Макаров - Семанов Сергей Николаевич (книги бесплатно читать без TXT) 📗

Здесь под руководством адмирала Попова Макаров стал заниматься разработкой водоотливных средств для строившихся судов. Перед ним открылось широкое поле деятельности. Вскоре он стал главным специалистом по вопросам непотопляемости кораблей. За три года он опубликовал в «Морском сборнике» четыре большие статьи на эту тему. Он принимал участие в постройке и проектировании судов и в совершенстве освоил кораблестроительное дело. Именно в это время Макаров получил необходимую подготовку, чтобы впоследствии стать создателем первоклассного русского ледокола «Ермак».

«Пластырь Макарова» прочно вошел во флотскую практику, название это сделалось нарицательным термином. 17 марта 1873 года начальник броненосной эскадры вице-адмирал Бутаков издал приказ, в котором говорилось: «На судах броненосной эскадры в 1870 году было 3 пластыря лейтенанта Макарова, а с 1871 года все суда снабжаются ими». Далее адмирал перечислял удачные случаи применения пластыря, которые привели к спасению нескольких судов. А затем в том же документе делался следующий весьма лестный вывод: «Польза всегда готового способа закрыть внезапную пробоину на всяком судне очевидна, и доселе нет для этого лучшего средства, как упомянутый пластырь лейтенанта Макарова».

Адмирал А. А. Попов был одаренным и своеобразным кораблестроителем, под его руководством Макаров прошел хорошую инженерную школу. Правда, школа эта оказалась не слишком-то легкой: нужно было без устали лазать по трюмам кораблей, возиться с насосами и помпами, порой чуть ли не ползком протискиваться в узкое пространство между двумя днищами и т. п. При этом приходилось смиряться с крутым нравом раздражительного адмирала. Макарову довелось в то время много заниматься различными математическими расчетами. В архиве сохранились его тетради, листы которых густо испещрены всякого рода сложными вычислениями, формулами, чертежами и т. п.

В тогдашнем военно-морском флоте происходили ожесточенные споры о том, какого типа суда наиболее перспективны. Непосредственный начальник Макарова адмирал Попов выдвинул идею создания круглого броненосного корабля. Скорость такого корабля была, разумеется, невелика, мореходные качества низкие. Преимущество этого типа судов Попов видел в том, что они могут вести огонь по всем направлениям. Идея эта встречала мало сторонников, но Макаров некоторое время принадлежал к их числу. Его всегда привлекали смелые и оригинальные мысли. В самом деле, ведь круглых судов еще никогда не строили, не суждено ли им совершить революцию в морской технике и тактике? Что ж, новые идеи порой и впрямь кажутся необычными и даже странными. Разве применение парового двигателя уже не опрокинуло некоторые представления, казавшиеся незыблемыми в эпоху парусного флота?

В середине 70-х годов было построено два круглых броненосца (по имени создателя их прозвали «поповками»). Бронирование и вооружение этих кораблей было достаточно мощным для своего времени. Конструкторские искания адмирала Попова в какой-то мере способствовали появлению нового типа боевого корабля – броненосца береговой обороны. Однако в целом этот эксперимент решительно не удался и дальнейшего развития не получил. Медлительные, неповоротливые, подверженные сильнейшей качке от самой слабой волны, эти корабли могли служить прибрежными плавучими батареями, но не более.

Да, так оно и оказалось. Вскоре круглые броненосцы подверглись практическому испытанию в ходе русско-турецкой войны. Они этого первого же испытания не выдержали. Их даже не удалось использовать в бою. Оригинальные корабли остались предметом истории военно-морского судостроения, но... только как пример отрицательный. Прошло уж сто лет, а круглые корабли «беспокойного адмирала» (так назвал Попова писатель Станюкович) никакой практической реализации не получили.

Всем тем, кто оказался причастен к созданию «поповок», пришлось впоследствии выслушать немало упреков и колкостей 6. Кое-что перепало и на долю Макарова. Ну что ж, не ошибается только тот, кто ничего не делает, – недаром это была любимая макаровская поговорка. А иронические усмешки сопровождают любое начинание, даже то, которое приносит потом громкий успех.

