Лейтенантами не рождаются - Ларионов Алексей Павлович (книги бесплатно txt) 📗
На другой день, утром, после завтрака, меня принимали в кандидаты партии [1]. Забегая вперед, скажу, что мой кандидатский стаж составил 22 года. Я не знаю таких прецедентов. Этот случай можно было бы занести в Книгу рекордов Гиннесса.
После партийного собрания с группой разведчиков я ушел в ближний тыл за линию фронта. Проскочили передний край незаметно, немцы нас не обнаружили. Когда оказались в тылу, примерно в пяти километрах от линии фронта, натолкнулись на румын, которые начали преследовать нас. Чем бы все это кончилось, не знаю, но нам повезло. На фронте часто бывает: то «везет», то «не везет», так случается и в повседневной жизни, но на фронте чаще.
Танковый батальон выполнял локальную задачу — проводил разведку боем на том участке, где мы уходили в тыл. Командир танкового батальона не мог предположить, что на этом участке фронта у немцев по существу нет противотанковой обороны. Они ожидали наступления наших войск вдоль шоссе по направлению к Каменску, там и были сосредоточены основные противотанковые средства обороны.
Атакуя немцев на узком участке, танковый батальон смял передний край обороны фрицев и незаметно для себя оказался в их тылу. Беспрепятственное преодоление полосы обороны и отсутствие серьезного сопротивления позволило командиру принять решение — углубиться в немецкий тыл, наделать шуму, а там — будет видно.
Батальон в развернутом строю по полю устремился в нашем направлении. «Мамалыжники», преследовавшие нас, не ожидали такого поворота событий. Из атакующих они превратились в удирающих от танков, бросали на бегу оружие и даже шинели и полушубки. Для спасения своей шкуры у них был единственный путь — бежать изо всех сил в нашем направлении, что они и сделали.
Мы лежали на опушке леса и ждали разворота событий. Связи с танками у нас не было, поэтому мы вынуждены были лежать, не привлекая внимания танкистов. Они могли ошибочно принять нас за немцев и открыть огонь из пушек.
Когда рота румын приблизилась к нам на 10–15 метров, мы встали и открыли огонь из автоматов над их головами. Они остановились, подняли руки. Танкисты сообразили, что они сдаются, а вот кому — не ясно.
Знаками я приказал румынам сесть, а сам пошел к командирскому танку, чтобы решить судьбу «мамалыжников». У нас было три варианта: расстрелять, отпустить, отконвоировать в тыл. Решили обыскать их еще раз, отобрать личное оружие и гранаты, посадить всех на броню и отправить в тыл. Командиру очень не хотелось с ними возиться, он предлагал связать их и под конвоем отправить в наше расположение. Я не мог с этим согласиться, немцы уже всполошились и, наверняка, предприняли меры к закрытию прохода в своем тылу. Поэтому протащить румын через передний край обороны представлялось нереальным. Расстреливать их тоже не хотелось, уж очень жалко они выглядели, только «ротный» пытался сохранить достоинство. С другой стороны, очень заманчиво притащить сотню «мамалыжников» из немецкого тыла, это обеспечило бы нам ордена и медали. У нас же, к сожалению появилась другая задача. Поскольку танковый батальон наделал много шума, нужно было разведать, что предпринимают немцы в нашей полосе обороны и ближнем тылу.
Разместив румын на броне, договорились с комбатом, на каком участке переднего края обороны будем выходить из немецкого тыла.
Батальон без помех вернулся обратно, часть румын, видимо, постреляли немцы, некоторые из них, по всей вероятности, спрыгнули по ходу с танков, не пожелав ехать в плен.
На опушке леса мы подошли к оврагу. В нем бродили две верховые лошади в полном боевом снаряжении с седлами, в сумках — гранаты, патроны, женские меховые воротники. Одна лошадь была, видимо, командира румынской роты, вторая — его ординарца.
Я приказал связному поймать и привести лошадей. Обе выглядели заманчиво, особенно офицерская. В кавалерии служить мне не приходилось, поэтому на лошадь я едва взобрался. Она сразу поняла, с кем «имеет дело». Когда я слегка стегнул ее, она сделала «свечку» и прыгнула вперед. Вмиг я вылетел из седла, испугался больше, чем при бомбежке, и больше желания взбираться на нее у меня не было.
