Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963 - Хайдеггер Мартин (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Надеюсь, Вы в самом деле собираетесь приехать к нам осенью, как сказала Афра Гайгер. Я бы с удовольствием обсудил с Вами тогда Вашу критику [24], которую внимательно прочитал. Ведь хороший разговор — самая подходящая и самая глубокая форма, чтобы говорить о таких вещах. А пока лишь несколько предварительных замечаний.
Думаю, что из всех рецензий на мою книгу, какие я читал, Ваша наиболее близко подходит к истокам моей мысли. Поэтому она по-настоящему затронула меня внутренне [25]. Однако — также и в размышлениях о "я есмь" и "исторический" [26] — я все еще не вижу позитивного метода. Читая, я постоянно ощущал потенцию продвижения вперед, но затем с разочарованием обнаружил, что настолько я и сам уже продвинулся. Ибо одна только программа волнует меня так же мало, как и Вас. Некоторые суждения показались мне несправедливыми. Но я отложу все до устного обсуждения. В вопросах и ответах я разбираюсь лучше, чем в докладах. Однако никто из "философов" молодого поколения не интересует меня больше, чем Вы. Ваша критика может оказаться для меня полезной. Она уже принесла пользу, поскольку побуждает к подлинным размышлениям и не дает расслабиться. Можно ли мне оставить Вашу рукопись у себя?
Сердечные приветы Вашей жене от меня и моей жены,
Ваш Карл Ясперс
Афра Гайгер прислала нам сегодня письмо с Матгерхорна.
[8] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Мескирх, 5 августа 1921 г.
Дорогой г-н Ясперс!
Сердечно благодарю Вас за оба Ваших письма. На первое я не ответил, так как не знал, что писать, и в последние недели был перегружен работой. В целом семестр оказался для меня разочарованием; работа ради тех, что сидят перед тобой, себя не оправдывает. То один, то другой изредка возьмется за дело, чтобы тотчас же вновь предаться любимым простеньким занятиям. В минувшем семестре я часто спрашивал себя, что же мы, собственно, делаем. При этом я вовсе не гонюсь за "преподавательским успехом" и тому подобным. Но если отмести все ориентации такого рода как в конечном счете несущественные, то собственное право на деятельность в университете можно мало-мальски оправдать лишь тем, что сам относишься к ней вполне серьезно, берешься за поставленные задачи и продвигаешь их на шаг вперед.
Тем самым рискуешь только не поспеть за "процессом", но это едва ли не лучшая и постоянная проверка себя на то, своим ли делом ты занят — если оно тебя зацепляет, подстегивает, доказательство налицо. И все же снова и снова обнаруживаешь в себе мелкое создание, которое норовит ловко улизнуть от трудностей и строит карточные домики.
Конечно, пусть критика останется у Вас. От писем толку мало. Приеду ли я на эти каникулы в Гейдельберг, пока не ясно. Я так медленно работаю, что все каникулы, наверно, уйдут на подготовку следующей лекции. Начиная с 16-го я все время буду дома. Гуссерль тоже сказал, что я во многом несправедлив к Вам; для меня это всего лишь доказательство, что я хотя бы попытался помочь. Цель достигнута, если моя критика даст Вам какой-нибудь стимул, может быть, и такой, о котором я даже не думал. Если оценивать ее согласно критериям, которыми я руководствуюсь в работе, то она — просто смешной и убогий опус начинающего, и я отнюдь не воображаю, будто продвинулся дальше, чем Вы сами, тем более что я забрал себе в голову пойти окольными путями. Выберусь ли я оттуда, не знаю, — если только заставлю себя удержаться на ногах и вообще идти.
