Памятное. Новые горизонты. Книга 1 - Громыко Андрей Андреевич (читать книги бесплатно .txt) 📗
С героями Шекспира я встречался и в США вскоре после окончания Второй мировой войны, когда в Нью-Йорке, в центре Манхэттена, давали «Генриха V». Спектакль привезла с собой труппа английского театра, а в главных ролях выступали тогда уже всемирно известные лондонские актеры Вивьен Ли и Лоренс Оливье. Эти прекрасные артисты умели заставить забыть о расстояниях, о том, что находишься где-то далеко за океаном, а вовсе не в английском королевстве эпохи раннего Средневековья. И сидишь в зале, не думая, что только что закончилась самая тяжелая из войн в истории человечества. Кажется, что ты там, на сцене, в перипетиях Столетней войны, когда английские войска захватили весь север Франции и ее столицу – Париж. Идет извечная борьба светлого и возвышенного с мрачным и жестоким.
Гимном миру заканчивает гуманист Шекспир свою пьесу. Один из его героев в финальной сцене провозглашает:
Спектакль окончился. Мы с Лидией Дмитриевной прошли за кулисы и тепло поблагодарили Вивьен Ли и Лоренса Оливье за присланное нам приглашение. Я к этому добавил:
– Мы получили также огромное удовольствие, увидев вашу замечательную игру. Благодарим и за нее.
…Стратфорд-на-Эйвоне. Небольшой городок в центре Англии. На северо-западе от Лондона, совсем недалеко к югу от Бирмингема. Эйвон – речушка. Старинные домики – еще бы, городок впервые упоминается в исторических документах, датированных 691 годом, – стриженые газоны, асфальтовые дорожки, много цветов.
Стратфорд-на-Эйвоне – туристический центр. Здесь – родина Шекспира. Его домик-музей, бережно охраняемый. Шекспировский театр, постоянно заполненный до отказа.
В общем, национальная святыня. К ней веками протаптывалась тропа. Не зарастает она и сейчас.
Там же, в Стратфорде-на-Эйвоне, Шекспир и похоронен. Он погребен в алтаре церкви у северной стены, а сам храм стоит на берегу реки. Над могилой в северной стене алтаря на высоте примерно полутора метров – надгробие. Главной во всей его композиции предстает скульптура великого драматурга. Это фигура в половину человеческого роста, высеченная из мягкого голубоватого известняка. В правой руке у Шекспира – перо, левая – лежит на листе бумаги, а обе руки и бумага – на подушечке. Вид у поэта моложавый. Он красив: лоб без морщин, локоны на висках лихо завиты. Видимо, по замыслу скульптора Шекспир произносит стихи, которые вот-вот лягут на бумагу. Ниже написано по-английски: «Скончался в 1616 году после Рождества Христова в возрасте 53 лет в день 23 апреля».
Идут и идут к нему люди, чтобы поклониться, чтобы просто постоять и подумать у праха этого человека, каждый – о своем.
Постоял у него и я. Впечатление произвела эпитафия на могиле. Говорят, что ее автор – сам Шекспир. Она гласит:
Невольно я вспомнил Ясную Поляну – национальную святыню нашего народа, связанную с именем Льва Толстого.
Его могила – в огромном яснополянском парке. Только без всякой эпитафии. Простой, по старинному русскому обычаю, небольшой холмик. Скромно. Но в этой скромности тоже огромной силы эмоциональный заряд. Он – в безмолвии. Каждый склоняющий здесь голову думает о титане слова, мысли и духа, покоящемся в этой земле.
Тысячи людей идут сюда и притихают, стоя у могилы. Совсем как у надгробия Шекспира в английском городке.
Стояли у этой могилы и мы с Лидией Дмитриевной. А потом ходили по парку, по музею-усадьбе, побывали в том месте, где он писал. Осмотрели знаменитый стол, по периметру которого сделан низенький барьер, чтобы сквозняк не сдувал листы бумаги на пол. В этом помещении писатель создал немало страниц своей могучей прозы.
