Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Тарасов был награжден престижной международной премией имени Уэйна Гретцки. Это событие произошло в Денвере в рамках ежегодной торжественной церемонии. Премию учредили в 1999 году и впервые вручили человеку, чьим именем она названа. Цель премии — отдать должное иностранцам, которые внесли свой неоценимый вклад в развитие и процветание в США хоккея на льду. До Тарасова ее вручали только канадским тренерам и хоккеистам. Вклад же Тарасова в развитие хоккея в США ощущался всегда и ощущается по сей день. Многие ведущие американские тренеры переняли опыт Тарасова. «Тарасов оказал обширное влияние на уровень игры как в США, так и во всем мире, — сказал Рон Дегрегорио, президент Федерации хоккея США. — Для нас большая честь наградить его международной премией имени Уэйна Гретцки, что является свидетельством нашего глубокого уважения». «Достаточно только взглянуть, в какой хоккей играют сегодня, какой высочайший темп игры показывают большинство высококлассных и опытных спортсменов, чтобы понять насколько громаден вклад Тарасова в развитие этого вида спорта, — высказал свое мнение Лу Вайро, руководивший олимпийской сборной США в 1984 году. — Он всегда старался поделиться опытом с другими тренерами и для этого много раз приезжал в США».
Лу Вайро подружился с Тарасовым. Он называет его человеком страстным, эмоциональным, честным, жестким, умеющим мотивировать. «У него было великолепное хоккейное воображение, видение того, что может произойти, представление об игре, — говорит Вайро. — Тарасов всегда опережал время, был лидером. И при этом — потрясающим артистом». С чего вдруг американец решил брать уроки тарасовской методики? «Впечатлила игра его команды, — говорит Вайро. — Я написал ему письмо, и он предложил мне приехать в Советский Союз и изучить здешний хоккей внимательнее. Да и ко мне в Америку Тарасов приезжал, очень открыто общался, помог развитию нашего хоккея. Помню его ценный совет: “Лу, ты не должен копировать то, что мы делаем, полностью. Нужно просто взять некоторые принципы; изменить и адаптировать их для своих людей и собственной тренерской работы. Все тренеры разные. Не нужно копировать, иначе не станешь лучшим. Будет результат похуже, второсортный”. Тогда я не совсем понял, что он имел в виду. И спросил: “Почему второсортный?” Он ответил: “Возьми ‘Мону Лизу’. Великое произведение. Если ты скопируешь ее, это все равно не будет так хорошо, как оригинал. Поэтому не копируй”. Так что совет я запомнил, и мы изменили советские тренировки под свои реалии».
23 мая 2010 года, в последний день чемпионата мира, в Кельне состоялась очередная ежегодная церемония включения новых участников в Зал славы Международной лиги хоккея на льду. В числе других в Зал был введен Лу Вайро. Он также получил награду имени Поля Дойка — «за выдающийся вклад в развитие мирового хоккея». После церемонии он рассказал много любопытного репортерам. Интересны его воспоминания о Тарасове, проливающие дополнительный свет на великого тренера:
«Я горд, что был другом Тарасова и имел возможность учиться хоккею у него. Великий тренер, великий человек. Однажды, когда он приехал в Америку, выдался свободный денек и я повез его в Ниагара-Фоллз. Там был огромный бассейн, в котором резвились дельфины. Тарасов посмотрел на них и сказал: “Я удивляюсь вам, американцам. В магазине столько сортов майонеза, что диву даешься. Небоскребы у вас, памятники. Вон даже рыб дрессируете. А хоккеистов своих не можете научить точный пас на два метра сделать! Почему так?’’
Тарасов мне очень помог. Его наука позволила мне потом убедить Херба Брукса и других американских специалистов изменить подход к хоккею. Сейчас американские хоккеисты действительно лучше играют! Они стали быстрее, креативнее, техничнее, лучше готовы физически. Это произошло не случайно и не на пустом месте. Это годы планомерной работы, выстраивание системы и ее доработка. Я считаю, что главным человеком, который помог вывести хоккей США на высокий уровень, позволяющий регулярно бороться за медали Олимпиад, был именно Тарасов. Он вдохновил нас.
