Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Зимин Игорь Викторович (е книги .TXT) 📗

Э. П. Гау. Большой кабинет Николая I. 1860-е гг. Справа на стене картина Ф. Крюгера „Парад на Оберплац в Берлине“

Ф. Крюгер. Парад на Оберплац в Берлине

Живопись в самых различных ее жанрах в обязательном порядке являлась частью интерьеров во всех парадных и жилых комнатах Зимнего дворца. Безусловно, при подборе картин в жилые половины дворцовые хозяйственники учитывали вкусы членов императорской семьи. Но чаще всего в «собственных комнатах» коллекция картин подбиралась самими «жильцами». Так, в угловом кабинете (Диванной, зал № 184) императрицы Елизаветы Алексеевны вплоть до ее смерти находилась картина Рафаэля «Мадонна с младенцем». А в кабинете императора Николая I доминировали картины военного характера, на которых изображались парады и смотры.

Картины покупались в качестве подарка близким, и такой подарок был желанным. Свидетельством тому эпизод, зафиксированный очевидцем пожара Зимнего дворца в декабре 1837 г. Мемуарист рассказывает: «Несколько минут спустя после падения телеграфа, я заметил Государя, осторожно пробиравшегося, с приподнятыми полами шинели, между раскиданными на снегу перед дворцом мелочами. „Не знаешь ли, – спросил он у меня, – где Императрицыны картины?“. Я указал на три разные места, где они были положены. „Пойдем же со мною, дружок, поискать любимую картинку жены (Доменикина)“. И вот в свете пожара мы отправились вдвоем приподнимать одну картину за другою: искомая нашлась во второй куче. „Прошу же тебя, – сказал Государь, – велеть отнести эту картинку в Адмиралтейство и там сдать на особое попечение Блоку“ [989]. Эта высокая черта супружеской заботливости в такую грозную минуту глубоко меня тронула. С помощью двух из моих кирасиров я сам отнес картину в Адмиралтейство и лично сдал ее на руки Блоку» [990].

Э. П. Гау. Большая гостиная Александры Федоровны. 1858 г.

История этой картины имеет некий личный подтекст. Незадолго до пожара Николай I купил у обер-егермейстера Д. А. Нарышкина картину Доменико Цампьери «Евангелист Иоанн» для Александры Федоровны за 60 000 руб. ассигнациями. Подарок произвел на нее огромное впечатление. Именно этим объясняются тревога императора и настойчивость, с которой он во время пожара разыскивал на Разводной площадке любимую картину своей супруги. После восстановления Зимнего дворца картина Цампьери украсила Малиновую гостиную императрицы, а затем Будуар императрицы Марии Александровны [991].

Хозяева Зимнего дворца внимательно следили за европейскими аукционами. Как только на рынке появлялась интересная картина, российские дипломаты немедленно информировали об этом членов императорской семьи. Например, весной 1842 г. библиотекарь Зимнего дворца Жоли получил информацию о продаже картины Рафаэля «под именем La Vierge aux Lauriers». Министр Императорского двора князь П. М. Волконский немедленно связался с Императорской Академией художеств, затребовав квалифицированную экспертизу. В ответ он получил следующий документ: «…совершенно сходны с манером Леонарда да Винчи, заставляет меня полагать, что сия картина должна скорее быть сего последнего или его школы, чем Рафаэла, хотя голова св. Осыпа имеет отпечаток стиля Перужина, т. е. первого манера Рафаэла… Что касается до имени, писанного золотыми буквами, оне не могут служить доказательством, потому что многие подобные средства употреблялись и употребляются доныне продавцами… Не увидев ее, весьма трудно определить, до какой степени распространились повреждения, требовавшие реставрации…» [992].

Э. П. Гау. Будуар Марии Александровны. 1861 г.

Денис Раффет. Великая княгиня Мария Николаевна. 1858 г.

