Один в бескрайнем небе - Бриджмэн Уильям (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Круто набираю высоту, двигатель ревет изо всех сил. Выравниваю самолет. Прошло два года с тех пор, как я летал вверх колесами. Пробую несколько бочек и иммельманов. Бочки у меня не получаются, а иммельманы выходят из рук вон плохо. Наверное, стоит внизу какой-нибудь старый летчик-истребитель, смотрит на небо и покачивает головой.
Диспетчер запрашивает мое положение. Я не позаботился вызвать его, и он проверяет, не затерялся ли новый парень. Прошло уже полчаса. Сообщив свое местонахождение, я на обратном пути к аэродрому проверяю третий радиоканал, как было приказано во время первого испытательного полета.
Моя уверенность несколько нарушена неудачными бочками, и на посадку я захожу осторожно. У ангара определенно наблюдают за мной. Я держу повышенный газ и на большой скорости иду на посадку. На этот раз я не стараюсь приземлиться у самого начала полосы. Посадка получилась хорошо, легко. Оказалось, за мной никто не наблюдал.
Я зашел в кабинет Брауни. Первый испытатель встретил меня возгласом:
— Ну, как машинка?
— Чертовски шумит, не так ли?
Брауни фыркнул:
— В этом вы убедитесь, когда вам попадется машина с грубо работающим мотором. Вы довольно хорошо знакомы с районом полетов, не так ли, Билл? Так вот, я советую вам теперь же заучить наизусть радиочастоты всех военных аэродромов, чтобы вы могли предупредить их, если вам придется идти на вынужденную. — Затем он продолжал серьезным тоном: — У нас здесь такое правило: каждый летчик надевает надувной спасательный жилет и имеет при себе средство для отпугивания акул. — Он уловил взгляд, которым я искоса окинул его. — А впрочем, дружище, поступайте как знаете, мы все берем его с собой. Да, вот еще: сообщайте свое местонахождение примерно каждые двадцать минут. Джерри хочет знать, где находятся самолеты. — Затем Брауни улыбнулся: — Мы любим подшучивать над Джерри. Найдите на карте место, о котором никто не слыхал. Джерри не успокоится, пока не найдет его. Никто не удерживается от этакой штуки.
Он заговорил серьезно:
— Попадете в беду, дайте знать мне. Если я буду на земле, постараюсь помочь вам, а если в воздухе — пристроюсь к вам и попытаюсь протянуть руку помощи. Мы не будем особенно нажимать на вас первые две недели, пока вы не познакомитесь как следует с машиной.
В первые две недели мне разрешалось совершать вторые и третьи контрольно-сдаточные полеты, после того как первым на каждом новом самолете летал Брауни. Когда я, закончив свою программу испытаний, украдкой, километрах в шестидесяти от аэродрома, над апельсиновыми садами старался сделать приличную бочку, Брауни совершал за день первые полеты на шести — семи самолетах. Заполнив дефектные ведомости, он садился в другой самолет, выполнял положенную программу испытаний, садился на аэродром, опять заполнял ведомость и, выпив чашку кофе, снова отправлялся в очередной полет. Чтобы испытать все необходимое, он тратил немногим более получаса на самолет. С самолетом AD Брауни обходился, как с детским автомобилем. Иммельманы и бочки он выполнял безупречно. Я признался ему, что мне трудно выполнять эти фигуры. И хотя Брауни не любил болтать, он подробно, тщательно объяснил мне, как следует выполнять фигуры высшего пилотажа. После непрерывных двадцатилетних полетов, после роли лихого «Тейлспина Томми» в многосерийном фильме Брауни, видно, несколько приелось летное дело. Он был уже далек от той поры, когда бурно восторгался голубыми далями — теперь он забавлялся тем, что мне это все еще нравится. Я продолжал относиться к полетам, как к своеобразному спорту.
После нудных полетов на авиационных линиях мне нравилась моя теперешняя беспокойная работа. Летчик-испытатель предоставлен самому себе, и никто не торчит у него за плечами. И хотя работа была, кажется, временная, с ничтожными перспективами на будущее, я был счастлив.
В конце второй недели Брауня позволил мне сделать первый полет на AD.