Все нам показывал и неспешно рассказывал секретарь великого писателя Валентин Федорович Булгаков, который долгие годы жил в Ясной Поляне после смерти Льва Толстого.
Валентин Федорович водил нас по комнатам музея от экспоната к экспонату как профессиональный гид, говорил о пребывании писателя в этом месте.
Я с интересом присматривался к самому Булгакову. Было видно, что он весьма эрудированный человек. Тогда он почти ничего о себе не говорил. Прошли годы, прежде чем я узнал, что секретарь Толстого сам прожил большую, по-своему незаурядную жизнь, выполняя благородную работу на благо русской и советской культуры как на родине, так и за рубежом.
Он написал несколько книг о Л.Н. Толстом и о наследии писателя. Во время нападения гитлеровской Германии на СССР В.Ф. Булгаков находился в Чехословакии. Гестапо его арестовало. Он очутился в тюрьме, а после этого – в гитлеровском лагере Вильтсбург в Баварии. Там, в лагере, Булгаков на оборотной стороне небольших рекламных листков, которые ему приносили заключенные, работавшие в городе, написал книгу «Друзья Толстого». На титульном листе книги он аккуратно вывел: «В случае моей смерти послать моей жене Анне Булгаковой». И привел адрес.
Но он в лагере не умер и пережил ужасы фашистского ада. После войны, вернувшись в Советский Союз, он практически всю остальную жизнь прожил в Ясной Поляне – сначала как научный сотрудник, а затем как хранитель Дома-музея Л.Н. Толстого. В качестве хранителя он нам и показывал яснополянские достопримечательности. Умер Валентин Федорович Булгаков в 1967 году и похоронен в этих местах, неподалеку от могилы самого Льва Николаевича.
Известны критические высказывания Толстого о Шекспире. О них рассказывал и Булгаков. При описании определенной среды общества, считал великий писатель, необходимо наделять персонажей, которые к ней принадлежат, своим собственным языком и мыслями. Однако, отмечал Толстой, в творениях английского драматурга все персонажи – люди умные, а так в жизни не бывает, у Шекспира иногда нет «языка живых лиц».
В известном смысле Толстой прав. У Шекспира даже глупцы роняли такие фразы, которые впоследствии стали афоризмами.
Но почему глупец не может произнести умную фразу? В свое время, когда я читал критическое замечание Толстого по адресу Шекспира и слушал Булгакова, то вспоминал случай из своего детства.
Как-то по деревне Старые Громыки разнеслась молва, что вот-вот у нас появится сумасшедший, который уже ходит по улицам соседнего села. Мы, мальчишки, с нетерпением ждали, когда же он придет и как будет себя вести. Не только нам, но и взрослым тоже было любопытно посмотреть на него. Не часто увидишь такого человека! Часа через два-три он объявился. Шел по улице и громко произносил какие-то изречения, стихи, которые нам, юнцам, да и взрослым были неведомы. Врезалась в память такая его фраза:
– Эй, люди. На том свете не надо заботиться, там само молотится – Адам сеет, а Ева веет.
Не могу забыть и сейчас этих слов сумасшедшего. В них ощущается четкий ритм стиха и афористичность всего изречения.
Почему же Шекспир, тонкий наблюдатель жизни, не мог подсмотреть и подслушать в ней нечто похожее?
Впрочем, замечание Толстого о Шекспире представляет, по-моему, доказательство и огромной уважительности одного по отношению к другому, такому же гениальному художнику слова. Ведь не поставил же он под вопрос колоссальный талант Шекспира и его место в литературе!
А не так давно я посмотрел художественный кинофильм о последних годах и днях жизни Толстого. Создал эту ленту выдающийся советский режиссер С.А. Герасимов. Самое сильное впечатление на меня произвел финал картины.
…Огромное число людей провожает Толстого в последний путь. Колонна эта растянулась. Вдруг в момент погребения все до одного они падают на колени – чтят память великого писателя и гиганта мысли.
Немая сцена могучего воздействия на зрителя.
Да, Шекспиру – свое, Толстому – свое.
