Год 1942 — «учебный» - Бешанов Владимир Васильевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
«Начавшийся в середине сентября период боев за Сталинградский промышленный район, — пишет Ганс Дёрр, — можно назвать позиционной, или „крепостной“ войной. Время для проведения крупных операций миновало, из просторов степей война перешла на изрезанные оврагами приволжские высоты с перелесками и балками, в фабричный район Сталинграда, расположенный на неровной, изрытой, пересеченной местности, застроенной зданиями из железа, бетона и камня. Километр, как мера длины, был заменен метром, карта генерального штаба — планом города.
За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал и, наконец, за каждую кучу развалин велась ожесточенная борьба, которая не имела себе равных даже в период первой мировой войны с ее гигантским расходом боеприпасов. Расстояние между нашими войсками и противником было предельно малым. Несмотря на массированные действия авиации и артиллерии, выйти из района ближнего боя было невозможно. Русские превосходили немцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях за отдельные дома; они заняли прочную оборону…Позиционная война нагрянула неожиданно для немецких войск, потери в людях и технике были несоизмеримы с успехами, которые исчислялись квадратными метрами захваченной местности (курсив наш. — Авт. }».
На счет опыта немецкий генерал загнул, откуда у Красной Армии мог взяться опыт баррикадных боев? Мы и окопы-то рыть не умели, и города до этого момента никогда не обороняли.
Городские постройки дробили боевые порядки наступавших германских дивизий и направляли их силы вдоль улиц. Советские подразделения удерживали особо прочные здания, создавали в них опорные пункты с немногочисленными гарнизонами, способными в случае окружения вести круговую оборону. Во время артиллерийской и авиационной подготовки противника «чуйковцы» вплотную подбирались к его позициям, сознательно идя на самый ближний бой. [550] Защитники города первыми в Красной Армии освоили методы оборонительных действий: научились пропускать над собой немецкие танки — под огонь противотанковой артиллерии и бронебойщиков, отсекать огнем пехоту, укреплять рубежи, использовать инженерные заграждения, массово применять снайперов, маскироваться, скрытно маневрировать и внезапно контратаковать. По наблюдению Исакова:
«Здесь впервые за войну бойцы стали надевать каски: при обстреле кирпичи, падавшие с верхних этажей, наносили тяжелые увечья, а то и убивали».
Обстановка в Сталинграде сложилась так, что красноармейцы получили своеобразную, невиданную ранее свободу, оставшись без «видных полководцев», которые укатили за Волгу. Самым большим начальником был комбат, который сражался и умирал рядом. Были еще настоящие фронтовые комдивы, которым приходилось ежеминутно самим рисковать жизнью и принимать самостоятельные решения. Солдатыпонимали обстановку и верили своим командирам — это очень важно!
Генерал Еременко в обороне Сталинграда, по большому счету, играл роль начальника тыла, обеспечивавшего снабжение 62-й армии, и делал это хорошо. Сражение вел Чуйков и «чуйковцы». Командарм, правда, как и большинство сталинских выдвиженцев, по воспоминаниям генерала Ласкина, был крут, ценил «настоящих вояк» и недолюбливал «штабных», в отношении своих офицеров «бывал несправедлив». Этот дипломатический язык переводится просто: Чуйков мог запросто под горячую руку выбить зубы начальнику штаба какой-нибудь дивизии за не понравившийся ему доклад. И конечно, «он был беспощаден с паникерами и трусами».
Севернее города Жуков, Гордов, Москаленко, Малиновской бессмысленным необученным стадом (новобранцы проходили 12-дневную подготовку!) гнали на бойню десятки тысяч солдат и не продвинулись ни на шаг. [551] В Сталинграде в условиях уличных боев, ежедневных схваток небольших групп, индивидуальных поединков значение приобрели индивидуальные качества каждого бойца, его желание выжить и победить. Причем даже в этих невероятно трудных условиях шансов выжить и смысла было больше, чем в жуковских атаках. Вот тогда и проявились настоящие природные качества русского солдата, а не только бесконечная терпеливость и способность «стойко переносить все тяготы и лишения военной службы».
