Сталин. На вершине власти - Емельянов Юрий Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Однако безопасность западных рубежей СССР не сводилась к переносу границ. Мир на границах СССР во многом зависел от отношений с ее западными соседями – Польшей, территория которой на протяжении нескольких столетий служила плацдармом для нападения на Россию, и Германией, которая в первой половине XX века дважды нападала на нашу страну. Война с Германией покончила с позицией непризнания Советским Союзом эмигрантского правительства Польши. 30 июля 1941 года посол СССР в Великобритании Майский подписал с премьер-министром эмигрантского правительства Сикорским соглашение, в котором «советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше» были признаны «утратившими силу». Правительства двух стран восстанавливали дипломатические отношения, объявляли себя союзниками в войне против Германии, и соглашение предусматривало создание польской армии на территории СССР.
14 ноября 1941 года Сталин принял в Кремле посла Польши Кота, 3– 4 декабря 1941 года участвовал в пере говорах с прибывшей в Москву делегацией правительства Польши во главе с премьер-министром В. Сикорским, а 4 декабря подписал вместе с Сикорским декларацию двух правительств о дружбе и взаимопомощи. Хотя это были напряженные дни подготовки контрнаступления Красной Армии под Москвой, Сталин уделил большое внимание польской делегации. Он произнес речь, в которой призвал раз и навсегда положить конец истории войн между Россией и Польшей и объединиться в войне против Германии. На встрече с польской делегацией Сталин тепло вспоминал былую солидарность революционеров окраинных районов России: достаточно ему было сказать польскому сапожнику, что он сам – сын сапожника и революционер, как ему была оказана помощь при переходе границы.
Однако вскоре отношения СССР с эмигрантским правительством стали ухудшаться. Хотя на советской территории из бывших пленных польских офицеров сформировалась польская армия во главе с генералом Андерсом, ее руководство отказывалось направить части этой армии на фронт. Сокращение продовольственного снабжения этой армии в апреле 1942 года привело к решению эвакуировать армию Андерса в Иран. Отношения с правительством Сикорского ухудшились до предела после того, как последнее выразило свое возмущение в связи с сообщениями германской печати об обнаружении немцами захоронений польских офицеров.
В качестве доказательства вины советских властей в расстреле 10 тысяч польских офицеров в Катынском лесу под Смоленском немецкая пропаганда ссылалась на показания ряда свидетелей и данные эксгумации трупов. Для обследования были привлечены эксперты из нейтральных стран. Утверждалось, что все офицеры были в зимнем обмундировании, а извлеченные из карманов одежды периодические издания относились, самое позднее, к концу апреля 1940 года. На этом основании было сделано заключение, что офицеров расстреляли в конце апреля 1940 года. После того как Смоленск был освобожден, на место захоронения прибыла советская комиссия по расследованию при участии иностранцев. Теперь свидетели, дававшие показания немцам, отказывались от своих слов, и появились новые свидетели, утверждавшие, что расстрелы совершили немцы. Эти свидетели подчеркивали, что в советское время в Катынском лесу не было лагеря польских военнопленных, а лишь после оккупации немцы стали свозить в созданный ими лагерь тех пленных поляков, которые до войны находились в трех лагерях в Смоленской области, а затем разбежались по лесам после отступления Красной Армии. В пользу последних свидетельств говорил характер расстрелов и захоронений, соответствовавший тем, что были обнаружены на оккупированной немцами территории.
Однако еще до освобождения Смоленска Красной Армией международные эксперты из направленной немцами в Катынь комиссии установили, что пули, которыми были расстреляны польские офицеры, были немецкой марки «Гезо», серия Д, калибр 7,65 мм. 8 мая 1943 года великий фальсификатор третьего рейха Йозеф Геббельс записал в своем дневнике: «К сожалению, в могилах Катыни были обнаружены немецкие боеприпасы. Вопрос о том, как это произошло, нуждается в выяснении». Затем Геббельс, очевидно, стал придумывать версию, как объяснить присутствие немецких пуль, и записал: «Полагаю, это то, что мы продали в период наших дружеских отношений с Советской Россией или же советские люди сами побросали их в могилы». Однако понимая нелепость подобных объяснений, Геббельс сделал для себя неутешительный вывод из сообщений о находке немецких пуль в трупах польских офицеров: «Если это станет известно врагу, то от всей катынской истории придется отказаться».
Нелепость фашистской версии была очевидна. Нет никаких оснований полагать, что немецкие пули использовались Красной Армией. Еще нелепее предположить, что немецкие пули были сознательно использованы для расстрела польских офицеров с целью ввести в заблуждение мировую общественность. В этом случае надо предположить, что советские власти еще весной 1940 года заранее предвидели оккупацию Смоленска немцами и обнаружение ими захоронения. Кроме того, не было разумных объяснений того, почему советские власти решили уничтожить в апреле 1940 года 10 тысяч польских офицеров из лагерей в Смоленской области, но сохранили жизни десяткам тысяч таких же польских офицеров, находившихся в других лагерях СССР. Также очевидно, что все документальные свидетельства, доказывавшие, что польские офицеры были живы вплоть до германской оккупации Смоленска, были уничтожены немцами во время подготовки ими катынской провокации.
Исходя из клеветнического характера геббельсовской кампании, поддержанной польской эмиграцией, Сталин в своем письме У. Черчиллю от 21 апреля 1943 года осудил поведение правительства Сикорского. Сталин писал, что «нынешнее правительство Польши, скатившись на путь сговора с гитлеровским правительством, прекратило на деле союзные отношения с СССР и стало на позицию враждебных отношений к Советскому Союзу». Сталин предупредил Черчилля о том, что СССР собирается разорвать отношения с правительством Сикорского.
Уговоры Черчилля и Рузвельта повременить с этим решением не остановили Сталина, и отношения СССР с правительством Сикорского были прерваны 25 апреля 1943 года. В ноте Советского правительства утверждалось, что «враждебная кампания против Советского Союза предпринята польским правительством для того, чтобы путем использования гитлеровской клеветнической фальшивки произвести нажим на Советское правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы». Нет сомнения, что нежелание польского эмигрантского правительства согласиться с воссоединением западных областей Белоруссии и Украины с этими советскими республиками стало главным камнем преткновения в его отношениях с СССР.
«Польский вопрос» был поднят и на Тегеранской конференции, когда Рузвельт выразил надежду, что «Советское правительство сможет начать переговоры и восстановить свои отношения с польским правительством». Однако Сталин дал понять, что о восстановлении таких отношений не может быть и речи. Он утверждал, что «агенты польского правительства, находящиеся в Польше, связаны с немцами. Они убивают партизан. Вы не можете себе представить, что они там делают». Он заявил: «Мы отделяем Польшу от эмигрантского правительства».
Это заявление Сталина не вызвало замечаний со стороны Черчилля и Рузвельта на заседании, но Рузвельт вновь вернулся к «польскому вопросу» в беседе со Сталиным наедине. Рузвельт откровенно сказал Сталину, что его озабоченность польскими проблемами, а также вопросами о статусе Прибалтики объясняются тем, что он, скорее всего, будет баллотироваться на пост президента в четвертый раз в ноябре 1944 года, а значительную часть избирателей, традиционно голосующих за Демократическую партию США, составляют американцы польского и прибалтийского происхождения. По этой причине Рузвельт сообщил Сталину, что, хотя он «лично согласен со Сталиным относительно передвижки польско-советской границы на запад… он не может публично поддержать такое соглашение в настоящее время». По воспоминаниям Гарримана, Сталин «с пониманием отнесся к позиции президента».
