Леонид Леонов: подельник эпохи - Прилепин Захар (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
«В отличие от этого сочинения, четыре других, прочитанных им, отличаются комическим элементом и как своим сюжетом, так и формой и обстановкой действия напоминают народные сказки».
В том же месяце Леонид Леонов оканчивает гимназию с серебряной медалью (четверка по математике). Вскоре медаль окажется чуть ли не единственной ценностью семейства Леоновых.
В конце 1917-го отменяется частная собственность на недвижимость; вскоре начинается переселение рабочих из чердаков и подвалов в хорошее жилье, которое занято всевозможными «нетрудовыми элементами».
10 марта 1918 года ввиду германской угрозы съезд Советов принимает решение временно перенести столицу из Петрограда в Москву. На следующий день поезд с членами советского правительства прибывает на Николаевский вокзал. Ленин сначала поселяется в гостинице «Националь», а 19 марта переезжает в Кремль.
Семнадцать тысяч рублей, которые по малому грошику скопил дед Леон Леонович, были изъяты в пользу новой власти. Дед по матери никакого наследства не оставил.
Еще 21 февраля 1918 года Совет народных комиссаров издал декрет «Социалистическое отечество в опасности!», который постановлял, что «неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления». Ранней весной по Москве распространяются страшные слухи, что новые власти будут расстреливать поголовно всех гимназистов.
Мать решает, что брат Боря отправится в Ярославскую область, в Ескино, а Лёна – переждать смуту к отцу. Мария Петровна Леонова еще надеется, что всё устроится и утрясется. По уговору с матерью Леонид собирался вернуться назад осенью, чтобы поступить на медицинский факультет Московского университета.
Как мы видим, он еще не думал связывать жизнь с искусством, будь то ремесло литератора или художника.
Леонид едет в Архангельск, но всерьез вернуться в Москву ему удастся лишь через несколько лет, перед тем исколесив половину России, от Белого до Черного моря.
Год поэтический
Жила новая семья Леонова-Горемыки в двухэтажном деревянном доме купца Тимофеева. Жена Максима Леоновича относилась к Лёне вполне приветливо.
На работу отец с сыном ходили пешком: до редакции было минут пять. Фасадную часть добротного каменного здания, выходившего на Соборную улицу, занимало отделение Русского банка внешней торговли, а в двухэтажной пристройке во дворе помещались редакция и типография газеты.
«Северное утро» в силу материальных причин закрылось, но Максим Леонович нашел возможности для того, чтобы самому и в качестве издателя, и в качестве редактора незадолго до приезда сына начать выпуск другой газеты. Он называет ее «Северный день», и 15 января 1918 года выходит первый номер издания.
Теперь настроение у Максима Леоновича совсем иное: и следа нет того ликования, что испытывали все год назад, когда произошедший в стране переворот на страницах его газеты именовали «чудом».
«При тяжелых условиях современного нестроительства России приходится нам приступать к изданию нашего нового молодого органа. Вовлеченная в ужасную четырехлетнюю, беспримерную в летописях человеческих бойню, наша исстрадавшаяся родина вконец разорена…» – так выглядело обращение к читателю в первом номере «Северного дня».
Добравшийся до Архангельска Леонид Леонов быстро освоил все смежные профессии в газетном деле: отныне он и корректор, и наборщик, и печатник, и журналист, и заведующий театральным отделом. (Исследователь творчества писателя Валентин Ковалёв сосчитал, что за год работы в газете Леонид, помимо стихов и прозы, опубликовал 40 театральных рецензий, 2 рецензии на книги, 2 статьи о художниках, 1 рецензию на симфонический концерт, 1 рецензию на лекцию столичного лектора и 2 некролога.)
«Северный день» пишет об отделении Украины, о вооруженном подавлении забастовок в других городах страны – и вину за все это возлагает, естественно, на новую власть.
