Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина - Широкорад Александр Борисович

Указания Фохта всегда категоричны, как приказ. Но, так или иначе, немцами он руководил неплохо. Как ни неприятна мне была его личность, надо отдать ему должное: конструктор он был опытный, знающий.

На советских инженеров Фохт не обращал внимания, для него эти люди в коричневых халатах почти не существовали. Да и о чем ему было с ними разговаривать? Заняты они были копировкой, изредка — отработкой самых второстепенных деталей, что называется “осмысленной деталировкой”, — очевидно, в отличие от “неосмысленной”, которая с успехом могла быть проделана обыкновенным чертежником, но к которой из месяца в месяц были прикованы русские конструкторы»*.

Вскоре Грабин вошел в состав партбюро КБ-2 и начал использовать парторганизацию и стенгазету в борьбе против Шнитмана и Фохта. В конце концов Грабин добился снятия Шнитмана. Грабин совместно с партийно-комсомольским активом так допек Фохта, что тот собрал чемодан и, никого не предупредив, уехал в Германию. Затем Грабину и его соратнику И.А. Горшкову удалось снять с должности секретаря парторганизации КБ-2. Вместо него парторганизацию возглавил сам Василий Гаврилович. Если верить воспоминаниям Грабина, ему, в конце концов, удалось вообще выжить немцев из КБ-2. Как он писал: «В начале 1933 г.

*

Грабин В.Г.

Оружие победы. С. 36—37.

КБ ВОАО перебазировалось на новое место. Здесь на его основе создали Главное конструкторское бюро № 38 (сокращенно ГКБ-38), детище Наркомата тяжелой промышленности — Орджоникидзе, Павлуновского, Будняка. Этим был сделан большой шаг вперед на пути развития отечественной артиллерийской мысли» ¹¹.

Обратим внимание, что в КБ-2 Грабин конфликтует с немцами лишь по второстепенным вопросам: почему, мол, немцам подают автобус, а советским инженерам нет, и те, бедные, должны стоять в немецком автобусе, когда немцы сидят, и т. п. Почему-то Грабин не приводит ни одного конкретного случая, где немцы были бы не правы в конструировании артиллерийских систем. А ведь главной задачей КБ-2 было дать Красной Армии современное артиллерийское оружие, а потом уже учить наших инженеров и призывать немцев к равноправию в автобусе. А в своих воспоминаниях Грабин вообще не пишет, какими артсистемами занималось КБ-2, ограничиваясь лишь лаконичной фразой: «За сравнительно короткий период своего существования КБ ВОАО создало ряд систем» ¹².

Правда, ниже Грабин вынужден признать, что в других наших артиллерийских конструкторских бюро «...конструкторы были далеки от производства; это являлось серьезным недостатком.

Стиль работы КБ-2, использовавшего германский опыт, был иным. Бюро делало всю конструктивно-техническую разработку, изготовляло рабочие чертежи, технические условия, и завод, которому поручалось массовое производство орудий, получал от КБ-2 полную техническую документацию для изготовления опытного образца, причем культура рабочих чертежей была высокая. Чертежей такого качества артиллерийская промышленность еще не знала. Конструкторы КБ-2 имели более широкую и глубокую подготовку, однако и у этого КБ была своя ахиллесова пята: ему недоставало собственной производственной базы, а значит, отсутствовала взаимосвязь конструктора, технолога и производственника» ¹³.

Думаю, стоит упомянуть хотя бы о паре работ КБ-2. Так, например, им была создана 122-мм дивизионная гаубица «Лубок». Работа над гаубицей началась в июле 1932 г., но после ликвидации КБ-2 доработка «Лубка» затянулась, и в 1935 г. прекращена.

Двадцать седьмого февраля 1932 г. КБ-2 представило проект 305-мм гаубицы, стрелявшей снарядом весом в 400 кг на дистанцию до 20 км. Максимальный угол возвышения составлял 50°. Гаубица имела горизонтальный клиновой затвор и раздельно-гильзовое заряжание. В походном положении гаубица перевозилась на шести повозках, максимальный вес которых не превышала 11,5 т. Три-четыре десятка таких гаубиц могли бы за неделю разнести вдребезги хваленую линию Маннергейма. Но Тухачевский и К ⁰увлеклись созданием 305-мм самоходной гаубицы СУ-7. Ее походный вес превышал 106 т. Монстр не проходил ни по мостам, ни под мостами и не вписывался в улицы городов и деревень. Были затрачены огромные деньги, но 21 апреля 1938 г. работы над СУ-7 были прекращены.

