Подводные мастера - Золотовский Константин Дмитриевич (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Да и прежде всего надо было выяснить: в самом ли деле потонул «Орел» или он просто потерял в наших водах спасательный круг?
II
Было раннее утро, когда «Камбала» отвалила от берега и тихим ходом вышла в море.
Море в это утро лежало до того синее и спокойное, что так и хотелось свеситься с борта и погладить его ладошкой.
«Камбала» шла вперед не прямо, как ходит обычно судно. Шла зигзагами, оставляя за кормой изогнутый след, будто хлестнули по воде длинным, извивающимся кнутом.
Почти все водолазы собрались на корме «Камбалы», у прибора металлоискателя, который помогает водолазам обнаруживать корабли. Вышел сюда и машинист в промасленной синей спецовке и кочегар Жуков в черной от угля брезентовой робе, — оба они только что сменились.
Тут же, на корме, стоял и боцман Михаил Терентьевич Груздев в высоких болотных сапогах, в порыжевшей морской фуражке с медной эмблемой.
А из дверей камбуза, где, точно серебряные, блестели на полках подносы, ложки, тарелки, ножи, вилки, чумички и кастрюли, то и дело высовывался кок Василий Никифорович Бородулин в высоком, как башня, белом колпаке и в белом переднике. Ему тоже сегодня не сиделось на месте.
Толпятся водолазы около прибора металлоискателя, поглядывают на рыжий ящичек и ждут, когда дернется там стрелка на циферблате и зазвенит рядом с ящичком электрический звонок. А двинется стрелка и зазвенит звонок тогда, когда медный плетеный, толщиной с палец, хвост металлоискателя заденет на дне за железный борт затонувшего судна или за какой-нибудь другой железный предмет.
Этот медный хвост тянется за кормой «Камбалы» по дну, длинный-предлинный. Куда «Камбала», туда и хвост. «Камбала» идет, виляет, и хвост извивается по дну, как змея.
Водолазы стоят на корме и беседуют.
— Михаил Терентьевич, — спрашивает боцмана молодой водолаз Яцько, — наверное, много у тебя вещей на «Орле» осталось?
— Ясно, остались. Да я про них и думать забыл, — отвечает боцман. — Сапоги там у меня были хорошие, хромовые, так они давно сгнили, гвоздики и те, верно, ржавчина съела… Выходная пара, бушлат — об этом и говорить нечего. Вот разве только сундук… Сундука мне, признаться, было жалко.
— А что в нем? — спросил Яцъко.
— Да ничего особенного.
— Чего же ты о нем жалеешь?
— Сам по себе хорош был… Делал его один хитроделатель-сундучник, Филимонов Осип Сергеевич, который знал на это свои секреты. Сундук был у меня из чистого ореха, с потайным дном и с музыкой. Только два сундука таких и было во всем флоте — у меня да у шкипера на «Ростиславе». Полированы они были так тонко, что в крышку можно было смотреться, точно в зеркало. А открывался сундук с трех поворотов ключа. Захочешь открыть, поверни ключ в замке один раз, — сундук заиграет побудку, в точности как на горне, только приятней. Повернешь ключ второй раз — играет обед, повернешь в третий — сыграет сундук «восемь палок», проветрить палубу, — и откроется. Без музыки не открывался. Восемь лет с лишним проплавал я с ним. Вместе с ним и в отпуск ходил.
Один раз, помню, ехал я из отпуска. На станции Горемыки поезда пришлось ждать долго: целых шесть часов. В третьем классе было душно, народу пропасть. Вышел я на свежий воздух, прилег возле вокзала на травку, да и заснул. Вдруг слышу во сне — побудку горнист играет. Я на корабельные сигналы чуткий, враз вскочил. Гляжу — два жулика мой сундук отмыкают. Сундук был тяжеловат, унести его трудно, — вот они и задумали выпотрошить его. Подобрали отмычку — и щелк. А сундук мне побудку и сыграл.
У нас на «Орле» все знали про мой сундук. Музыку приходили слушать. Только бывало и просят: поверни ключ да поверни. А я им говорю: «Это вам не шарманка!» Вон Пыльнов, наверно, помнит мой сундук?
— Еще бы не помнить, — сказал пожилой водолазный старшина Пыльнов, который в пятнадцатом году плавал шесть месяцев на «Орле» матросом. — Отлично помню… Я тогда только что из деревни приехал, всё мне было в диковинку. А уж сундук-то этот мне и во сне снился. Думал: дослужусь до боцмана — непременно такой заведу.
