Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха - Минутко Игорь (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Таков был первый вариант операции «Тибет-XIV» на завершающей стадии. Но его только предстояло воплотить в жизнь.
Первый пункт грандиозного плана — получение согласия и Таши-ламы, и Гоминдана на переезд духовного вождя Тибета в Монголию.
Для этих переговоров и проделали Рерих, отец и сын, стремительный бросок на «доджах» через Монголию и Китай в Пекин.
Тайные трехсторонние переговоры начались днем 20 августа 1926 года в одном из пекинских буддистских монастырей. За круглым столом встретились: сам Таши-лама и его дипломаты, Гоминьдан в лице представителя Чан Кайши, маршала Фын Юйсяна и ламы Конгока Юн-гаса (гоминьдановцы находились в Пекине тайно: столица Китая в это время была в руках главного противника Чан Кайши маршала Чжао Цзолина) и «американцы» Рерихи. Именно американцы, представители «Всемирного союза западных буддистов»; только это обстоятельство давало им возможность с американским экспедиционным паспортом легально пересечь границу Тибета на законных основаниях: по тибетским законам горное королевство объявлялось абсолютно закрытым для иностранцев, под которыми подразумевались прежде всего русские, англичане и японцы. О существовании такой страны, как Соединенные Штаты Америки, в Лхасе имели самое смутное представление. Хотя советскую сторону на начавшихся переговорах курировали люди НКВД, за ними в Пекине пристально следили также советский посол Лев Карахан и военный атташе посольства командарм Александр Егоров, с которым перед началом трехсторонней встречи у Николая Константиновича Рериха состоялась короткая конфиденциальная беседа.
Переговоры велись на трех языках — английском, китайском и тибетском. Переводчиком был советский востоковед и тайный разведчик полиглот Борис Панкратов, который тоже на несколько часов превратился в американца, дабы ни с какой стороны не «засветиться» как представитель России.
Есть смысл привести одно примечательное свидетельство товарища Панкратова о том памятном событии. Вот оно:
«Николай Константинович Рерих прибыл в Пекин с границы Тибета, куда попал, приехав по Монголии через Ургу. Художник хотел въехать в Тибет как 25-й князь Шамбалы59, о котором говорили, что он придет с севера, принесет спасение всему миру и станет царем света. Носил он по этому случаю парадное ламское одеяние».
Похоже, наш живописец не сомневался в успехе переговоров и заранее вживался в отведенную ему историей роль. Николай Константинович не ошибся: результат переговоров, которые заняли всего лишь несколько часов, был просто блистательный: Таши-лама дал согласие на переезд в Улан-Батор, Гоминьдан благословил это решение и обещал военную помощь в разработанной операции. Оставалось организовать безопасную транспортировку духовного отца тибетцев в Монголию. Но этим займутся люди НКВД, которых к моменту переговоров в Пекине скопилось вполне достаточно.
Вечером того же двадцатого августа 1926 года оба Рериха на отдохнувших и подремонтированных «доджах» в сопровождении тех же новых «друзей» стремительно двинулись в обратный трудный и опасный путь и уже двадцать второго августа были в своем алтайском лагере, в неприметной деревне Верхний Уймон.
Быстрые сборы и поспешный путь в Монголию, в Улан-Батор.
«Куй железо, пока горячо!» — ликовала Елена Ивановна, целеустремленная и волевая Лада, страстная вдохновительница всего происходящего: «Явите память о семнадцатом числе, данном в Москве»: И вот — явлено. Явлено!
Страшный удар ждал миссию Рериха в Улан-Баторе: в игру вступила Япония. Страна восходящего солнца тоже намеревалась создать вокруг себя некое сверхгосударство или объединение государств, и в Таши-ламе видела то знамя, под которым следует бороться за объединение окрестных народов. Очевидно, состоялись тайные переговоры Таши-ламы и с японцами, ему были сделаны соответствующие предложения, которые, надо полагать, сначала смутили покой религиозного вождя тибетцев и всех буддистов, а потом побудили отказаться от переезда в Монголию и советского варианта возвращения в Лхасу. Впрочем, того факта, что этот вариант разработан в Москве и оттуда финансируется его осуществление, Таши-лама не знал: для него Рерих был американцем, представителем «Всемирного совета западных буддистов». Японская карта тоже отпала: ее побил сам Таши-лама, вознамерившись самостоятельно вернуть себе религиозный престиж в Лхасе, и на это ушли годы…
Так или иначе первый вариант продолжения операции «Тибет-XIV» рухнул.