Среди разведчиков нашлись умельцы ездить верхом. Им была поставлена задача: по оврагу скрытно приблизиться к большому населенному пункту, понаблюдать, что в нем происходит. Если на околице немцев не обнаружат, попытаться у жителей крайних домов выяснить обстановку.
Договорились о месте встречи, они поехали вперед по оврагу, а мы свернули вправо с целью провести разведку на ближайшем хуторе. Через два часа встретились в условленном месте, обменялись мнениями и решили выходить из неприятельского тыла там, где было условлено с командиром танкового батальона.
В обоих населенных пунктах концентрировались немецкая пехота и артиллерия; видимо, ждали сумерек, чтобы незаметно для наших воздушных разведчиков выдвинуться на передний край обороны. При подходе к участку нашего прорыва мы подали условный сигнал ракетами. Наши тяжелые минометы накрыли это место плотным огнем, расчищая пространство для нашего прохода.
Немцы обнаружили нас, когда мы были уже на нейтральной полосе, открыли минометный огонь — убитых не было, ранило пятерых разведчиков. Лошадей мы оставили у себя в роте, в дальнейшем они служили нам верой и правдой. В боях захватили еще несколько лошадей и сформировали отделение конной разведки. Верхом научились ездить все офицеры в роте и пешие разведчики.
Отделение конной разведки действовало очень умело. Наша армия на этом участке фронта вела наступательные операции. Южнее нас на ростовском и северо-кавказском направлениях советские войска также быстро продвигались вперед. Сплошной линии фронта уже не было, велась «очаговая» оборона. Немцы «цеплялись» за крупные населенные пункты и выгодные рубежи обороны. Было много открытых «стыков», через которые уходили в тыл к немцам пешие и конные разведчики. Немцы главным образом пытались удержать в своих руках крупные транспортные магистрали. Если в начале войны фрицы к вечеру, как правило, отдыхали и вели слабые позиционные бои, то сейчас они и днем и ночью пытались как можно быстрее вывести свои разрозненные части, не готовые к серьезной обороне, из-под удара наших войск.
На Украине, в Донбассе, готовилось крупное окружение немецких частей. Это, пожалуй, могло быть повнушительнее сталинградского «котла». Но, к сожалению, оно не было успешным, и на этом наступательные операции на южном и юго-западном фронтах прекратились вплоть до осени 1943 г.
Наш корпус оставил каменское направление и развернул наступление в сторону Ворошиловграда, пытаясь «перерезать» железнодорожную магистраль на Каменск. Немцы, почувствовав угрозу окружения в районе Каменска, начали отводить свои войска в западном и северо-западном направлениях.
Наша бригада, с боями продвигаясь вперед, заняла ряд крупных населенных пунктов и в дальнейшем действовала в направлении шахты БИС-4, большой станицы Первозвановка и крупного хутора Грачики.
Оставалось два дня до завершения полного окружения двойным кольцом сталинградской группировки немецких войск под командованием фельдмаршала Паулюса. Второго февраля 1943 г. наши наступающие части северной и южной группировок второго, внешнего, кольца окружения соединились. Фельдмаршал Манштейн уже больше не помышлял о разрыве кольца окружения танковыми клиньями и соединении с Паулюсом. Войска Паулюса пребывали в состоянии агонии перед пленом, а Манштейн, своим сильно потрепанным в боях танковым корпусом, уже не мог оказать серьезного сопротивления и с боями отходил на запад.
Транспортные самолеты на бреющем полете вывозили из сталинградского «котла» раненых высокопоставленных офицеров, награбленные ценности и секретные документы. Самолеты часто пролетали над нашим селом, но сбить их никак не удавалось. Не видно было и наших истребителей.
По графику, составленному командиром роты, наши разведгруппы каждую ночь, а иногда и днем, уходили в ближний тыл немецкого расположения. Нас особенно интересовала большая станица Первозвановка. Через станицу пролегала грунтовая дорога, связывающая ряд крупных станиц и мелких хуторов, занятых немцами. Эта транспортная магистраль имела большое оперативное значение для ближнего тыла немецкой обороны. По дороге шло оживленное движение машин в обоих направлениях. Были замечены обозы эвакуирующихся семей полицаев, старост и других «цивильных» служащих немецкой администрации.