Мы пользуемся тарасовскими наработками в Штатах, адаптируя их к нашим условиям. Тарасов объяснил: “Лу, в хоккее нет секретов. То, что кто-то придумал сегодня, завтра станут использовать все. Твоя команда выходит на лед, специалисты видят, как она играет, и могут легко перенять твои задумки. Это жизнь”. Я объяснил Тарасову, что мы не сможем тренироваться в точности как русские. У нас же куча адвокатов кругом, и случись что с парнишкой, засудят, заставят платить огромные деньги и так далее. Он ответил: “Все правильно, не копируй в точности. Иначе тебя и будут воспринимать как человека, всего лишь скопировавшего чужие идеи. Используй основные принципы и импровизируй в остальном”.
У любого игрока есть некие предельные возможности в плане катания, техники и физической подготовки. Абсолютно у любого. Тарасов сказал мне: “Лу, если хочешь быть хорошим тренером и развиваться в хоккее, запомни: что бы ты ни делал, превзойти предел физических возможностей игрока не сможешь. Но фантазия и воображение человека безграничны. И я всегда говорил своим игрокам, что они вправе рискнуть, попробовать что-то новое, даже в важнейший момент тяжелого матча. Так учил Тарасов. 99 процентов тренеров имеют определенные правила для игроков: тогда-то нельзя делать это, а тогда-то вот это. И очень немногие способны позволить игрокам творить.
Анатолий был замечательной личностью, и хоть он гонял игроков, они его не только уважали, но и любили. Вот Тихонова игроки тоже уважали, он тоже был жесткий. Но — не любили. Я знал многих советских хоккеистов, которые играли в те времена, Петрова, Викулова, Михайлова, — они подтверждали это. Тарасов ладил с игроками, мог пошутить, пообщаться. Как-то раз мне передали: “Лу, Тарасов хочет, чтобы ты приехал в Советский Союз. Он хочет, чтобы ты издал его книгу в Америке”. Я приехал, а Тарасов говорит: “Если хочешь, можешь пожить у меня. Не хочешь — организуем номер в гостинице. С девушкой”. Я обалдел, но ответил: “Мне мало девушки, нужны две”. Анатолий удивился, взглянул из-под очков: Зачем две?” Я объяснил — для того, чтобы им не было скучно: когда засну, они смогут поиграть в карты. Вы не представляете, как он хохотал!
Однажды, когда Тарасов был в Штатах, я сводил его на тренировку игроков в американский футбол. Он был потрясен до глубины души. Показалось, он исписал сотню страниц своего блокнота. Спросил: “Лу, неужели это возможно. Огромные черные парни вытворяют такие вещи! Если бы они играли в хоккей у нас не было бы шансов!” Я успокоил тогда Тарасова, сказал, что эти ребята не любят хоккей, да и на коньках кататься их научить было бы сложновато. Тем не менее он записал всё. И, не сомневаюсь, использовал в работе с хоккеистами. В этом заключалось величие Тарасова. Он постоянно учился, ни на мгновение не останавливаясь. Очень многое из того, что мы сейчас видим в хоккее, появилось благодаря ему».
Когда Тарасову присудили приз Гретцки — первому европейцу, имя которого назвало специальное жюри, Анатолий Владимирович из жизни уже ушел. Приз за деда получал его внук Алексей Тарасов, сын Галины Анатольевны, много уже сделавший и продолжающий делать для того, чтобы память о валиком тренере сохранялась. «Меня пригласил Лу Вайро, — рассказал Алексей. — Они с дедом познакомились еще в 1969 году. И подружились. Церемония состоялась в Денвере, штат Колорадо. Прямо на льду “Магнус Арены” были накрыты столы на 500 человек. Теплые слова в адрес деда сказали Бретт Халл, Майкл Рихтер, Брайан Лич, Кэми Гранато, которых в тот день ввели в американский Зал хоккейной славы. А еще меня поразило, что на прием пришли игроки олимпийской сборной США 1956 года. И каждый из них подошел ко мне, пожал руку. Не ожидал, что деда в Америке знают столь людей и многие считают его учителем».
Зал аплодировал Алексею стоя. Внук Тарасова растрогался до слез, когда вратарь американской сборной сказал ему: «У меня все колени сбиты от занятий по уникальным упражнениям вашего деда…»