Но оставался второй вариант.
Он заключался в следующем: экспедиция Рериха преображается в делегацию «Всемирного союза западных буддистов» (кстати, эту тайную организацию масонского толка Николай Константинович создал в Америке еще в 1922 году), и следует в Лхасу к Далай-ламе XIII с «миссией сотрудничества и дарами» для переговоров, благородная цель которых — объединение буддистов Востока и Запада для плодотворного труда на благо страждущего человечества. Действительная цель переговоров — если миссия Рериха достигнет столицы Тибета и переговоры с Далай-ламой состоятся — достижение в «сердце Азии» тех задач, которые поставила перед руководителем Трансгималайской экспедиции Москва.
Первый этап второго варианта операции «Тибет-XIV» — достичь Лхасы. Второй этап — провести переговоры с Далай-ламой XIII и добиться поставленных целей. Третий (и о нем знают только трое Рерихов и в Москве — Бокий) — из Лхасы найти путь в Шамбалу.
Начались сборы, которые растянулись почти на год. «Политкомиссар» экспедиции Яков Григорьевич Блюмкин получил новый пост — он теперь советник государственной внутренней охраны Монголии (аналог советского НКВД) и, прибыв в Улан-Батор, становится деятельным куратором «миссии Рериха»; он не отправится в путь вместе с исследователями Азии — он слишком заметная фигура в ближайшем окружении Николая Константиновича для спецслужб «враждебных стран» и может провалить все дело. Руководство акцией, корректировка действий будет осуществляться бывшим «ламой» (теперь он официальное лицо) из столицы красной Монголии.
В Москве встречаются, оповещенные телеграммами, доктор Рябинин и супружеская чета Лихтманов — они вместе приезжают в Улан-Батор: доктор Николай Константинович становится членом экспедиции, Лихтманы проводят экспедицию до монголо-китайской границы: у них важные дела в России — и свои, коммерческие, и совместные с Рерихом: с ним подробно обсуждаются проблемы возможной реализации художественных произведений из музеев и галерей России, а так же «церковного хлама», как выразилась, проявив классовую ненависть, жена Каменева Софья Давыдовна, глава Всесоюзного общества культурных связей с заграницей.
Наконец получены все необходимые документы. Снаряжен огромный караван. Вначале движение начнется на легковых машинах — необходимо скорее затеряться в монгольских пространствах, с глаз долой даже из такого захолустья, как Улан-Батор: везде шныряют агенты Англии, Японии, Китая. Рерих, разумеется, не знает, что начальник охраны экспедиции, бывший белый офицер полковник Кардашевский еще с времен Гражданской войны завербован в стане Колчака британской разведкой и сейчас является тайным агентом подполковника Бейли, которому в далеком индийском княжестве Сикким станет известным каждый переход каравана американского знатока буддизма, и, безусловно, он знает о целях и задачах миссии Рериха. Согласитесь: в этом факте заключена высокая трагедия. Но… Это уже другая тема. Или, точнее, другой драматический роман.
Итак, около шестисот километров в глубь Монголии на машинах, часто по бездорожью, по степи, затем все пересаживаются на верблюдов — их больше ста, поклажи огромны: продовольствие, снаряжение для разнообразных исследований, медикаменты, походное снаряжение, подарки Далай-ламе и всем прочим ламам, с которыми произойдут встречи, а подарки — существенная и неизбежная часть ритуала подобных аудиенций, и — оружие, много оружия…
А теперь только несколько дат и никаких подробностей— драматических красочных, фарсовых и прочих (их было много во время грандиозного путешествия, на которое ушло больше года).