С этим Макарову позже пришлось столкнуться в полной мере.

«Нападайте! Нападайте!»

Яркое весеннее солнце исчезло за горизонтом. Вечер выдался тихий, теплый. Волны, словно устав за день, улеглись. Корабли, стоявшие в Севастопольской бухте, казалось, тоже отдыхали, застыв у пирсов или приткнувшись к якорным бочкам. Но если корабли были неподвижны и даже черный дым не курился над трубами, то на палубах происходило движение самое оживленное. С орудий снимались чехлы, люки трюмов были открыты, около них натруженно скрипели лебедки, на палубных досках тускло мерцали не убранные в погреба снаряды. Один из кораблей имел вид несколько странный. Вернее, не странный, а непривычный. Торговое судно, самое обыкновенное: хрупкий корпус, легкие надстройки, все как полагается хорошему «купцу» (так военные моряки снисходительно именуют суда своих мирных коллег). Но почему же тогда у борта «купца» стоит баркас со снарядами? И снаряды эти поднимают на борт? А посреди палубных лебедок, мостиков и люков торчат орудийные стволы? Вот эти-то стволы и придавали мирному «купцу» непривычный для глаз бывалого моряка вид.

На судне пронзительно засвистала боцманская дудка. Матросы, перескакивая через разбросанные на палубе предметы, стремглав кинулись к борту, построились, замерли. Длинная белая шеренга матросов и короткая черно-бело-золотая шеренга офицеров. Замерли все. Только один человек на корабле имел право в этот миг двигаться. Это командир. Крупный, широкоплечий, с длинными, вислыми, как у запорожца, усами, он подался вперед и заговорил:

– Война объявлена. Мы идем топить турок. Знайте и помните, что наш пароход есть самый сильный миноносец в мире и что одной нашей мины совершенно достаточно, чтобы утопить самый сильный броненосец. Клянусь вам честью, что я не задумаюсь вступить в бой с целой турецкой эскадрой и что мы дешево не продадим нашу жизнь...

Громовое «ура!», разнесшееся над Севастопольской бухтой, было ему ответом.

По темному борту корабля шла надпись затейливой славянской вязью: «Великий князь Константин».

Командиром корабля был лейтенант Макаров.

Стоял вечер 12 апреля 1877 года. Началась русско-турецкая война.

Много лет спустя после описываемых событий великий сын болгарской земли Георгий Димитров скажет, что «свое национальное освобождение Болгария получила из рук русского народа». Пять веков угнетали турецкие захватчики болгар. Пять веков длилась тяжкая ночь рабства над землей Болгарии. Много было пролито крови, разрушены и осквернены бесценные творения болгарской культуры. Турецкие поработители пытались полностью ассимилировать болгарский народ. Меры тут применялись самые жестокие, самые зверские: преследовались национальные письменность и религия, запрещалось образование на родном языке и т. д. Страшен был и так называемый «налог кровью», Янычары отбирали маленьких мальчиков, наиболее здоровых и крепких, чтобы потом вырастить из них пополнение в свое войско. Душераздирающие сцены происходили ежегодно в городах и весях Болгарии на протяжении столетий. И особо трагический смысл происходящего состоял в том, что среди янычар, бесчинствовавших в стране, были и болгарские уроженцы, забывшие свой народ, потерявшие с ним всякую связь, всякое родство. Тема эта часто звучала в болгарской поэзии: человека отрывают от родной почвы, прививают ему чужую культуру, чужую веру, чужой язык – и вот он уже враг своей земли...

Под янычарским игом страдал не только болгарский народ. В пору наибольшего размаха своих завоеваний турки захватили весь Балканский полуостров, Румынию, Молдавские княжества, Словакию, угрожали Польше и Венгрии. Естественно, что порабощенные турками народы обращали свой взор на Россию, которая судьбой истории одна лишь и могла стать их освободительницей. К тому же большинство покоренных турками народов исповедовали православие: греки, сербы, болгары, румыны и т. д. В ту пору дополнительным фактором, увеличивавшим русское влияние, было то, что с XV века после захвата турками Константинополя религиозный центр православия фактически переместился в Москву.