Без риска остаться живыми - Акимов Игорь Алексеевич (первая книга .TXT) 📗
- Жадера твой батька - из материала на одного двоих сделал, а тебя уж не иначе как из обрезков смастерил... -Он намекал на то обстоятельство, что Иван был третьим ребенком в семье. В другой раз Стахов рассказывал хохочущим разведчикам целую историю о том, как в театр пришли солдаты смотреть спектакль. Посмотрели, мол, они спектакль, дали команду строиться, а старшина рыскает по театру - Хлопин куда-то подевался. Заглянул в костюмерную, а там на распялке обмундирование сушилось - пьеса про войну была. Старшина хвать за рукав:
- Хлопин, "выходи строиться!" команда была!.. - Ну и поволок в строй.
Хлопин обычно не отвечал на его наскоки и только однажды, когда Стахов его допек, огрызнулся. Тот как-то, в очередной раз глядя на Ивановы выпирающие кости, поведал всем, как однажды путешественники, чтобы откупиться от людоедов, отдали им Хлопина. Людоеды сочли это смертельной обидой и вернули его обратно, говоря, что они, хоть и людоеды, но такие мослы у них только собакам отдают...
Иван швырнул в обидчика мыло и сердито пробурчал, что если уж Стахов попадет к людоедам, то его надолго хватит - одним языком можно целый людоедский колхоз накормить...
Однако был он невероятно жилист и обладал такой хваткой, что, когда кто-либо пытался с ним в шутку бороться, мгновенно оказывался на полу...
Дождь перестал, и только с крыши еще падали тоненькие струйки. Хлопин услышал, как за углом захлопали чьи-то шаги, и тут же из-за стены вывернулся немец, втянувший голову в плечи. Он даже не глянул на Ивана и, взбежав по ступенькам, толкнул дверь в коридор. Иван кинулся было за ним, но увидел, как тот влетел в комнату и остановился - помощь Хлопина была не нужна.
Смутная надежда, возникшая в душе Отто Кремера, умерла, не успев оформиться. Он понял, что появление Курта ничего не изменит в этой ситуации что мог невооруженный Курт? Ничего не мог!..
Кремер с каким-то даже оттенком сострадания следил за Куртом, который еще ничего не понял. А Курт, мельком оглядев присутствующих, посчитав их своими, оживленно потирал руки. Взгляд его был устремлен на стол, где стояла бутылка со шнапсом и аппетитно розовело копченое сало. Курт еще раз потер руки и выжидающе поглядел на Отто, всем своим видом показывая, что неплохо бы пропустить несколько глотков. Но никто даже не шевельнулся, чтобы налить ему, а лейтенант смотрел как-то странно и пристально, так что Курт подумал, что у него не в порядке обмундирование. Он оглядел себя - может быть, забыл застегнуть ширинку? Но ширинка была застегнута, и он обиженно отвернулся. Стараясь, однако, не показать обиду, он преувеличенно весело обратился к одному из вновь прибывших:
- Что, дождь загнал? - и похлопал его по плечу. Это был Панасенков. Он сбросил руку Курта со своего плеча таким движением, как будто сбрасывал змею, и хрипло
сказал:
- Ну, ты!..
Услышав русскую речь, Курт обомлел. Еще не веря, не желая верить в случившееся, он обвел глазами присутствующих, одетых в такие привычно-знакомые масккостюмы, и только теперь увидел эти чужие лица, чужие глаза, эти русские сапоги на ногах пришельцев!.. Он весь напрягся, и Отто увидел, как явственно обозначились лопатки под пестрой тканью костюма. Чувство сожаления мгновенно сменилось опасением, как бы Курт не совершил необдуманного поступка.
- Курт, ты, кажется, хотел выпить? - сказал он, стараясь произносить слова как можно спокойнее.
Лопатки Курта обострились еще больше, но вдруг обмякли, как бы растаяли, растворились в пятнистой ткани, и весь он обмяк. Однако же, когда он повернулся и пошел к столу, Отто заметил нечто такое, что заставило его внимательнее приглядеться к Курту: да, конечно, испуг, да, конечно, изумление - все это было написано на лице Курта, но во всем его облике не было той панической отрешенности, когда руки опускаются сами собой. Глядя, как Курт из-под век бросает быстрые взгляды, оценивая обстановку, Отто подумал, что на этого можно будет положиться в случае... В каком случае?..
Он понимал, что в данный момент тот самый безошибочный случай вряд ли может представиться: ливень кончился, а это значит, что русские сейчас поднимут их и поведут в свою часть. Придется искать случай в дороге.
Отто налил Курту, потом себе и всем остальным. Делал он это медленно, все еще надеясь оттянуть ту минуту, когда русский лейтенант прикажет им встать.
Отто не выпускал из поля зрения русского офицера. Более того русский офицер был самым главным объектом внимания. Остальное делалось как бы само собой...
Вот и сейчас Отто услышал, как русский лейтенант что-то сказал стоявшему рядом с ним разведчику. Наверно - у Отто защемило в груди - приказал приготовиться конвоировать пленных...
Но русский разведчик направился к печке, взял стоявшую там на полочке кружку и, возвратившись, подал ее своему лейтенанту. Русский лейтенант шагнул к столу, ловко сгреб бутылку с остатками шнапса и вылил половину содержимого в кружку. Затем поднял ее и, обведя взглядом сидящих за столом, предложил тост:
- Гитлер капут!..
Отто увидел все сразу: как оцепенели Конрад и Виллч, как холуйски потянулся со своей кружкой Ганс, как вздрогнул и рванулся Курт. Отто успел положить ладонь на плечо Курта и придавить его к скамейке. Левой он ударил по руке Ганса, отчего из его кружки выплеснулось немного шнапса... Нет, дело было вовсе не в железной выдержке. Просто это был второй удар. Первый был, когда русский налил свою кружку и поднял ее. До этого момента Кремер все понимал. Русский лейтенант снова спутал все мысли!.. Так, значит, дело было не в ливне?.. Чего же он хочет?.. Чего же - будь он проклят! - хочет этот русский?!
Отто видел по глазам лейтенанта, что тот принял какое-то решение. И для выполнения этого решения русскому нужно, чтобы все было спокойно...
Кремер оглядел испуганного его движением Ганса, и отчаянная мысль, оттеснившая все другие мысли, пришла к нему:
"А-а, ты хочешь спокойствия? Так не будет этого!" Он в два глотка выпил шнапс, схватил бутылку, плеснул себе и русскому, который только что поставил на стол опорожненную кружку. Подняв свою, глядя с холодным бешенством в глаза русскому, он сказал, громко и четко выговаривая слова:
