правительство Российской Федерации. Затем я позвонил Егору Тимуровичу и спросил: «Как Вы к этому относитесь?» Он ответил: «С восторгом! Это прецедент нормальной демократической практики». Вы думаете, руководство СТД пошло на риск?! Ничего подобного. Люди приучены советской властью к рабскому повиновению и к тому, что за них все решает государство. Но сегодня, на мой взгляд, самое страшное — отсутствие инициативы снизу. Меня выдвигали на пост председателя Петербургского отделения Союза театральных деятелей, но я взял самоотвод. Почему? Я уже был одним из секретарей СТД и, пребывая на этом посту, неоднократно предлагал начать постепенное преобразование Союза театральных деятелей в профсоюз. Все кончилось тем, что меня убрали из секретарей.
В свое время, знакомясь с вариантами новой Конституции, я обнаружил, что одна из статей, посвященных культуре, гласит: «Культура в России свободна». Т. е., ребята, Вы свободны, идите на все четыре стороны. Как свободна?! С одной стороны, это прекрасно, но, с другой стороны, культура, лишенная поддержки государства, погибнет. Я и еще несколько человек в комиссии по культуре были очень обеспокоены этим вопросом. В результате наших усилий удалось подготовить проект указа Президента, касающийся государственной поддержки театров. Мы разработали Закон о меценатстве и спонсорской деятельности, и он был принят, а еще внесли предложение закрепить в Конституции положение об ответственности государства за развитие национальной культуры. С этим предложением я обращался и к Собчаку, и к Старовойтовой, и даже у коммунистов искал поддержки, но оно тем не менее не прошло. Так и осталось: «Культура в России свободна».
Я прекрасно понимал, что необходимо довести до сведения властей, да и всех граждан России, мысль об общественной значимости культуры, а потому пришел к выводу о необходимости создания декларации, посвященной сохранению и развитию культуры.
С этим проектом я обращался к разным заслуженным людям, но все отказывались, всем некогда. Наконец добрался до Дмитрия Сергеевича Лихачева, и тот написал замечательную декларацию. Кончается она такой фразой: «Существование государства и даже целых народов вне культуры абсолютно бессмысленно». Декларация была издана отдельной брошюрой, но никто на нее внимания не обратил. А Лихачев мечтал, чтобы Президент и народные депутаты поставили под ней свои подписи в знак того, что они разделяют эту позицию, и чтобы ее прочли в ООН.
И вот на 300-летие Санкт-Петербурга собрались в Тронном зале Зимнего дворца губернаторы всех наших провинций во главе с Президентом России. Я тоже был туда приглашен. Собравшиеся много говорили о культуре: кто-то просил денег, кто-то требовал введения цензуры. Я написал Владимиру Владимировичу Путину записку: «Прошу полторы минуты», — и мне дали слово. Я встал и сказал: если бы Вы прочли декларацию, то отпала бы надобность в этом показушном заседании, потому что в ней очень точно сформулирован алгоритм сохранения и развития отечественной культуры. Вы думаете, кто-нибудь подошел ко мне после заседания? Никто. Всем наплевать. И не потому, что эти люди не любят культуру, просто они не осознают ее роли в жизни государства.