Битва за «дивизионку»

В ноябре 1932 г. В.Г. Грабин был назначен заместителем начальника Главного конструкторского бюро № 38 (ГКБ-38) завода № 32 в деревне Подлипки. Я здесь указываю дату по послужному списку Грабина, сам же он пишет в воспоминаниях, что это произошло в начале 1932 г. К этому времени наш герой успел обзавестись семьей. Его первой женой стала Валентина Васильевна Чекнева. В 1932 г. у Грабина родился сын Василий, а в 1939 г. — Борис. Интересно, что в своих воспоминаниях Василий Гаврилович ни разу не упоминает о своей первой семье.

В ГКБ-38 оказались специалисты из КБ-1 и КБ-2 Наркомата тяжелой промышленности. Грабин писал:

«ГКБ-38 вобрало в себя кадры и опыт двух КБ. Придавая особое значение созданию первоклассной артиллерии, Наркомтяжпром построил для ГКБ-38 специальное здание, а при нем — завод для изготовления опытных образцов и опытных серий. Решение о создании ГКБ с заводом было совершенно правильное и прогрессивное. Подобного проектно-исследовательского и производственного комплекса в нашей стране еще не было. Появление его обеспечивало все условия для создания высококачественных и перспективных артиллерийских систем по отечественным схемам. Проектирование и изготовление опытных образцов в одном месте обеспечивало и резкое сокращение сроков создания орудий.

ГКБ-38 превосходило другие КБ, проектирующие полевую артиллерию, как по квалификации, так и по количеству конструкторов; в ГКБ-38 конструкторов было больше, чем во всех других, вместе взятых. Словом, был создан думающий и работающий центр, на который возлагалась научно-исследовательская работа, а также изучение проектов, сделанных другими КБ. Для этого при ГКБ-38 был создан совет, в который входили и работники других КБ: начальники, их заместители, ведущие конструкторы. Если совет давал проекту отрицательную оценку, то этот проект мог быть представлен на рассмотрение Артиллерийского управления только после его переработки.

Оборудованием опытный завод оснастили первоклассным. Когда мы начали размещаться в инженерно-конструкторском корпусе, строители еще не все в нем закончили, но то, что сдали, сделали хорошо. Комнаты для конструкторов — просторные, светлые и нешумные. Механосборочный цех, лабораторный корпус, все остальные цехи и службы стояли среди хвойного леса, настолько густого, что из окон КБ мы их даже не видели. На заводской площадке была масса грибов, ягод.

На новом месте конструкторы сразу, без раскачки взялись за дело. Настроение у всех бодрое, все были довольны прекрасными условиями, созданными для творческого труда.

Начало свою жизнь ГКБ-38 в 1933 г. с доработки опытного образца 122-мм корпусной пушки А-19, спроектированной в 1931 г. в КБ-1, и с изготовления рабочих чертежей для валового производства этой пушки. Кроме того, была создана 152-мм мощная пушка образца 1910/34 г. Рабочие чертежи передали на заводы валового производства.

В конце 1933 г. ГКБ-38 готовилось к большому объему работ, но...

Здесь необходим небольшой экскурс в историю»*.

Ну, раз сам Грабин требует экскурса в историю, придется его сделать. Начнем с мелкого уточнения насчет «мощной» 152-мм пушки обр. 1910/34 г. Действительно, в ГКБ-38 ствол 152-мм пушки Шнейдера обр. 1910 г., снабженного в 1930 г. дульным тормозом, наложили на лафет 122-мм пушки обр. 1931 г. По-настоящему мощной пушку назвать трудно, поскольку длина ее ствола без дульного тормоза составляла 29 калибров. И кстати, во многих документах того времени ее именовали 152-мм гаубицей обр. 1934 г. Лафет этой системы имел ряд существенных конструктивных недостатков. Поэтому в 1935—1936 гг. конструкторы Пермского завода провели его модернизацию. Новая система 22 сентября 1939 г. была принята на вооружение под названием «152-мм гаубица-пушка обр. 1937 г.» (заводской индекс МЛ-20). МЛ-20 находилась в крупносерийном производстве с 1937 по 1946 г. включительно.