Любовь Орлова в искусстве и в жизни - Романов А. В. (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Вот так, — сказал он, на минуту закрыв глаза и задумавшись. — Вот так, — повторил он, — это как на духу... Это — исповедь...
Л. Орлова и И. Дунаевский
Позднее, размышляя о том, какое впечатляющее значение придавал Григорий Васильевич музыке, пению и танцу в становлении Любови Петровны как актрисы подлинно народной, я поймал себя на мысли, что это ее становление началось раньше, много раньше и Периколы и Анюты. Об этом как-то очень непринужденно и весело рассказал драматург Иосиф Прут в статье «Чудесный дар».
«В особняке на Новинском бульваре (ныне улица Чайковского) давался детский бал, — писал он. — Федор Иванович Шаляпин имел обыкновение трижды в году устраивать для своих детей — и их друзей — воскресные утренники.
Праздничный зал, яркие костюмы, музыка, веселье — все это завораживало собравшуюся детвору. Среди приглашенных был и я — восьмилетний мальчик, ученик младшего приготовительного класса, единственный — в гимназической форме.
Ноты песни Анюты из кинофильма «Веселые ребята» с дарственной надписью И. Дунаевского
«Дорогой, милой Анюте, Любови Петровне Орловой, в воспоминание о прошедшей и в предвкушении удовольствия от будущих совместных работ в кинематографии.
12/V-35 г.
Искренне преданный автор И. Дунаевский»
Юные гости все прибывали — знакомые мне и незнакомые. Радушный хозяин дома, казавшийся нам таким огромным, приветствовал входящих своим громовым голосом. И вдруг в дверях показался... ангел. Весь в чем-то розовом, воздушном... Это была маленькая девочка, белокурые локоны спадали на ее плечи. Шаляпин поднял ее на руки. Я смотрел на нее как зачарованный... и очнулся, когда услышал голос хозяина:
— Дамы приглашают кавалеров.
И тогда это розовое облако подплыло ко мне и произнесло:
— Я вас приглашаю, кавалер!
Так произошло мое знакомство с Любовью Петровной Орловой, которой в ту пору было шесть лет. С Ирочкой — старшей дочерью Федора Ивановича, моей сверстницей, — мы были на «ты». Но к розовому ангелу я обратиться на «ты» не посмел. Вот с тех пор мы и говорили друг другу «вы» («Искусство кино», 1982, № 10).
Отсюда, из шаляпинского особняка, подумалось мне, все и пошло.
Через годы миллионы советских людей, любящих кино, уже высоко ценили драматическое и вокальное мастерство Любови Орловой, ее светлый и чистый талант.
Все в ней завоевывало и покоряло сердца: и то, как она пела и танцевала, и как радовалась и горевала, смеялась и плакала...
Одни ее помнили как домашнюю работницу Анюту из «Веселых ребят», другие — как американку Марион Диксон из «Цирка», как ткачиху Таню из «Светлого пути», письмоносицу Стрелку — Дуню Петрову из фильма «Волга-Волга».
Во всех этих фильмах, хотя и по-разному, музыка И.О. Дунаевского словно бы вторгалась в сюжет, активно содействовала его развитию. Она содержала звуковую характеристику действующих лиц и, сливаясь с экранным их изображением, служила сближению авторского замысла и зрительского восприятия. Музыка приближала героев фильма к зрителям, обостряла эмоциональную реакцию огромных аудиторий. Она вызывала стремление понять прекрасное, постичь красоту окружающей людей нашей динамичной действительности.
В музыкальных образах героинь Орловой — Анюты из «Веселых ребят», Дуни Петровой из «Волги-Волги», Тани из «Светлого пути» — была выражена полнота жизни, трудовое напряжение, чистота их чувств и личных побуждений, жизнелюбие, радость, ирония и юмор. Жизнеутверждающий характер музыки, ясность содержания и мелодичность песен покоряли всех — и молодых, и пожилых людей.
