Моя война (Документальная повесть) - Бочкарев Михаил Александрович (читать книги онлайн .txt) 📗
Отряд майора Боровикова после высадки двинулся к опорному пункту «Обергоф» тремя группами.
Первая группа, в которую входила рота автоматчиков, возглавляемая командиром отряда, при движении в обход опорного пункта обнаружила колонну немецких солдат, направляющихся к опорному пункту. Автоматчики в стремительном броске атаковали эту колонну и в скоротечном бою уничтожили до 75 солдат и офицеров, а одного немца взяли в плен. Через некоторое время эта группа натолкнулась на небольшой опорный пункт и с ходу разгромила его.
Вторая группа, в которой находились разведчики под командой старшего лейтенанта Хижнякова, вышла на немецкую засаду и завязала бой, длившийся более двух часов, но преодолеть сопротивление противника не смогла.
Третья группа во главе с командиром роты разведчиков старшим лейтенантом Грачевым при следовании к опорному пункту в темноте подошла к высоте, обороняемой немцами, и вступила в бой, продолжавшийся почти пять часов. В ходе этого боя разведчики уничтожили до 50 солдат и офицеров, взорвали 10 дотов и дзотов, захватили в плен немецкого снайпера.
Таким образом, отряду майора Боровикова не удалось до наступления рассвета приблизиться к опорному пункту «Обергоф», и он был вынужден дать сигнал к отходу в пункт посадки на катера.
Третий отряд из-за опоздания к месту посадки был высажен хотя и скрытно, но на полтора часа позже назначенного времени. Продвижение отряда к опорному пункту «Фишерштейн» было недостаточно организованным. В результате отряд не сумел в темное время подойти к объекту атаки и тоже возвратился к пункту посадки, не выполнив задачу.
Снятие десанта с побережья проходило, когда уже рассвело, и немцы оказали сильное противодействие артиллерией и минометами. Десантников поддерживали огнем батареи 104-го артиллерийского полка, расположенного на полуостровах Средний и Рыбачий. По данным корпостов, находившихся с десантниками, они быстро заставляли замолчать вражеские боевые батареи. Десантники потеряли почти 100 человек убитыми, и около 100 бойцов получили ранения различной тяжести. Эту неудачу остро переживали и десантники, и катерники.
Действия десанта и катеров явились предметом тщательного разбора на всех уровнях. Основной причиной неудачных действий десантных отрядов была признана необоснованная поспешность в их подготовке. Не была выявлена в достаточной степени система обороны противника на южном побережье Мотовского залива, в результате чего десантники неожиданно встречали опорные пункты, неизвестные ранее, на преодоление которых вынуждены были затрачивать много времени. Не удалось достичь внезапности как при высадке десанта, так и при его действиях на берегу. В пунктах высадки не были в полной мере разведаны глубины, из-за чего катерам и мотоботам не всегда удавалось с первого захода подойти к берегу. Неудачно был выбран командный пункт командира десанта на берегу губы Эйна, а не в районе действий. В результате он не смог уверенно управлять десантными отрядами и оперативно реагировать на изменение обстановки. Командование еще раз убедилось в непригодности мотоботов в качестве высадочных средств. В то же время было отмечено, что десантники и катерники проявили смелость, мужество и бесстрашие. В схватках с врагом они уничтожили более 200 солдат и офицеров, много различных береговых укреплений, вооружения и боевой техники, захватили пленных и трофеи. Уроки этого десанта были учтены в последующих десантных действиях в Заполярье.
Алые паруса
Мне показался примечательным и интересным рассказ об увлекательном случае, который произошел в один из майских дней сорок второго года, когда пять «морских охотников» после проводки конвоя из Мурманска в Иоканьгу возвращались в Кольский залив.
Командиром конвоя был командир отряда катеров капитан-лейтенант Соломон Раскин. Вместе с ним на катере МО-126 лейтенанта Алексея Рощина шел недавно назначенный командиром дивизиона капитан 1 ранга А. М. Спиридонов с намерением оценить действия командиров и экипажей катеров при выполнении боевого задания.
