Лукашенко. Политическая биография - Федута Александр Иосифович (мир книг TXT) 📗

Говорит Юрий Хащеватский:

«Как правило, в своем мышлении представители Запада опираются на те понятия, которые им знакомы по опыту существования не в нашем, а в своем — западном — мире. И в этом их главная ошибка — у нас и у них под одним и тем же понятием очень часто лежит прямо противоположное содержание.

Так и произошло с Виком и послом США Козаком, когда им внушили, что Гончарик — идеальный "единый кандидат", потому что это руководитель всех белорусских профсоюзов. Не сомневаюсь, что те обрадовались, когда вообразили, какая колоссальная силища стоит за Гончариком. Быть может, даже представляли в перспективе многотысячные колонны, вышедшие на улицы белорусских городов в поддержку своего лидера!

Откуда Вику и Козаку было знать, что еще со времен Советского Союза у рабочего класса не было более нелюбимых людей, чем профсоюзники. И что не меньше рабочих их не любили и руководители производств, поскольку профсоюзы — эти "приводные ремни коммунистической партии" — болтались у них под ногами, и, по их мнению, мешали работать…».

И руководитель представительства ОБСЕ Вик, и посол США Козак действительно были «чересчур западными и чересчур правильными». И наивно полагали, что и Беларусь подчиняется каким-то общим закономерностям, которые уже сработали, например, в Югославии. В популярность профсоюзов они тоже, наверное, верили, а значит, и в популярность профсоюзного лидера.

Самое печальное, что все эти бесконечные уговоры и разборки заменяли работу с электоратом. Хуже того, велись на его глазах.

«Уже тогда, наблюдая за ходом предвыборной кампании, возню вокруг нашей "пятерки", ее неспособность выдвинуть, как было обещано, "единого" кандидата до 17 июля, серьезные политики и на Востоке, и на Западе адекватно оценивали потенциал "пятерки". Как можно было воспринимать команду, претендующую на руководство Беларусью и не способную при этом договориться о распределении ролей в будущем руководстве?» 447.

Понятно, что с такими соперниками Лукашенко не грозила опасность проиграть, даже без его традиционной ставки на административный ресурс.

Общую досаду демократов на всю эту катавасию с единым кандидатом достаточно емко выразил Олег Богуцкий:

«За последние 10 лет оппозиция уверенно проиграла все, что только можно, и даже то, что проигрывать было категорически нельзя. За плечами у нас проигранные выборы 1994, проваленный импичмент, потом "бойкот 2000" и вторая, еще более грандиозная ошибка — "единый кандидат 2001". До сих пор при слове «выборы» или «единый кандидат» у тысяч работавших тогда волонтеров рука тянется к чему-нибудь тяжелому» 448.

Хмурое утро

Пропагандистская машина власти по-прежнему работала безотказно.

Белорусам внушили, что Россия опять — «за». За Лукашенко. Об этом свидетельствовали все российские телеканалы (кроме разве что НТВ), наперебой начавшие рассказывать россиянам (а заодно и белорусам), как хорошо в Беларуси. На фоне замерзающего Дальнего Востока, бастующего Кузбасса, нищающего Нечерноземья выходило-таки хорошо! Чего еще желать лучшего?!

Белорусское же телевидение поддакивало: да, плохо в России, плохо во всем СНГ, плохо там, где нас нет и где нет нашего президента. А уж как плохо в Европе и Америке! И даже оппозиционного кандидата скомпрометировало только между делом: российское телевидение уже все сделало!

Голосовать было не за кого. Когда «простым людям» предлагали голосовать за профсоюзного начальника, им казалось, что их возвращают куда-то в далекое прошлое.

Создать «единому» кандидату новый, пригодный для Беларуси имидж не получалось, несмотря на старания иностранных консультантов. Помню свой ужас, когда на столбе перед Домом профсоюзов — штаб-квартирой Гончарика — я увидел его предвыборную листовку.