Касательно бесперспективности надежд на гейдельбергскую внештатную профессуру [27] я уже был должным образом осведомлен благодаря косвенному замечанию Афры Гайгер в письме Карлу Левиту. У меня нет задатков для охоты за местами — но поскольку в Гейдельберге для меня открывалась уникальная возможность, я, понятно, был в ней заинтересован. Прежде всего я радовался за свою работу, которая стала бы "свободнее" и раскованнее". Атак по-прежнему живу под внутренним и внешним гнетом, но при том обладаю одним важным благом: мне не нужно втискивать свою работу в рамки бюрократических предписаний, я направляю ее согласно собственным необходимостям.
После моего отъезда из Фрайбурга там — судя по тому, что говорил в Гейдельберге д-р Маннгейм [28], — кажется, пошли слухи, что я, мол, "буду непременно взят на заметку". Когда я здесь, на родине, услышал об этом, я начал было надеяться. Поскольку теперь я знаю все от Вас, вопрос для меня исчерпан. А пишу я об этом во избежание неясностей, Вы должны знать, что любая "мнимая" утечка информации (или хитрость?) идет "от других".
Я рад за Вас, что все получилось так благополучно и Вам не понадобится просить о переводе.
Вот теперь наконец Вы сможете по-настоящему "развернуться".
Сердечный привет всей Вашей семье,
Ваш Мартин Хайдеггер.
[9] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Фрайбург-им-Брайсгау, 27 июня 1922 г. Дорогой г-н Ясперс!
Сердечно благодарю Вас за любезную пересылку Вашего труда [29]. Мой ответ задерживается, поскольку на Троицу во время каникул я прихворнул и лишь теперь вновь начинаю работать.
Сперва должен сознаться: из Стриндберга не читал ничего, Ван Гога в подлиннике не видел ни разу. Правда, с письмами знаком.
Ваша философско-научная позиция выражена в этом труде еще яснее, прежде всего начиная с той страницы, где Вы пытаетесь позитивно вписать каузально-психическое в старом смысле в мир духовно-исторический.
В основе этой задачи лежит вопрос: как "встроить" эту область, напр, шизофренического, в сущностно единую понятийно-категориальную пронизанность жизни по ее бытийному и предметному смыслу. В этом виде вопрос поставлен еще по-старому. Упомянутое предметное как раз и не следует понимать как "сферу", "область" с неопределенным бытийным характером. Необходимо отказаться от предметного и конкретного характера, которым снабдила эти феномены прежняя научная установка, и придать им понятийно-категориально тот смысл, какой они имеют, поскольку они суть нечто и как таковые являются подвижностями в "Как" основополагающего смысла фактичности (формально: бытийного смысла) жизни. Необходимо прояснить, что значит — со-образовывать бытие человека, участвовать в нем, иными словами, необходимо изначально выявить и категориально определить бытийный смысл жизни, бытия человека. Психическое не есть нечто такое, что человек "имеет", осознанно или неосознанно, а нечто такое, что он есть и что им "живет". То бишь принципиально: есть предметы, которых человек не имеет, но которыми "является", притом еще и такие, чье "Что" покоится в "что они суть"; точнее: старое онтологическое различение "Was-" и "Daßsein" недостаточно не только содержательно, но имеет начало, в смысловую область которого не входит доступный ныне бытийный опыт жизни (говоря короче: "исторического") и его бытийный смысл.
Старую онтологию (и вытекающие из нее категориальные структуры) необходимо создать совершенно заново — если всерьез подойти к задаче постичь и направить собственно нынешнюю жизнь в ее основополагающих интенциях. Наша философия более не способна даже понять то, чего в своей области достигли для себя греки, не говоря уже о том, чтобы мы имели хоть какое-нибудь представление о том, что значит добиться того же и только того же в нашей области; это, однако, не означает обновлять Платона или Аристотеля либо восхищаться античностью и твердить, будто греки знали уже все самое важное.
Требуется критика всей прежней онтологии, самых ее корней в греческой философии, особенно Аристотеля, чья онтология (хотя уже само это понятие не годится) у Канта и у Гегеля жива ничуть не меньше, чем у какого-нибудь средневекового схоласта.