Катера шли в строю кильватера экономической скоростью. Погода благоприятствовала переходу. Волнение моря не превышало трех баллов. Изредка шел снег, а иногда в редких разрывах сплошной облачности проглядывало тусклое солнце. На мостике, как бы невзначай, завязался разговор на «гастрономическую» тему, начатый командиром отряда. Дело в том, что из-за однообразной пищи, бедной витаминами, у моряков участились случаи желудочно-кишечных болезней и заболеваний десен. В пище преобладали консервированное мясо, сухое молоко, яичный порошок. Частично выручала треска, вылавливаемая в больших количествах после «профилактического» бомбометания, применяемого при проводке конвоев или при получении контакта с подводной целью.
При подходе к Харловским островам на ходовой мостик поднялся комиссар отряда политрук Петр Кохановский, который проявлял постоянную заботу и изобретательность в улучшении питания моряков. Он сразу включился в разговор.
Харловские острова славились обилием птиц (здесь гнездилось множество чаек, ар и гагар), а значит — постоянным наличием в их гнездах яиц. По уверениям Петра Кохановского, из этих яиц получалась прекрасная яичница, вкуснее и питательнее которой нет ничего на всем белом свете. Это был явный намек на желательность кратковременной остановки у островов для высадки на них «яичного» десанта.
Неизвестно, чем бы закончилось практическое решение «яичной проблемы», если бы тишину не нарушил звонкий голос сигнальщика краснофлотца Серкова: «Справа 50, алые паруса». Так внезапно была прервана «гастрономическая» беседа, и взоры всех на мостике и на верхней палубе обратились в сторону обнаруженной на хмуром горизонте «сказочной» цели.
Опытный глаз сигнальщика не ошибся. Действительно, в бинокль были хорошо видны два паруса, правда, не алого, а ярко-оранжевого цвета. Это был корабельный моторный бот, который медленно, но уверенно продвигался под парусом к побережью Кольского полуострова. Получив от комдива разрешение на сближение с этим ботом, лейтенант Рощин увеличил ход до полного, предусмотрительно сыграв боевую тревогу, подозревая, что под мотобот замаскировалось немецкое судно-ловушка. На боте, увидев приближающийся боевой катер, несколько человек поднялись, замахали руками и что-то неразборчиво закричали. Среди их голосов сигнальщик уловил крик, который вызвал у него радостную улыбку. Он бодро и громко доложил: «Товарищ капитан 1 ранга, на боте ругаются по-нашенски, значит, русские».
«Морской охотник» подошел к боту с кормы. На банках и днище бота, сидя и лежа, размещались около пятидесяти человек, все бородатые и одетые во что попало, а за рулем сидел крепкий мужчина с окладистой бородой такого же рыже-оранжевого цвета, как и паруса на мотоботе.
Отдав приказание спустить паруса, командир катера забрал с бота двух матерщинников и взял мотобот на буксир. На вопрос, зачем ругались матерно, один из них, оказавшийся, как и его товарищ, с потопленного немцами советского транспорта, ответил: «Когда мы увидели приближающийся вооруженный катер с наведенным на бот пулеметом, то побоялись, что нас могут принять за немцев. Вот и стали материться по-русски, чтобы нас признали за своих».
Далее кочегары, перебивая друг друга, рассказали, что после гибели нашего транспорта их подобрал американский транспорт, который вскоре тоже был потоплен немецкой подводной лодкой. Уцелевший экипаж судна во главе с капитаном, тем самым, что сидит за рулем бота, высадился на судовой мотобот. Это произошло у кромки полярного льда. Уже пошли седьмые сутки, как бот движется в южном направлении, пройдя почти пятьсот миль. Сначала бот шел под дизелем, а когда кончился газолин, подняли оранжевые паруса в надежде, что их кто-то обнаружит. Такими яркими парусами снабжаются все американские спасательные плавучие средства.
У всех, кто находился на боте, был изможденный вид. Кончилась вода, уже двое суток не было пищи. Многие не могли держаться на ногах и лежали на дне бота. «Морской охотник» зашел в бухту, где на спокойной воде людей пересадили на свой борт. Их напоили водой, накормили, дали по чарке водки. Все повеселели, заулыбались, стали наперебой рассказывать на своих языках о том, что с ними случилось, и благодарили за спасение.