— У этих машин чувствительный карбюратор, Билл. В первую очередь вы должны быстро установить, правильно ли он отрегулирован. Наберите десять тысяч метров. Если карбюратор не отрегулирован, двигатель будет обрезать и произойдут обратные вспышки. Но еще до наступления этого вы, наверное, заметите, что двигатель начинает грубо работать.
Он передал мне пачку карточек. На них были перечислены задания на испытание силовой установки, на проверку поведения самолета на малой скорости, на проверку работы автопилота и целый ряд других вспомогательных проверок. Последняя карточка предписывала набор высоты, пикирование и глубокие виражи. Со всем этим Брауни управляется за сорок минут.
— Не уходите далеко от аэродрома, чтобы, если мотор откажет, можно было быстро сесть, — закончил он.
У нового самолета особенный, удивительный запах — в этом творении рук человеческих все гладко отполированные детали, впервые соединенные вместе, пахнут по-своему. На AD ни пятнышка, он готов к испытаниям. Опытный самолет испытывался инженерами-летчиками для выявления конструктивных дефектов, характеристик устойчивости и управляемости. Прежде всего нужно выяснить, полетит ли этот самолет вообще. После испытания он модифицировался и шел в серийное производство. Завод в Эль-Сегундо выпускал их по две штуки в день. Теперь оставалось проверить, правильно ли собраны самолеты, выкатывавшиеся на аэродром. Неточность в одну тысячную дюйма — и самолет будет жаловаться и протестовать.
Странная мысль пришла мне в голову, когда я шагал к самолету, никогда еще не взлетавшему в воздух и стоявшему со сложенным крылом, словно в страхе перед испытанием. А вдруг именно этот самолет не взлетит, вдруг детали не вступят во взаимодействие? Ведь никто еще не испытывал его.
Зная, что на этот раз Брауни наблюдает за мной, я внимательно прочитал карточки. На каждой из них были записаны объекты, испытываемые на разных высотах, тумблеры, которые следовало включать на различных скоростях, и задания на испытания в процессе изменения балансировки. В этом полете не придется любоваться окрестностями — предстоит по-настоящему работать.
Прежде чем запустить мотор, я записываю показания приборов и включаю тумблеры, чтобы проверить некоторые необходимые данные на взлете. Мощный двигатель разрывает тишину утра, и я выруливаю на взлетную полосу. Самолет движется… Посмотрим, может ли он летать. AD взмывает над аэродромом, набирает высоту. Он летит! Все работает впервые: детали вращаются, качаются, входят в сцепление как положено. Разве это не чудо?
Набираю высоту восемь, восемь с половиной, девять тысяч метров. Дышу из баллона с кислородом. На такой высоте воздух разрежен, а карбюратор должен питать двигатель не слишком бедной, но и не слишком богатой смесью. Двигатель работает хорошо — значит карбюратор отрегулирован правильно. Теперь я обращаюсь к карточкам, которые зажимом прикреплены к планшету, привязанному ремнем к моему колену. Переходя к новой карточке с записанной на ней серией проверок, я то опускаюсь вниз, то набираю высоту, как требует задание. Протягиваю руки к тумблерам, манипулирую переключателями, проверяю радио, набираю высоту и пикирую. Через два часа опускаюсь на аэродром. У меня на контрольно-сдаточный полет ушло почти в четыре раза больше времени, чем у Брауни.
После напряженного полета на новом штурмовике у меня болят руки и ноги. Усталый, я бросаюсь в кресло, беру чашку кофе и дефектную ведомость, которую мне предстоит заполнить. Эту работу можно сравнить с литературной критикой: летчик-критик оценивает новое произведение — самолет.
После полета в комнату вошел Брауни. За спиной у него еще болтался парашют.
— Ну, как слетали? — Он попросил карточки и дефектную ведомость. — Вы считаете, что на крейсерском режиме самолет требует небольшой балансировки в сторону пикирования, а?
— Да, достаточно будет переставить стабилизатор на каких-нибудь полградуса. Черт возьми! Я выжат, как лимон. Сколько маневров приходится делать… вверх, вниз, и снова вверх, вниз… То и дело тяни то за один рычаг, то за другой…