В 1859 г. великая княгиня Мария Николаевна, жившая тогда в Париже, сообщила министру Императорского двора В. Ф. Адлербергу о том, что «в тамошней галерее Коржа» продается «оригинальная картина Леонардо да Винчи, изображающая Герцога Сфорца в виде св. Севастиана в натуральную величину» за 27 000 руб. сер. [993] По сложившейся практике, последовали запросы в разные структуры: «По Всеподданнейшему о сем докладу Государь Император Высочайше повелеть соизволил: просить Ваше Сиятельство, не имеет ли сведений о помянутой картине и достойна ли оная приобретения для Эрмитажа за вышеозначенную цену». В ответе из Императорской Академии художеств значилось: «Мне вовсе неизвестна картинная галерея Крожа, и потому я ничего не могу определенного сказать о картине Леонардо да Винчи, изображающей… Подобной картины и в каталоге произведений Леонардо да Винчи вовсе не обозначено, а потому легко может быть, что она исполнена учеником Леонардо да Винчи, Соларио, работы коего очень часто принимаются за произведения его учителя» [994].

Начальник 2-го отделения Императорского Эрмитажа писал, что «Вазари упоминает о портретах Леонардо да Винчи, изображающих Герцога Людовика Сфорца и сыновей его герцогов Максимилиана и Франческо… в Милане находится портрет герцога Людовика иль Моро в черной одежде и красной шапке и портрет герцога Максимилиана Сфорца, писанный в 1512 г.». Далее искусствовед просил «спросить, какой из герцогов Сфорца изображен в портрете, находящемся в Париже… доставить мне фотографическую копию, по которой я могу дать точные сведения». Когда из Парижа доставили выполненную в очень хорошем качестве фотографию картины, то специалисты Эрмитажа (Ф. Бруни и Б. Кене) констатировали: «Картина Леонардо да Винчи, изображающая портрет герцога Людовика Сфорца в виде Себастиана, фотографический снимок которой я получил… от 25 ноября мне вовсе неизвестен и в совершенных описаниях жизни и сочинений Леонардо да Винчи сей портрет не упоминается. Вследствие сего без верных доказательств, что означенная картина действительно писана Леонардо да Винчи, я полагаю, что приобретение оной для Эрмитажа не будет полезным» [995].

Иное мнение после просмотра фотографии сложилось у специалистов из Академии художеств (князь Гагарин), которые наводили справки об этой картине по своим каналам у европейских специалистов: «…обращался к известному знатоку графу Кандъяни, который меня уверил, что все портреты Сфорца имеют черты лица более резкие, без бороды и с носом острым… Не отнимая достоинства картины, можно сбавить цену 80 т. франков, назначенную за картину». Очень авторитетным выглядело мнение хранителя Лувра – Рейзе, тот считал, что «предлагаемая к покупке картина писана учеником Да Винчи, Люини… что старания его приобрести это произведение для Лувра остались безуспешными только потому, что этот музей, относительно денежных средств, самый бедный в Европе. Что касается до цены картины, то, по мнению г-на Рейзе, она стоила бы в пять или шесть раз более испрашиваемой ныне суммы, если бы она была написана да Винчи».

Результатом столь противоречивой переписки стало распоряжение Александра II о покупке картины не более чем за 15 000 руб. серебром. Во время переговоров о приобретении картины, которыми занимались со стороны России князь Гагарин и хранитель Лувра Рейзе, речь шла не о картине Леонардо да Винчи, а о картине «работы Луини». В марте 1860 г. деньги из Государственного казначейства перевели в Париж и 29 июля 1860 г. картину на пароходе «Тверь» доставили в Санкт-Петербург. 2 августа 1860 г. ящики (картина и рама к ней были упакованы в два ящика) вскрыли в Зимнем дворце «в присутствии таможенного чиновника». 28 августа 1860 г. вставленную в раму картину поместили в Белый зал и «представили» в час пополудни Александру II [996]. Картина находилась в Белом зале вплоть до февраля 1861 г., после чего ее передали в Императорский Эрмитаж [997]. И подобные истории случались довольно часто, продолжая традиции, заложенные Екатериной II, когда российские императоры последовательно пополняли художественные коллекции Императорского Эрмитажа.