Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина - Зенькович Николай Александрович (читаем книги онлайн .txt) 📗
Усадьба Английского клуба была огромна. Встретив непреодолимое препятствие в виде запертых ворот, отрезавших его от спасительного выхода на Невскую набережную, террорист, обливаясь горячим потом, вбежал в одну из дверей правой половины дома. По черной лестнице он быстро поднялся на второй этаж.
Дверь одной из квартир была не заперта. Он толкнул ее плечом, и она распахнулась. Это был черный ход, которым обычно пользовалась прислуга, и вел он прямо в кухню. Вихрем промчавшись мимо обомлевшей кухарки, занятой стряпней и, пробежав еще через несколько комнат, беглец оказался в передней, куда обычно попадали те, кто входил в квартиру с парадного входа. На вешалке висело чье-то пальто. Он сорвал его и накинул поверх своей кожаной куртки. Хотя, безусловно, логичнее было бы куртку снять. Впрочем, впопыхах он мог забыть об этом.
Самообладание вновь вернулось к нему. Отворив выходную дверь, он, не торопясь, начал спускаться по парадной лестнице вниз. Ему хотелось, чтобы его приняли за жителя этого дома.
Возможно, это бы и удалось, если бы он сохранил спокойствие чуть дольше. Ксожалению, сдали нервы. На улице он увидел толпу зевак и вместо того, чтобы попытаться со скучающе-рассеянным видом пройти сквозь нее, открыл бесприцельную пальбу из револьвера. Позднее он объяснил свой поступок тем, что многие в толпе были в военной форме, и это дезориентировало его — он принял их за чекистов или за красноармейцев.
Каннегисера схватили.
ЗА СТРОКАМИ ДОПРОСОВ
Доставленный в Петроградскую ЧК, обезглавленную его же выстрелом, террорист без утайки назвал свое имя — Каннегисер Леонид Иоакимович, возраст — 22 года и род занятий — студент четвертого курса Политехнического института, а также домашний адрес, по которому тут же выехала оперативная группа для ареста его родителей и сестры. Их поместили в тюрьму на Гороховой улице.
На первом же допросе Каннегисер заявил, что является социалистом, но назвать партию, к которой принадлежит, отказался. Свое преступление объяснил политическими мотивами. При этом утверждал, что действовал один, по собственной инициативе, вне связи с какой-либо организацией или группой.
Этой же версии он придерживался во время всего следствия, не изменяя своих показаний. На их характер не повлиял и приезд в Петроград Дзержинского, которого туда направил Ленин, как только узнал об убийстве Урицкого. Немедленно прибыв в северную столицу, председатель ВЧК приказал произвести обыск и аресты в здании английского посольства — эпизод с переодеванием Каннегисера в Английском клубе вызывал глубокие подозрения.
Увы, доказательств причастности империалистов Антанты к убийству председателя Петроградской ЧК найти не удалось. Как и сообщников террориста. Несмотря на "чрезвычайное желание большевистского следствия, которому не терпелось поскорее выдать убийство Урицкого в Петрограде и покушение Фанни Каплан на Ленина в Москве, совершенные в один день, тридцатого августа, как звенья одного зловещего заговора, ставящего целью свержение рабоче-крестьянского правительства.
В опубликованном документе по итогам расследования дела об убийстве Урицкого, в частности, говорилось: «При допросе Леонид Каннегисер заявил, что он убил Урицкого не по постановлению партии или какой-либо организации, а по собственному побуждению, желая отомстить за аресты офицеров и расстрел своего друга Перельцвейга, с которым он был знаком около 10 лет. Из опроса арестованных и свидетелей по этому делу выяснилось, что расстрел Перельцвейга сильно подействовал на Леонида Каннегисера. После опубликования этого расстрела он уехал из дому на несколько дней — место его пребывания за эти дни установить не удалось».
И хотя следствие признавало: «Точно установить путем прямых доказательств, что убийство товарища Урицкого было организовано контрреволюционной организацией, не удалось», — из полного текста документа вытекало — такая организация была. Кивок делался в сторону эсеров и посольств стран Антанты.
