Романы Романовых - Пазин Михаил Сергеевич (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Вспоминал ли он за эти годы Софью? Несомненно, вспоминал. Она часто снилась ему по ночам, с ней он вел мысленные беседы, в которых задавал ей один и тот же вопрос: почему она так с ним несправедливо, жестоко поступила?… Но и спустя годы он на него ответа так и не находил. Во снах, как и жизни, она была не с ним… Он жил только памятью о той единственной, которая принесла ему так много счастья и так много горя. Он все еще любил ее….
Говорят, что время лечит душевные раны. Все это чепуха! Сначала, после внезапного разрыва отношений, испытываешь невыносимую боль от того, как поступили с тобой, затем стараешься забыть и сам объект вожделений, и ее поступок, но по прошествии времени боль от утраты дорогого тебе существа не только не утихает, но еще больше усиливается, тлеет, как угли под тонким слоем пепла.
Возникает вопрос: если бы у Софьи был выбор, уехала ли бы она с ним в ссылку? Ведь они оба потерпели поражение, оба перенесли трагедию, логично было бы и коротать оставшиеся годы вместе. В литературе воспевали жен декабристов, вслед за мужьями отправившихся в ссылку. Из-за этого даже появилось такое расхожее выражение, как «жена декабриста», подразумевающее принесение себя в жертву ради любви к мужу. Однако это неправда – в ссылку уехало 135 декабристов, и лишь за пятью последовали их жены!
Софья, конечно же, с Голицыным в ссылку не поехала. И виной тому была отнюдь не она сама. Во-первых, им строжайше было запрещено не то что общаться, а даже переписываться. Голицыну, кстати, как раз ставили в вину то, что он в первой ссылке имел сношения с Софьей. Во-вторых, Софья в Новодевичьем монастыре тоже пребывала под надзором. Она проживала в отдельной келье, имела женскую прислугу, могла общаться с приезжавшими к ней сестрами. Еда у нее была с царского стола, в общем, жизнь у нее была довольно комфортной. Все это претило характеру деятельной и энергичной женщины, но поделать с этим она ничего не могла.
Все изменилось через 9 лет, в 1698 году. В этом году опять взбунтовались стрельцы. Петр учинил сыск над ними и жестокую расправу. Софью обвинили в том, что она якобы писала стрельцам «призывные письма», а они составляли ей челобитные с просьбой прийти на царство. Петр лично допрашивал свою сводную сестру, она все отрицала. Софья уже смирилась со своей участью и ни на что не претендовала. Обвинение было ложным. Наконец, в декабре 1698 года над Софьей был устроен суд. Петр обошелся с ней довольно мягко, а мог и голову отрубить, но решил напоследок поиздеваться. Через десять дней ее постригли в монахини под новым именем Сусанна. Под окнами кельи Софьи были повешены 195 стрельцов, причем трое из них с привязанными к их рукам теми самыми «челобитными» к Софье. Целых пять месяцев висели, раскачиваясь на ветру, разлагающиеся трупы. Пять месяцев бывшая царевна с ужасом смотрела на них и вдыхала трупный запах. Фактически, Софья находилась в монастыре под арестом и строгой охраной. Так провела остаток своей жизни, еще долгих 6 лет, бывшая правительница России. Она умерла в 1704 году, перед смертью приняв схиму под своим прежним именем – Софья. Ей было всего 47 лет.
Вспоминала ли она во время своего заточения о «свете моем» Василии Голицыне? Хочется верить, что вспоминала. Вспоминала его поцелуи, его ласки, его объятия…
Так трагически закончилась история любви этих двух великих людей – Софьи Романовой и Василия Голицына.