На безоблачно голубом фоне (вероятно, цвет объединяющейся Европы) с желтым солнышком, нарисованном, скорее всего ребенком, стоит Единый Кандидат, одетый в дорогой темно-синий костюм и с бархатным загаром на лице. Он опирается на стул (или стол?), а поскольку листовка наклеена косо, то ощущение такое, будто кандидат судорожно хватается за первую попавшуюся опору. Очки с него сняли, отчего выражение лица стало беспомощно-ласковым. В общем, то ли кандидат в сенаторы от Майами, то ли экс-секретарь райкома партии, вернувшийся из Сочи…

Вряд ли в этом был виноват сам Гончарик. Скорее всего, сказались действия «технологов», уверенных в том, что в Майами и в Пуховичах народ голосует по одним и тем же законам.

И так же, как готовилась эта бездарная листовка, шла и вся поспешная и скомканная кампания.

О том, насколько далеки от реальности были оценки наиболее горячих участников этой кампании, говорит тот факт, что находились «энтузиасты», которые всерьез утверждали, что в случае поражения «единого кандидата» Гончарика, им удастся повторить белградский сценарий 449. А Лукашенко их с удовольствием подхватывал:

«Почитайте оппозиционную прессу, она уже об этом писала. 10 сентября будет объявлено, что победил Лукашенко. Несогласные с этим, не менее 10 тысяч человек, в том числе из регионов, свозятся в Минск, и атакуется резиденция Президента. Как в Югославии, захватывается и объявляется белорусский Коштуница» 450.

Но на сей раз Лукашенко паниковал совершенно напрасно.

Нет, не вышел народ на площадь.

Вот что говорит по этому поводу режиссер Юрий Хащеватский:

«При всем при том, по данным независимого наблюдения, в первом туре Лукашенко не победил. Более того, если бы все было честно, то состоялся бы второй тур, а во втором туре он наверняка бы проиграл, так как тут уже объединились бы все, включая тех, кто не верил в возможность победы и потому попросту не голосовал. В тот раз белорусы победили, но защищать свой выбор не стали. Пришли на площадь к Дворцу профсоюзов не десятки тысяч обманутых людей, а лишь сотни — потому что звали их не те и не так, чтобы быть услышанными. Я знаю это точно — я видел их глаза — тех, кто пришли».

Революции — ни оранжевой, ни розовой — не произошло.

…Видимо, забыв про свои страхи, про исчезнувших соперников, про снятых с дистанции кандидатов, Лукашенко назвал итоги голосования своей «элегантной победой».

Но ничего «элегантного» не было даже в том, как проходило голосование.

Независимым наблюдателям не давали приблизиться к столам, где шел подсчет голосов. За столами сидели члены участковых комиссий, чаще всего — бюджетники и государственные служащие, полностью зависимые от власти, а также пенсионеры и представители Белорусского патриотического союза молодежи, более известного в народе как «Лукомол». Они молча считали бюллетени, писали на бумажках какие-то цифры и подавали председателю. Тот так же молча суммировал их, и когда протокол вывешивался для всеобщего обозрения, наблюдатели понимали: «Важно не то, как проголосовали, а то, как посчитали».

«Были три района, из которых пообещали: мы тебе скажем, что на самом деле получилось, — вспоминает Василий Леонов. — Нигде в этих сельских районах кандидат от власти не получил свыше сорока процентов. Но даже те, у кого хватило смелости сказать мне правду, дальше не пошли: мы напишем эти семьдесят восемь, сказали они мне, потому что соседи все равно напишут столько же. У Гончарика было и по сорок, а в некоторых сельских районах — по пятьдесят. И это даже при дикой массированной травле оппонента Лукашенко» 451.

Широкую огласку получил случай, когда комиссию буквально поймали за руку: был оглашен один результат, а в территориальную комиссию увезли протокол с совершенно другими цифрами. Но до этого не было никакого дела ни судам, ни прокуратуре.