В цитируемом документе есть довольно любопытный пассаж, не обратить внимания на который просто невозможно. Вот он:
«Установить точно, когда было решено убить товарища Урицкого, Чрезвычайной комиссии не удалось, но о том, что на него готовится покушение, знал сам товарищ Урицкий. Его неоднократно предупреждали и определенно указывали на Каннегисера, но товарищ Урицкий слишком скептически относился к этому. О Каннегисере он знал хорошо, по той разведке, которая находилась в его распоряжении».
Невероятно! Если Урицкого предупреждали о затеваемом против него теракте, значит, в ближайшем окружении Каннегисера был невидимый глазу агент ЧК. Более того, выходит, что убийство вынашивала какая-то организация. Ведь если бы Каннегисер был кустарем-одиночкой, откуда бы Урицкий узнал о готовящемся покушении? С другой стороны, в документе ясно говорится, что организацию, замышлявшую убийство, установить не удалось.
Загадочной представляется фраза и о том, что Урицкий хорошо знал о Каннегисере. Если знал, то почему не принял меры по предотвращению теракта? Не верил? Или источник утечки информации казался ненадежным?
И уж совсем из области запредельного свидетельство Марка Алданова о том, что за некоторое время до убийства Каннегисер с усмешкой сказал своему знакомому:
— А знаете, с кем я говорил сегодня по телефону? С Урицким!..
СИНДРОМ РАСКОЛЬНИКОВА?
Единственные воспоминания об этой загадочной фигуре советской истории сохранились потому, что их автор жил за границей. Речь идет все о том же писателе Марке Алданове, который лично знал Леонида Каннегисера и последний раз был у него дома в июле восемнадцатого — за месяц до теракта против Урицкого.
Других свидетельств нет. Даже сама фамилия террориста, которого, пожалуй, наряду со стрелявшим в Володарского Сергеевым с полным основанием можно назвать одним из родоначальников плеяды стрелков в советских вождей, киллером номер два советской эпохи — Фанни Каплан в хронологическом плане идет под номером третьим, поскольку они стреляли хотя и в один день, но в разное время, он утром, она вечером, — всплыла только в пору горбачевской гласности. Почему этой темы избегали касаться в течение многих десятилетий? Наверное, это мы уже вряд ли когда узнаем. Слишком все запутано, да и давно было.
Тем более ценны любые свидетельства современников, включая и те, которые рассыпаны по эмигрантской периодике двадцатых годов.
О Каннегисере в интерпретации Марка Алданова мы уже говорили. И все же в его образ стоит добавить еще несколько существенных мазков. По воспоминаниям писателя, лично знавшего террориста, он ходил летом восемнадцатого года вооруженный с головы до ног. Однажды пришел к Алданову ужинать, имея при себе два револьвера и еще какой-то ящик, с которым обращался чрезвычайно бережно и подчеркнуто таинственно. Ящик этот он оставил на ночь; на следующее утро зашел за ним и столь же таинственно унес.
Каннегисер предполагал с помощью этого ящика взорвать Смольный. «Это называется — извините, что мало!» — иронизирует писатель, поскольку Каннегисер не имел ни малейшего представления о химии.
Петроград в ту пору кишел заговорщиками, смеясь вспоминал Алданов. Конспирация у них была детская. Не будучи Шерлоком Холмсом, можно было в каждом из них за версту признать заговорщика. Им не хватало только черных плащей, чтобы совершенно походить на актеров спектакля о дворцовых переворотах.
Алданов был знаком и с Перельцвейгом, и с другими молодыми людьми, с которыми дружил Каннегисер. Они были казнены еще до убийства Урицкого, недели за две или за три. То, что они не были переловлены в первый же день после образования кружка, можно объяснить лишь крайне низким в ту пору уровнем техники в противоположном лагере. Вместо матерого Охранного отделения была юная Чрезвычайная комиссия, только начинавшая жизнь; вместо Белецкого и Курлова работали копенгагенские и женевские эмигранты. Впрочем, они быстро научились своему ремеслу.
