Горизонты и лабиринты моей жизни - Месяцев Николай Николаевич (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Моя стажировка в МИДе проходила по собственному плану. Пригодился опыт работы в посольстве в Китае и в отделе ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Надо было внимательно проследить историю дипломатических отношений между СССР и Австралийским Союзом за последние десять лет, характер межгосударственных и иных отношений.
В самом общем виде содержание советско-австралийских отношений конца 60-х годов можно было свести к следующему: Австралия интересуется Советским Союзом постольку, поскольку является верной союзницей США и Англии, проводником, в том числе и в Тихоокеанском регионе, политики США, в кильватере которой последовательно и послушно идет. В годы «холодной войны» СССР для США — враг № 1! Таким же врагом он был и для властей Австралии.
Вместе с тем к началу 70-х годов Австралия, судя по информации, поступающей в МИД из различных источников, активизирует свою роль в Азиатско-Тихоокеанском регионе, пытается проявить самостоятельность в Юго-Восточной Азии и в юго-западной части Тихого океана. Однако это выражение национальных интересов сковывается обязательствами перед США, которые к тому же отводили Австралии в своей внешней политике второстепенную роль. И лишь после поражения США во Вьетнаме происходит некоторая трансформация военно-политической стратегии американского империализма в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Согласно «гуамской доктрине» США «передоверяют» значительную часть «ответственности» за положение в Тихоокеанском регионе преимущественно Японии, а уже затем Австралии.
В Австралии на рубеже 60-70-х годов проблемы внешней политики становятся предметом дискуссий среди политиков, на страницах печати. Лейтмотивом обсуждений становится необходимость разработки своей внешней политики, и особенно по проблемам Азии и Тихоокеанского региона. Все громче раздаются голоса сторонников отхода внешнеполитического курса от ориентации на американских и английских партнеров.
Прослеживались три варианта «нового» внешнеполитического курса страны, с учетом происходящих изменений в мире. Сторонники первого полагали, что надо по-прежнему проводить курс следования в кильватере США, несколько приспособив его к изменившимся в стране и в мире условиям. Другие считали, что пора сменить ориентацию с США на Японию, учитывая ее возросшую экономическую и политическую роль, да и собственные возросшие возможности. Третьи ратовали за внешнеполитическую самостоятельность, исходя из собственных национальных интересов. При этом они опирались на значительно возросший экономический и военный потенциал страны в послевоенное время. В обстановке «ядерного равновесия» СССР и США средние и малые страны имеют возможности большей свободы на мировой арене.
Надо заметить, что представители первых двух вариантов внешнеполитического курса Австралии отражали взгляды, имевшие хождение в проправительственных кругах. Что касается Австралийской лейбористской партии (АЛП), отстраненной фактически от участия во внешней политике, но активно разрабатывающей теоретические основы внешней политики, то в рядах АЛП шел процесс постепенной эволюции от следования за США через «вооруженный нейтралитет» шведского типа к большей внешнеполитической самостоятельности, и в том числе за реалистический подход в отношениях с социалистическими странами, с Советским Союзом, международный авторитет которого все более возрастал, и не принимать этот фактор во внимание становилось очевидной ошибкой.
В беседах со мной министр иностранных дел СССР А.А. Громыко обращал внимание на то, чтобы я ни в коей мере не сводил роль Австралии к сателлиту США, и тем самым не сужал базу своей дипломатической деятельности, а наоборот, постепенно подмечал различия в позициях Австралии, с одной стороны, США, Англии, Японии — с другой, по всему спектру международных отношений, анализировал новые тенденции во внешней политике Австралии. И прежде всего ее тягу к самостоятельности во внешней политике.
Наставления А.А. Громыко были естественны и в общем виде могли быть соотнесены с деятельностью любого советского посла в любой стране. Конечно, главное состояло в установлении достоверности стремления Австралии к самостоятельности во внешней политике.
При позитивных к тому данных мне как послу предстояло всячески способствовать развитию внешнеполитической самостоятельности Австралии в соответствии с ее национальными интересами. Мощным стимулятором к тому могла явиться активизация процесса становления советско-австралийских отношений на прочную практически-политическую основу. Развитие советско-австралийских межгосударственных и иных отношений поставило бы Австралийский Союз в более независимое положение по отношению к США, Великобритании, Японии и другим государствам, в том числе в Тихоокеанском регионе. Советский Союз в этом случае, рассуждал я, имел бы большую возможность использовать имеющиеся противоречия в этой группе стран, и прежде всего противодействовать гегемонии Соединенных Штатов в целом регионе.
Перед самым выездом в Австралию я имел беседы с заместителем премьер-министра Австралии, министром торговли и промышленности Дж. Макюэном, находившимся в Москве в июле 1970 года в качестве гостя советского правительства. Тогда же посетил Советский Союз лидер АЛП Э. Уитлэм и президент Австралийского совета профсоюзов (АСП) Р. Хоук. Каждый из них поддерживал предложения советского правительства о создании системы коллективной безопасности в Азии и разделял точку зрения министра иностранных дел Австралии Г. Фрита о том, что австралийское правительство всегда приветствовало возможность конструктивных контактов с Советским Союзом, и это положение лежит, подчеркивал министр, в основе подхода к каждому отдельному вопросу, в том числе и к предложению русских о системе коллективной безопасности в Азии.
Однако под нажимом правых сил правительство Дж. Гортона по существу дезавуировало вышеупомянутое заявление своего министра иностранных дел, и он был вынужден уйти в отставку.
К моменту моего приезда в Канберру правительство продолжал возглавлять Дж. Гортон. Выходец из богатой фермерской семьи, он учился в Оксфордском университете, где стажировался по истории, политике, экономике; в годы Второй мировой войны был летчиком австралийских ВВС, в боях над Тихим океаном получил тяжелое ранение; был членом Аграрной партии, затем перешел в Либеральную партию. Министром иностранных дел в правительстве Гортона был уже Макмагон.
Естественно, что в ряду других политических фигур для меня представляли интерес лидер лейбористской партии Э. Уитлэм и председатель всеавстралийской Федерации профсоюзов Р. Хоук. Во время моих московских встреч с Э. Уитлэмом и Р. Хоуком они оставили благоприятное впечатление; были достаточно откровенны: Уитлэм в меньшей мере, Хоук — в большей, что, наверное, шло от их склада ума, характера, политического положения в обществе. Уитлэм — лидер оппозиции, Хоук — общественный деятель. Но в их суждениях было много общего. Каждому из них, по моему мнению, было свойственно проявление какой-то скрытой неудовлетворенности положением своей родины в мировом сообществе, когда речь заходила о международных делах. Австралия уже выросла из коротких штанишек роли, отведенной ей Соединенными Штатами еще со времен Второй мировой войны.
Ведь к началу 70-х годов Австралийский Союз вошел в первую десятку экономически наиболее развитых капиталистических стран. В 1970 году ее валовой национальный продукт превысил треть валового национального продукта «матушки» Великобритании. Только по открытым залежам полезных ископаемых мирового значения Австралия вышла на одно из первых мест среди капиталистических стран. Можно вообразить, какие аппетиты разгорелись у международных (читай: американских) монополий, глядя на эти лежащие под ногами богатства?! Немудрено было понять душевную боль Уитлэма и Хоука за будущее своей страны. Они, конечно, были наслышаны, что Австралию величают «Америкой Тихого океана». Было над чем задуматься этим двум физически мощным австралийцам.
