Утерянные победы - фон Манштейн Эрих (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Поэтому справедливость требует охарактеризовать также то участие, которое приняла немецкая армия в последнем успехе – в срыве окружения немецкого южного фланга.
По этому поводу можно сказать только одно: группа армий не смогла бы в конечном счете нанести поражение противнику, если бы немецкие войска и их командиры не приложили бы почти нечеловеческие усилия в этой зимней кампании, если бы наши храбрые пехотные дивизии не давали отпор намного превосходящим силам противника, если бы наша пехота, несмотря на слабую противотанковую оборону в противоположность войскам союзников, – не сдерживала бы стойко вражеские танковые атаки, смыкая фронт после прорыва вражеских танков и помогая тем самым их уничтожению. Нельзя было бы также успешно руководить этой зимней кампанией, если бы не наши танковые дивизии, которые сражались с невероятной маневренностью, нанося удары сегодня здесь, а завтра там, и тем самым умножали эффект своих действий. Немецкая армия, чувствуя всегда свое превосходство над противником, выдержала тяжелые кризисы и своей храбростью и самопожертвованием свела на нет численное превосходство противника.
Но нельзя забыть еще одного: 6 армия своей преданностью долгу и борьбой до конца выбила из рук противника пальму победы – не дала ему разгромить южное крыло немецкого Восточного фронта. Если бы она не оказывала сопротивления до начала февраля, а сдалась бы сразу, как только положение стало безнадежным, противник смог бы потом бросить в бой на решающих участках крупные силы и мог бы, по всей видимости, достичь успеха в окружении немецкого южного фланга. Поэтому 6 армия своей непоколебимой стойкостью до последнего момента решительно способствовала стабилизации положения на Восточном фронте в марте 1944 г. И если жертва, принесенная тогда солдатами 6 армии, оказалась напрасной для решения исхода войны, то этим никак не умаляется ее моральная цена.
Поэтому в конце этой главы о зимней кампании пусть еще раз засияет в веках имя 6 армии! Она сделала самое большое, что можно требовать от солдата, – вела бой ради товарищей в безнадежном положении до последнего патрона.
Глава 14. «Цитадель»
Весна 1943 г. на Восточном фронте прошла под знаком подготовки к операции «Цитадель». Она была последней попыткой сохранить нашу инициативу на востоке. С ее неудачей, равнозначной провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. Поэтому операция «Цитадель» является решающим, поворотным пунктом войны на Восточном фронте, и стратегические основы, на которых была построена эта операция, а также причины, по которым она провалилась, заслуживают рассмотрения. Поэтому я коротко остановлюсь на подготовке и проведении этой операции.
Весна 1943 г. поставила немецкое Главное командование перед трудным решением. Две проведенные нами кампании не привели к разгрому Советского Союза. Я не буду здесь говорить о том, в какой степени виной этому были политические и стратегические ошибки Гитлера, не буду также рассматривать вопрос о том, хватило ли бы – даже при разумных политических целях и безупречном стратегическом руководстве – вооруженных сил Германии для того, чтобы добиться нашей цели – разгрома Советского Союза. Он таки стоял на самом краю пропасти!
Теперь, кажется, прошло то время, когда Германия имела возможность покончить с восточным противником еще до начала решающего наступления на западе. Со времени высадки американцев в Северной Африке там уже можно было предвидеть наш конец, а открытие второго фронта на Европейском континенте тем самым стало угрожающе близким. Теперь не только вопрос о силах, но и фактор времени стал решающим для войны на востоке.
У нас не было больше возможности нанести решающий удар по западным противникам, после того как Гитлер преждевременно отказался от вторжения в Англию, чтобы повернуть против Советского Союза. Заявление союзников в Касабланке, впрочем, не оставляло никакого сомнения в их стремлении к уничтожению не только Гитлера и его режима, но и Германии вообще. Если у нас была перспектива добиться мира с западными державами, то, видимо, только в том случае, если бы нам удалось отбить ожидавшееся с их стороны вторжение или разгромить их на континенте после первоначального успеха вторгшихся войск. Но эти две возможности предполагали высвобождение немецких сил на востоке.
Первый вопрос, на который надо было ответить, состоял в том – могли ли мы в то время вообще достигнуть на востоке приемлемого для нас решения, конечно, не в плане полного разгрома Советского Союза. Речь шла о том, не было ли возможности достичь ничейного результата? Это решение означало для Германии перспективу устоять как государство.
Сейчас говорят, что мысль о ничейном результате на востоке уже в 1944 г. была только мечтой. Мы не будем теперь говорить о том, было ли это действительно так. Мы, солдаты, не могли судить, существовала ли с политической точки зрения весной 1944 г. возможность достичь соглашения с Советским Союзом. Если бы Гитлер был на это готов, то такая возможность, вероятно, полностью не была бы исключена.
Но командование группы «Дон» (переименованной тогда уже в группу «Юг") было убеждено, что с военной точки зрения – при правильном оперативном руководстве – такого ничейного решения на востоке можно было добиться. Ведь путь от Сталинграда до Донца потребовал от противника больших жертв. В конце этой кампании он потерпел два тяжелых поражения. Противник не достиг своей цели – окружения всего немецкого южного фланга, для чего имелись все предпосылки. В конце зимней кампании инициатива вновь перешла к немецкой стороне. Во всех зимних боях немецкие войска и их руководство вновь показали свои более высокие качества. Как бы дорого ни стоил нам Сталинград, по достоверным подсчетам ОКХ, противник с начала войны потерял пленными, убитыми и не способными более нести строевую службу уже 11 млн. человек. Должны же, в конце концов, иссякнуть наступательные силы русских! Так, во всяком случае, рассматривали мы в то время в своем штабе военную обстановку на востоке. В этом, естественно, сыграло свою роль то обстоятельство, что нам удалось в почти безнадежном положении в конце кампании завоевать пальму победы.
Вряд ли стоило нам утверждать, по образцу многих запоздалых критиков, что война в любом случае будет проиграна. Перед нами стоял противник, и нашей задачей было остановить его перед границами Германии. Этого противника можно было заставить принять ничейное решение только рядом ударов. С другой стороны, мы слышали о заявлении в Касабланке, которое давало нам только один выбор – добиться на востоке, по меньшей мере, равновесия сил.
Следующий вопрос состоял в том, как мы должны были вести операции на востоке в 1944 г.
Для наступления с далеко идущими целями, как мы это делали в прошлые годы, наших сил в сравнении с силами противника было недостаточно. Мы неизбежно, по-видимому, должны были теперь прибегнуть к обороне. Если Советы намерены изгнать нас из своей страны, то пусть они сами несут тяжесть и потери в наступлении, в котором они, может быть, истекут кровью. Конечно, нас очень подкупала мысль – пользоваться оборонительной тактикой как наиболее прочным видом боя. Однако по двум соображениям мы могли принять оборону только в ограниченных масштабах.
Первое соображение. Весной 1944 г. никто не мог сказать, начнут ли Советы вновь наступать после окончания периода распутицы. Они ведь могли подождать, чтобы усилить свою группировку и посмотреть, когда их союзники действительно откроют второй фронт на континенте. Такая стратегия выжидания не исключала проведения ряда ударов небольшими силами, чтобы сохранить свой престиж и предотвратить оттягивание немецких сил с востока. Для немцев это было бы самым неприятным. Но это могло привести к тому, что мы, бездеятельно ожидая в обороне, должны были бы потом вести войну на два фронта против сильных противников. По этой причине чистая оборона, нечто вроде позиционной войны, для нас была неприемлема.