Веселая и задорная, добрая и любящая, искренняя и простодушная — как она пела! С ее исполнением связаны «Песня о Родине» и «Песня о Волге», «Марш энтузиастов» и «Лунный вальс», легкие, милые песенки «Я вся горю» и «Журчат ручьи».
Незадолго до войны на ее творческом вечере в Доме кино на Васильевской улице я записал для себя интереснейшие ее суждения о поющем киноактере, несомненно, подсказанные ей творческой практикой.
— Перед поющим киноактером, — говорила она, — стоит чрезвычайно ответственная задача — впервые исполнить новую, только что созданную песню, исполнить так, чтобы она вытекала из создаваемого им образа человека, из его мыслей, рождалась из его чувств и раскрывала его внутренний мир, его мировоззрение, а то и завершала, обобщала целый период его жизни... И если, — утверждала она, — кинопленка когда-либо сотрется, распадется от времени и кинолента исчезнет, то песни эти уже не исчезнут из нашей жизни никогда. Они всегда будут воспевать наши дни, когда строился социализм, когда формировалась наша социалистическая культура, когда рождался новый человек...
Она закончила это свое выступление стихами, которые Василий Иванович Лебедев-Кумач несколько раньше прочитал в Кремле, в день вручения правительственных наград съемочной группе режиссера Г. Александрова.
«Да здравствует наша большая страна,
Где общее счастье куется,
Страна, где за песни дают ордена,
И песни там звонко поются!»
В 1939 году в серии «Мастера киноискусства», выпускавшейся Госкиноиздатом, вышла пятитысячным тиражом небольшая книжечка Г. Зельдовича «Любовь Орлова», давно уже ставшая библиографической редкостью. В этой книге приводились, в частности, суждения Любови Петровны о слове в массовой песне, очень близкие по смыслу процитированному выше ее выступлению и весьма важные для понимания ее творческих принципов.
«Работая над песней, — рассказывала Любовь Петровна, — я всегда внимательно и серьезно относилась к ее словам. Особенное значение приобретает слово, переданное с экрана кинотеатра: оно идет в широчайшие массы и оно должно быть предельно выразительным, близким каждому человеку».
С большой признательностью вспоминала она о том, как поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач каждому создаваемому актрисой образу стремился своей песней дать нужные краски: «Поэт никогда не щадил свое авторское самолюбие, если нужно было еще и еще поработать над одной и той же песней... Не жалея сил, он всегда переделывает и переделывает свои произведения, добиваясь совершенства... Так работать над словом может лишь истинный патриот своей Родины, которому дорого, чтобы его слово пошло в массы, чтобы его слово оценил и одобрил народ».
Положенное на музыку слово поэта приобретает необычайную силу через искусство исполнителя, который словно бы объединяет в своем лице и поэта и композитора. Его мастерство удесятеряет воздействие звучащего поэтического слова на сознание и чувства слушателей, воодушевляет, вдохновляет, поднимает на дела большие и благородные, порождает горячее желание дерзать и творить.
В сентябре 1980 года журнал «Советский экран» напомнил об одном интереснейшем событии, имевшем место зимой 1953 года, когда в одной из студий Государственного Дома радиовещания и звукозаписи шла подготовка для радио творческого вечера народного артиста СССР кинорежиссера Г.В. Александрова. Здесь встретились создатели кинокомедий «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга». Среди них были Любовь Петровна Орлова и Исаак Осипович Дунаевский. Они отвечали на вопросы радиожурналистов Ю. Летунова и Ф. Свешникова, работавших над передачей.
В рассказах участников передачи, разысканных и опубликованных журналом двадцать семь лет спустя, содержалась подлинная история рождения новой советской песни.
Исаак Осипович Дунаевский говорил о том, что «Марш веселых ребят», по его мнению, положил начало новому типу советской массовой песни, которую можно было бы назвать «звуковым плакатом». Музыкально — это бодрый марш с упругим ритмом, словесно — это строфы патриотического наполнения, окрашенные в лирические тона. Он был счастлив, что этот тип массовой песни прочно утвердился в советской кинематографии и в музыкальном творчестве.
