Генерал в Белом доме - Иванов Роберт Федорович (читаем книги онлайн TXT) 📗

Это было серьезным поражением США на внешнеполитическом фронте. Всякий объективно настроенный человек за пределами США невольно задавал себе вопрос: если Соединенные Штаты настойчиво претендуют на руководство миром, то что они могут предложить народам других стран, когда черное население США, составляющее 11% всего населения страны, постоянно живет под гнетом расовой дискриминации?

На протяжении всего периода пребывания Эйзенхауэра у власти представителями американской общественности очень требовательно ставился вопрос о международном резонансе, производимом дискриминацией цветных американцев в США. 15 июня 1955 г. конгрессмен Стюард Азелл писал Эйзенхауэру, что он внес в палату представителей билль о предоставлении федеральной финансовой помощи тем школам, которые осуществляют десегрегацию. Автор письма не скрывал, что решение этого вопроса рассчитано во многом на заграницу. «Я убедительно прошу Вас, – подчеркивал конгрессмен, – серьезно рассмотреть мой билль… Если он получит силу закона, это даст нам возможность наглядно продемонстрировать всему миру, что в нашей стране равенство возможностей для всех граждан является незыблемым правом» [957].

Осенью 1958 г. Эйзенхауэр получил письмо из Седелиа (штат Миссури), в котором говорилось, что с учетом международного общественного мнения, хорошо осведомленного об остроте проблемы расовой дискриминации в США, события, связанные с безуспешными попытками десегрегации школ на Юге США, создают для американцев серьезные трудности. «Известно, – говорилось в письме, – старое изречение: человек, живущий в стеклянном доме, не должен бросаться камнями» [958].

Все более настойчиво звучал голос организованных рабочих. Сознательные белые рабочие понимали, что расовая дискриминация идет вразрез с их классовыми интересами. В конце 1956 г. секретарь-казначей Калифорнийского отделения АФТ писал Эйзенхауэру, что ежегодный съезд этого профсоюза высказался за «отмену дискриминации из-за расы, цвета кожи или вероисповедания в жилищном строительстве как общественном, так и государственном. Организованные рабочие шокированы тем, что эта проблема игнорируется, особенно в федеральной программе частного домовладения» [959].

19 апреля 1960 г. президент Кливлендского отделения Международного профсоюза рабочих автомобильной, авиационной и сельскохозяйственной промышленности Джон Девитс писал Эйзенхауэру, что собрание членов профсоюза приняло решение просить президента США использовать все свое влияние, всю власть для «оказания помощи неграм, борющимся за свободу. Мы, представители рабочего движения, уверены, что свобода – дело всех». Касаясь связи между курсом в афро-американском вопросе и внешней политикой США, автор письма подчеркивал: «Америка не должна быть двуликой и проводить одну политику за границей, а другую у себя дома». Руководители США были серьезно обеспокоены теми трудностями, которые создавала политика расовой дискриминации для США на международной арене. Об этом, в частности, свидетельствовал ответ Эйзенхауэра от 26 сентября 1957 г. на письмо посла США в Великобритании Джона Уитнея: «Ваше письмо, – писал президент, – кажется, было первым документом, появившимся за последние недели на моем письменном столе, которое не касалось событий в Литл-Роке». Положение в этом городе, очевидно, очень тревожило Эйзенхауэра. «Обстановка в Литл-Роке, – писал президент Уитнею, – продолжает оставаться плачевной, и перспектива на разрешение проблемы малообнадеживающая. Самым отрицательным я считаю внимание, уделяемое событиям в Литл-Роке мировой прессой, и соответствующее впечатление, которое они оказывают как на наших друзей, так и на наших врагов» [960].

Эйзенхауэр был прав – морально-политические издержки событий в Литл-Роке были для Соединенных Штатов очень значительными.

В период президентства Эйзенхауэра быстро развивался процесс роста самосознания черных американцев. Наметились значительные сдвиги при решении вопросов укрепления союза белых и черных трудящихся, направленного на борьбу и с расовой дискриминацией, и на защиту социальных прав трудящихся.

Администрации Эйзенхауэра в значительной мере удавалось амортизировать расовые конфликты. Важную роль в осуществлении этой политики маневрирования между различными расовыми группировками играли законодательные акты в области межрасовых отношений, которые были приняты в годы республиканского правления.

Как указывалось выше, нельзя переоценивать практический результат законов о гражданских правах. Однако их моральный эффект был бесспорен.

Показательно, что за восьмилетний период президентства Эйзенхауэра не было таких серьезных потрясений в сфере межрасовых отношений, как бурные события 60-х гг., получившие в Соединенных Штатах и в мировой политической литературе название «негритянской революции».

В оценке позиции Эйзенхауэра в негритянском вопросе исключительно важное значение имеет мнение самого авторитетного его биографа С. Амброуза. «Даже, – пишет он, – когда на Юге участились случаи насилия, Эйзенхауэр ни разу не высказался о несправедливости сегрегации с точки зрения морали, что позволило упорным ее сторонникам утверждать: Эйзенхауэр тайно на их стороне, и это было как бы оправданием их тактики» [961]. Амброуз резко негативно относится к такой позиции президента: «В отношении …гражданских прав… отказ Эйзенхауэра идти впереди носил почти преступный характер» [962].

В работах американских авторов, посвященных жизни и деятельности Эйзенхауэра, как правило, мало уделяется внимания освещению позиции Эйзенхауэра в негритянском вопросе. Исключение составляет интересная работа Роберта Барка [963].

Скромное внимание, которое американские биографы Эйзенхауэра уделяют его политике по отношению к черным американцам, объясняется, очевидно, во многом их принципиальным нежеланием касаться такой злободневной темы, как вопрос о гражданских правах черных американцев.

В значительно большей мере, отдавая дань американским традициям, биографы Эйзенхауэра останавливаются на его привычках и склонностях, на личных интересах хозяина Белого дома в 1953—1961 гг.

Эйзенхауэр называл Белый дом «президентской тюрьмой» и никогда не упускал случая покинуть свою резиденцию и одновременно офис хотя бы на короткое время.

Антипатию Эйзенхауэра к Белому дому отмечали и люди, близко знавшие президента. Один из американских журналистов заявлял, что Белый дом – это могила хорошо известного солдата.

Эйзенхауэр был легок на подъем, любил перемену мест и обстановки и не видел причин изменять своим привычкам после избрания президентом. «Я не считаю, – заявил он однажды, – что кто-либо вне зависимости от того, руководит ли он «Дженерал моторс» или Соединенными Штатами Америки, будет наилучшим образом выполнять свою работу за письменным столом, уткнув нос в ворох бумаг» [964]. К слову сказать, на письменном столе президента всегда был образцовый порядок. И если на нем лежали какие-либо документы, то только те, которые имели прямое отношение к рассматриваемому вопросу.

Осенью 1955 г. супруги Эйзенхауэр отправились отдохнуть в Денвер, к матери Мэми. Президент чувствовал себя очень бодро. Он говорил, что никогда за последние годы у него не было столь прекрасного морального и физического состояния. И вдруг ночью он неожиданно проснулся от резкой, режущей боли в груди. Отказавшись от носилок, без посторонней помощи Дуайт медленно спустился из спальни вниз и самостоятельно дошел до машины медицинской службы. Срочно вызванный личный врач, генерал Снайдер, который в течение многих лет наблюдал за его здоровьем, поставил диагноз, подтвержденный электрокардиограммой: инфаркт миокарда.