Царь Петр I Алексеевич. Дракон Московский
14 марта 1719 года в Петербурге при стечении большого количества народу Мария Гамильтон взошла на эшафот, где ее уже ждала плаха и стоял палач с топором. На церемонии казни своей бывшей любовницы присутствовал сам Петр I. Он участливо простился с осужденной на смерть, поцеловал ее, попросил молиться за всех грешных, остающихся на земле. Поднимаясь по ступенькам, Мария от страха пошатнулась и чуть не потеряла сознание, но царь заботливо поддержал ее под руку и помог сделать последний шаг к смерти. Палач грубо схватил ее за волосы, заставил опуститься на колени, положить голову на плаху и взмахнул топором. Раздался глухой удар, толпа ахнула, и голова Марии упала на сырые доски эшафота. Петр I широкими шагами подошел к ней, наклонился, схватил за испачканные кровью волосы, поднял и крепко поцеловал в мертвые губы! Потом он показал голову застывшим от ужаса собравшимся и прочел лекцию по анатомии, большим знатоком которой он был, называя по латыни все затронутые при отсечении позвонки. По свидетельствам очевидцев, после этого Государь небрежно бросил голову в грязь, размашисто перекрестился и ушел, бросив через плечо: «В кунсткамеру!»
Прежде чем приступить к рассказу о следующем герое нашего повествования, Петре I, нужно определить, к какой главе нам отнести этот рассказ. Поскольку данная глава называется «Эпоха царей», то, значит, и включать в себя она должна этюды только о царях. Однако Петр I сначала, в 1682–1721 годах, был царем и только затем стал императором и был им до самой своей кончины в 1725 году. Арифметика тут простая: 39 лет царствования против четырех лет императорствования, если можно так сказать. Так что с полным основанием Петра I будем считать царем.
О реформах Петра мы тоже говорить не будем, так как данный сюжет не является темой нашего рассказа. Скажем лишь, что, согласно устоявшемуся мнению, а вернее, распространенной пропаганде, все преобразования Петра являются прогрессивными и передовыми, а до него Русь якобы была каким-то замшелым и отсталым средневековым царством. Факты, впрочем, говорят от обратном: Петр I не придумал решительно ничего нового, и все его реформы – лишь уродливо искаженные, гипертрофированные и весьма бездарные продолжения тех процессов, которые начались задолго до него.
А. С. Пушкин говорил о Петре, что все его указы «как будто писаны кнутом».
Лев Толстой, сначала почитавший Петра, задумав написать о нем роман и начав собирать материалы, позже выразился так: «Был осатанелый зверь… великий мерзавец, благочестивый разбойник, убийца… забыть про это, а не памятники ставить!»
«Дракон Московский» – именно так сказал о нем М. А. Булгаков.
Николай II отозвался о нем мягче (как-никак, родственник): «Я не могу не признать больших достоинств моего предка… но именно он привлекает меня менее всех… Он уничтожил русские привычки, добрые обычаи, взаимоотношения, завещанные предками».
Вот о взаимоотношениях-то мы и поговорим. И поскольку тема нашей книги – любовь, о взаимоотношениях с женщинами Петра I мы и расскажем.
Предваряя наше повествование, чтобы ни у кого не было иллюзий, сразу скажем – Петр I никогда и никого не любил. Ни своих женщин, которых у него было не счесть, ни детей, рожденных от них, вообще – никого! А что же женщины? Любили ли они Петра? На этот вопрос можно ответить однозначно – любила лишь одна, законная жена Евдокия Лопухина, да и то только самое непродолжительное время – всего около года. А остальные пользовались Петром или ради удовлетворения своей похоти, или ради выгод, либо панически боялись его, причем последних было значительно больше.
Петр повзрослел рано. Времяпровождение у него было одно – занятия с потешным войском, постройка ботиков и лодок на Яузе-реке, а также веселые забавы в Немецкой слободе – Кокуе. Веселый образ жизни включал, разумеется, употребление спиртного и общение с женским полом; при этом особой целомудренностью юный царь не отличался. В Немецкой слободе он познакомился со швейцарским офицером Францем Лефортом. А тот, в свою очередь, познакомил его со своей любовницей, 17-летней Анной Монс, дочерью трактирщика. Петр и Анна были одногодками, оба 1672 года рождения. Анна Монс была по происхождению немкой, младшей дочерью то ли золотых дел мастера, то ли виноторговца и заядлого картежника из Вестфалии. Заметим, что в Россию иностранцы приезжали по трем причинам: желая стать офицером на русской службе, по купеческим делам или по причине неладов с законом в Европе. Так что если отец Анны был картежником, то вполне понятно его появление в России: небось, в карты кого-то обжулил, и бежать ему было просто некуда, кроме как в «дикую» Московию.