«Требовалось постоянно придумывать что-то новое, — вспоминает Крылов. — И этим занимались в армии увлеченно, даже с азартом, множество людей — от старших командиров и штабистов до рядовых солдат.У людей обострялось чувство личной ответственности за результат боя, развивалась инициатива, способность дерзать, бойцы научились мыслить по-командирски (курсив наш. — Авт.)».
Об этом же пишет полковник Исаков:
«Каждая атака требовала своего решения и мало чем походила на предыдущие. Естественно, в таких своеобразных условиях неизмеримо возросла роль командиров отделений, командиров взводов и рот. Нередко им приходилось действовать самостоятельно, иногда даже в отрыве от других подразделений. Поэтому все большее значение приобретали инициатива, сообразительность и находчивость».
Широкое распространение получило снайперское движение. Такие «знатные стрелки», как Зайцев, Чехов, Ильин, Пассар, стали в Сталинграде «культовыми фигурами».
Думается, что сержант Я.Ф. Павлов, старший лейтенант И.И. Наумов или командир 3-го батальона 42-го гвардейского стрелкового полка капитан А.Е. Жуков нанесли войскам Паулюса куда больший ущерб, чем сановный однофамилец последнего, при гораздо меньших «затратах».
О буквально преображении бойцов в сталинградских условиях вспоминает и Виктор Некрасов: [552]
«…подкрепления бывали порой просто жалкими. Через реку переправляли — с большим трудом, — скажем, двадцать новых солдат. Это были либо пожилые люди лет 50-55, либо 18 — или 19-летние юнцы. Они стояли на берегу, дрожа от холода и страха. Им выдавали теплую одежду и отправляли на передовую. К тому времени, когда новички туда добирались, немецкие снаряды успевали уничтожить пятерых или десятерых из двадцати — ведь над Волгой и над нашими позициями постоянно висели немецкие осветительные ракеты, так что полной темноты никогда не было. Но что поразительно — те из новобранцев, которые все же добирались до передовой, очень быстро становились на редкость закаленными солдатами — настоящими фронтовиками!., битва за Сталинград была торжеством и величайшей славой русской пехоты».
Рождалась тактика ведения современного уличного боя: наряду со взводами и отделениями появились новые тактические единицы — малые по численности, но мобильные и мощные штурмовые группы, вооруженные автоматическим оружием, ножами, гранатами, толовыми зарядами, огнеметами и ампулометами. За ними следовали группы закрепления со станковыми пулеметами, легкими минометами, минами и противотанковыми ружьями.
«Никаких штатных штурмовых подразделений мы не создавали. Вопрос был поставлен так: уметь штурмовать должен каждый!» (Справедливости ради уточним: немцы первыми начали действовать небольшими штурмовыми группами, ведь они же их и придумали еще в 1918 году.)
Недаром два с половиной года спустя, во время штурма Берлина, на острие главного удара 1-го Белорусского фронта находились гвардейцы Чуйкова.
К сожалению, еще через сорок лет, в 1996 году, этот опыт оказался забыт. Полководцы новой генерации вновь предпочли учиться «методом тыка», оплачивая образование кровью российского солдата. И некому было, планируя взятие Грозного, заставить маршала Грачева хотя бы книжку почитать. [553]
С 16 сентября по приказу группы армий «Б» Паулюс стал отвечать за весь ход операций в Сталинграде. 48-й танковый корпус, входивший в состав танковой армии Гота, был переподчинен 6-й армии. В район западнее Орловки перебрасывались 24-я танковая дивизия генерала фон Ленски и снятая с северного участка 389-я пехотная генерала Магнуса. В центр направлялась из района севернее Городища 295-я пехотная дивизия генерала Кортеса. Перегруппировка войск производилась с таким расчетом, чтобы основные их усилия сконцентрировать против центра и северной части города.