— А жив ли сейчас сундучник-то этот? — спросил водолаз Ядько.
— Помер, — сказал боцман. — Раньше времени по своей глупости помер. Одна барыня заказала ему шкатулку и на ней велела выжечь какой-то старинный, строгановского письма, тонкий рисунок. Взял Филимонов заказ, ушел, и слуху о нем нет. Барыня огорчилась: «Сбежал, зря заказала, куда ему, Филимонову, сделать такую тонкость. Первоклассные столичные мастера и те не смогли!..» И вдруг является Филимонов к барыне и шкатулку подносит. Взяла она шкатулку сердито, но как всмотрелась в тонкий рисунок, что он выжег, так от радости петушиным голосом закричала, успокоиться не может: «Ох, какая прелесть, ох, ох, какая прелесть!» А когда немного поуспокоилась, говорит Филимонову: «Ну, голубчик, талант у тебя неслыханный». — «Как умеем, так и делаем», — отвечает Филимонов. — «Не знаю, чем тебя и отблагодарить», — говорит барыня. — «Чем пожелаете», — отвечает Филимонов. Скромный был человек. А барыня эта держала винно-спиртный склад. «Пьешь вино?» — спрашивает. — «Употребляю», — отвечает. — «Ну так вот, иди, голубчик, в мой склад и ней вина и спирта, сколько душа требует. А я распоряжусь, чтобы тебе отпускали бесплатно». Ну, Филимонов, конечно, дорвался до вина и сгорел от него.
— До белой горячки, значит, допился, — сказал кок Бородулин, который растирал в это время горчицу, стоя на пороге камбуза. — Жалко человека!.. Был бы жив, и я бы ему сундук заказал. А дорого ли он брал за работу?
Но Бородулину никто не ответил. На всю палубу затрещал пронзительный звонок металлоискателя.
— Стоп машина! — крикнул в переговорную трубку капитан «Камбалы». — Команда, по местам! Отдать якорь!
Вахтенный проверил лотом глубину и доложил:
— Тридцать метров.
— Водолаз Пыльнов, одеться в воду! — приказал водолазный инструктор.
— Есть! — ответил Пыльнов и сбросил недовязанный телефонный провод со шланга.
— На этой глубине и без телефона обойдусь, — сказал он и начал одеваться.
Надел шерстяные, чуть не до пояса, чулки, свитер, а на голову малиновую феску с кисточкой. Стал он похож теперь на акробата, который собирается кувыркаться через голову на ковре. Потом натянул на себя снизу до пояса водолазный костюм, и костюм собрался в складки, похожие на зеленые мехи большой гармоники.
Тут водолазу подали ведро с водой и мыло. Пыльнов намылил кисти рук и сунул их под воротник костюма, обтягивавший в это время его живот.
— Давай подхватывай, — сказал он водолазам.
Четверо товарищей обступили его, взялись за упругий резиновый воротник и втряхнули Пыльнова в костюм. Водолазы надели ему на плечи манишку и крепко завязали плетенками огромные ботинки-калоши, чтобы они не потерялись под водой.
У трапа Пыльнова опоясали сигнальной веревкой, а уже на самом трапе надели на него свинцовые груза и затянули подхвостник.
— Воздух! — приказал водолазный инструктор.
— Есть! — ответили у моторного компрессора, и воздух, шипя, побежал по шлангу.
— Надеть шлем!
На Пыльнова надели шлем и закрепили гайками.
— Ну, Михаил Терентьевич, зайти, что ли, за сундуком в твою каюту? — спросил Пыльнов на прощанье.
Боцман наклонился к круглому отверстию в шлеме и сказал:
— Ежели это «Орел», то моя каюта по правому борту, прямо под камбузом. Как сойдешь через второй люк в элеваторный кубрик, сворачивай налево и иди по коридору вдоль рундуков во второй отсек. За комингсом будут по порядку первая, вторая и третья каюты. Запомнишь? Третья моя и есть. Она прямо под камбузом приходится.
— Ладно, — сказал Пыльнов, — задраивай!
Яцько ввинтил в отверстие шлема стеклянный иллюминатор.
Воздух быстро наполнил и раздул костюм Пыльнова, и водолаз стал похож на огромный, без морщинки, пузырь, стянутый посредине веревкой. Казалось, вот-вот он лопнет или же взлетит над «Камбалой», а водолазы будут держать веревку и потихоньку потравливать, чтобы он не улетел за облака.