«Русско-финляндский договор характеризует еще ярче, чем брестский, отношение Советской власти к русским интересам, – возмущенно сообщает в одном из мартовских номеров «Северный день». – <…> Согласно параграфу 15 финско-русского договора, подписанного 1 марта, “в полную собственность” Финляндии поступает территория на Севере, принадлежавшая до сих пор России».
Одновременно издатели газеты считают своим долгом сказать:
«Переживая такое тяжелое время – время смуты на Руси, нельзя не отметить одного факта. Кому мы, граждане гор. Архангельска, обязаны за наше городское спокойствие? <…> Чья сильная рука сумела удержать и удерживает толпу, готовую ежеминутно перевернуть все вверх дном? <…> За все это мы обязаны нашим товарищам и гражданам матросам».
Вместе с тем «Северный день» позволяет себе опубликовать и обращение патриарха Тихона «О событиях дня»:
«Тяжелое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви Христовой всюду сеять семена злобы, ненависти и братоубийства».
В мартовские дни в Архангельске проходит крестный ход. В газете напишут: «…многочисленный крестный ход показал, что православный народ любит свою веру и свято чтит свои обычаи».
Взгляды Лёны и его отца того времени можно определить как правоэсеровские: при том что правые эсеры уже находились с большевиками в конфронтации, а летом 1918 года решением ВЦИК представители этой организации будут исключены из Советов всех уровней.
Но не будем забывать, что в самом Архангельске все это время сохранялась старая структура администрации. Действовала городская управа, и влияние правых эсеров и меньшевиков в местном Совете было очень серьезным, что до поры до времени сдерживало большевиков в их деяниях.
Однако сама жизнь в Архангельске день ото дня становилась все труднее. Горожане начинают бедствовать и голодать. Воцарилась невнятица с деньгами. Леоновская газета сообщала, что архангельские торговцы не берут «керенки», крестьяне же просто гонят покупателей с «керенками» прочь.
Леоновым не без оснований казалось, что страна буквально разваливается и наступают мрачные времена.
21 марта 1918 года на первой полосе «Северного дня» появляется стихотворение Леонида Леонова «Хоругви».
Хоругвь, как известно, – особый вид знамен с иконами, носимых на длинных шестах во время крестных ходов.
Начинается стихотворение на высокой ноте:
«Да. Я знаю,/ В твоих первых походах/ Окровавлены будут хоругви твои/ И от края до края без начальных исходов/ Лебединая стая/ Пронесется вдали./ Но за первые стоны/ Будет песен так много…/ Будет первою правдою ложь./ И в пути твоем белом будут тоже уклоны…»
Дальше стихотворение начинается путаться, сбиваться с ритма и заканчивается совершенно невнятно: «Будет новое нет. С вензелями твоими/ Будет снова хоругвь моя./ Узорная./ Твоя».
Но если посмотреть, какое стихотворение напечатано над текстом Леонида Леонова, замысел публикации станет чуть яснее. Выше опубликован Федор Сологуб с откровенным плачем: «Умертвили Россию мою,/ Схоронили в могиле немой!/ Я глубоко печаль затаю,/ Замолчу перед злою толпой:/ Спи в могиле, Россия моя,/ До желанной и светлой весны!»
Леонов нарочито заплетающимся слогом пишет о том же, что и Сологуб: об исходе лебединой России, о ее нежданной смерти и о неизбежном воскрешении – в пору той самой желанной весны, когда можно будет вновь поднять узорные хоругви.
Пока же реальность за окном радужными надеждами не одаривала. Общая интонация газеты с каждым днем становится все более подавленной. «Северный день» рассказывает о сумятице в городе и безработице, о том, что телят, привозимых из деревень, зверски забивают прямо в лавках… и постоянно чувствуется, что издатели газеты что-то недоговаривают и раздражение их еще более сильно. Реклама постепенно исчезает из газеты, и с апреля из четырехполосной она становится двухполосной: далее большой ежедневник делать невыгодно.
