Красный Царицын. Взгляд изнутри (Записки белого разведчика) - Носович Анатолий Леонидович
Совещания эти длились три дня, после чего Троцкий уехал на юг для поднятия духа красной армии, а Вацетис отправился первоначально в Москву, а потом в объезд частей, которые предполагалось отправить для подкрепления сил южного фронта перед переходом в наступление.
Необходимо отдать должное верхам движения, что в их решениях и способах находить выход из затруднительного все время наблюдается масса гибкости и умения примениться к требованиям момента. В их действиях совершенно не наблюдается чрезвычайно вредной для данного момента прямолинейности и желания держаться узких рамок трафарета. В их действиях часто совершенно ясно видно, что изречения: «время-деньги» и «промедление времени смерти безвозвратной подобно» не есть для них только красивые слова, но самое настоящее и необходимое правило.
Такие лица, как Троцкий и Вацетис, в особенности первый, поражают своей энергией, заражают ею своих подчиненных, и, действительно, согласно германскому воинскому уставу строжайшим образом карают не за ошибки, которые естественно у неопытных совдеповцев случаются весьма часто, но, главным образом, кары налагаются за промедление или за бездействие власти.
Вот конкретные примеры: 10-го октября нового стиля Вацетис приехал в Москву. Его приезд совпал с осложнениями двух характеров. Первое — с тогдашней гетманской Украиной [27]. Против нее необходимо было выставить заслон, но сил не было. Тотчас же «товарищ Зусманович» получает приказ выделить половину всех продовольственных отрядов [28]. Люди этих отрядов занимались лишь добыванием продовольствия. В их частях тотчас же вспыхивает неудовольствие, но первая же попытка подавлена самым жестоким образом и через десять дней в районе Орла, Брянска и Курска собирается до тридцати тысяч войск при достаточном количестве артиллерии. Никаких соображений о затруднительности или невозможности привлечь людей на службу, на которую они не нанимались, не было принято во внимание.
В тоже самое время в районе Ижевского и Камско-Воткинского заводов самых необходимых время оружейных заводов вспыхнуло серьезное восстание рабочих [29]. Кроме того, это восстание ширилось в тылу второй советской армии и грозило лишить ее путей сообщения с тылом.
Немедленно половина всех отрядов по борьбе с контрреволюцией была отправлена в тот район.
Результаты первого формирования, из продовольственных отрядов, приходится чувствовать в настоящее время при событиях на Украине и на нашем главном направлении вдоль железной дороги…
А разве следующее — не разительный пример. Объявив всему совету, что нет более армии по принуждению, что нет больше начальства, а есть только выборные «старшие — товарищи», комиссары уже в июне месяце неуклонно проводят в жизнь обязательную воинскую повинность, полную отмену выборного начальства, дают ему полную свободу в стратегических вопросах, широко озабочиваются привлечением населения к военному образованию, открыв не только ряд военных училищ, но и приложив все старания к тому, чтобы военная академия имела полную возможность правильно функционировать.
На эту энергию большевизма надо обратить особое внимание, чтобы противопоставить им не меньшую энергию, что при известном опыте и умении работать естественно должно дать нам огромный перевес не только в технике выполнения, но и в привлечении на свою сторону всех тех, кому дорога идея Великой нашей Родины и Единого Русского народа, которые эти международные аферисты избрали объектом для опытов по прививке всевозможных утопических идей.
В нашем народе много потенциальной энергии. Ее надо уметь разбудить, и тогда мы дадим пример чрезвычайного полезного напряжения на всех поприщах и во всех областях. Военное дело особенно высоко стояло у нас тогда, когда во главе нашего несравненного солдата стояли лица легендарной энергии. Вспомним Суворова, вспомним Скобелева и его орлов Зеленых гор и Балканского перехода, вспомним легендарные подвиги наших солдат в эту кампанию.
Из Москвы Вацетис выехал в Нижний Новгород для осмотра 2-й нижегородской дивизии, которую предполагалось выслать на южный фронт в первую голову.
К 12-ти часам дня дивизия была выстроена на большой городской площади. В первый раз пришлось видеть мобилизованную красную армию на мирном положении перед парадом. В этой дивизии офицеры были призваны также по мобилизации, и их поведение было наиболее интересным.
После приезда на площадь Вацетис был вынужден ждать около часа: красноармейские части не были так аккуратны.
Наконец, все было готово. Части взяли на караул. Музыка заиграла марш «Старый Товарищ», — Вацетис принял рапорт начальника дивизии и прошел по рядам. Главнокомандующий делал попытки здороваться с людьми: «Здравствуйте, товарищи». Некоторые части отвечали нестройно и нехотя «здравствуйте, товарищ командир», другие же угрюмо молчали, но красный главком шел дальше, не обращая внимания на эти мелочи. Офицерский состав, насколько можно было заметить, был более чем безучастен, на их лицах было написано полное безразличие.
Немедленно Вацетис вызвал всех начальствующих лиц до отделенных включительно и тут же на площади был устроен летучий митинг, на котором было объявлено, что дивизия выступает на юг против белогвардейцев.
Главком предложил начальству прокричать «ура» в честь радостного события: объявление похода. В ответ раздались такие жидкие и недоумевающие вопросительные крики, что Вацетис поторопился приступить к параду. Как ни бодрился главнокомандующий, но он должен был признать, что дивизия далеко не представляет собою того, что принято называть воинской частью. Особенно интересовало Вацетиса настроение офицерского состава, о чем он долго беседовал с комиссарами дивизии, которые не могли дать ему никаких реальных надежд на то, что офицеры преисполнены желанием служить советской власти.
Недовольный виденным и слышанным, главком вернулся в свой шикарный поезд и немедленно выехал в Арзамас в свой оперативный штаб.
Оперативный штаб главкома весьма немногочисленный: два личных адъютанта из латышей и два бывших офицера из ускоренного выпуска военной академии 1917 года: исполняющий должность Начальника Штаба Главнокомандующего капитан Майгур, который в то время был почти утвержден в этой должности, ибо пользовался особым довернем Вацетиса, и того же выпуска капитан Михайлов. Первый из них, капитан Майгур, казалось, совершенно вошел в орбиту большевизма, и на его плечах лежала вся работа и вся переписка, которую вел красный главком.
Штаб мог быть столь не многочисленен потому, что вся техника отправки и приема корреспонденции лежала на штабе Восточного фронта, который находился тогда в Арзамасе.
Второй член штаба, капитан Михайлов носил громкое прозвище «Казанской» за подвиг, оказанный в рядах Красной армии во время взятия города войсками Адмирала Колчака и чехословаками. Будучи отрезан от красных, принужденный оставаться в Казани, бывший капитан скрывался несколько дней в погребах, и после больших приключений вновь присоединился к совдепским войскам.
По приезде в Арзамас Вацетиса ждала большая неприятность, которая заставила его отложить предполагаемые дальнейшие поездки для осмотра частей, посылаемых на юг, и приложить все свои усилия для ликвидации катастрофического положения Царицына.
Числа 15 октября нового стиля в штабе главкома получился ряд отчаянных телеграмм из Царицына за подписями Сталина, Минина и Ворошилова. Последняя из них, полученная утром 17-го, гласила: «Положение отчаянное. Если не поможете снарядами, патронами и живой силой — катастрофа неминуема. Позднейшее исправление будет невозможно». Царицын был почти в агонии. Только случай мог его спасти.
Экстренно высланная ему на помощь Вольская дивизия разбежалась, не доезжая еще до Саратова. Больше сил взять было неоткуда… Даже продовольственные отряды были использованы.
