Четыре минус три - Пахль-Эберхарт Барбара (книги полностью .TXT) 📗
«Знаете что? – говорит Нелли. – Давайте зажжем наши свечи в память о Тимо».
Спичечный коробок передается из рук в руки по кругу. Каждому ребенку разрешается самому зажечь свою свечу. Тому, у кого не получается, помогают. Когда все свечи горят, мы беремся за руки. Наступает тишина.
«Интересно, где же сейчас Тимо?»
Этот вопрос задаю я. И мне не терпится услышать детские ответы. Я хочу услышать их версии на тему, где же сейчас находятся Тимо, Фини и Хели.
«Я думаю, он сейчас летит над радугой».
«Тимо мне снился. Он плыл на огромном корабле по огромному морю».
«Мне кажется, Тимо на небе».
Я благодарно улыбаюсь. Слеза медленно скатывается по моей щеке. Нелли тихонько всхлипывает.
Вот еще один совет, который я некогда получила в детском саду:
«Хочешь рассказать Тимо о своих делах – придумай об этом историю. О животных, цветах или эльфах. Это поможет вам обоим достичь полной ясности».
Я часто пользовалась этим советом. И придуманные мною истории были не только прекрасными сами по себе, но и целительными, в том числе и для меня. Когда меня что-то беспокоило, я делала это свое беспокойство темой истории, которую рассказывала Тимо. После чего я сама зачастую понимала гораздо лучше, в чем заключается моя проблема. Со временем я научилась превращать в истории для Тимо и ситуации, когда я злилась на Хели. И зачастую, рассказывая эти истории, я вдруг начинала лучше понимать точку зрения Хели. И ближе к концу сказки весь мой гнев нередко улетучивался. И я находила свой Happy End в объятиях своего мужа.
Вот и сегодня я припасла для детей историю.
«Знаете, что обо всем этом думаю я?»
Девятнадцать пар полных ожидания глаз уставились на меня.
«Я верю в то, что Тимо теперь ангел. И ангел Тимо родился именно в тот день, когда умер Тимо. Позавчера у ангела Тимо был день рождения. И мне очень хочется отпраздновать вместе с вами день ангельского рождения Тимо».
В детском саду принято, чтобы каждый ребенок желал что-нибудь имениннику. И в отношении Тимо-ангела мы вознамерились поступить так же. Но что же можно пожелать ангелу?
Детские головы буквально дымятся от напряжения. Дети в явном замешательстве и сомнениях.
Как бы я хотела иметь возможность читать детские мысли в этот момент. Оперируют ли они категориями детского прагматизма, измышляя желания ангела?
Может быть, Тимо нужна целая гора шоколада? Тимо всегда любил шоколад, теперь уж наверняка у него от шоколада не испортятся зубы. Следует пожелать ему счастья? Но ведь он и так счастлив там, где он есть.
Часто многие дети желают именнинику того, чем они и сами бы не прочь обзавестись. И в данном случае тоже? Может быть, дети, по крайней мере старшие, начинают понимать, что и они однажды – нежданно-негаданно – могут превратиться в сидящего на облаке ангела? Что и они однажды могут стать невидимыми для друзей?
Кто его знает. Возможно, детские мысли гораздо банальней.
Тишина тяготит. Похоже, дети озадачены и озабочены.
Мы рассказываем о своих желаниях. Как всегда. Мы задумываемся. И это тоже нам вполне свойственно. При этом что-то все же не так, как всегда. И даже совсем не так. Именинник отсутствует на празднике своего дня рождения.
Дети по нашей просьбе один за другим высказывают свои пожелания для Тимо. Я благодарна всем воспитанникам детского сада за это. Они выдержали ритуал, хотя им это давалось с явным трудом. Каждое из детских пожеланий Нелли занесла на отдельную карточку.
Много денег. Много игрушек. Много шоколада. Много счастья.
Чтобы ты с удовольствием играл со своей сестричкой. Чтобы ты был вместе со своим папой.
Когда все пожелания были высказаны, мы вышли в сад. Я привезла баллон с гелием и воздушные шары. Каждый ребенок привязывал к воздушному шарику карточку со своим желанием. При счете «ноль» мы все разом отпустили свои шарики. Я испытала счастье, провожая взглядом их полет.
Облако воздушных шаров, поднимаясь в небо, постоянно меняло свою конфигурацию. Сначала я видела шарики отчетливо. Потом мне стало все труднее их различать. В какой-то момент мой глаз перестал их видеть. Поэтому установить, в какой именно момент шарики окончательно исчезли, нельзя. Я просто не вижу их, потому что возможности моего зрения ограничены. Но знаю наверняка: шарики еще где-то там, высоко-высоко.
Как много вездесущего, кроме цветных шаров, должно быть, существует на грани зримого и незримого. И остается мною неопознанным в силу ограниченных возможностей моего восприятия.
Одиннадцать. Время угощаться.
Как и на любом празднике дня рождения, на столе сладости. Мария, вторая воспитательница, принесла шоколадный торт. И всем ясно, где конкретно в данный момент обретается невидимый именинник. За столом, разумеется, на своем месте. У тарелки, на которую положен самый большой кусок торта. Где еще?
Мое место – рядом с невидимым ангелом. Съев свой, я кладу себе на тарелку кусок торта, предназначенный имениннику.
«Я представляю, что Тимо в данный момент является частью меня. Я ем порцию его торта. Чтобы и он почувствовал, каков торт на вкус».
Дети принимаются меня кормить. Их желание сделать мне приятное трогает меня до глубины души. Я замечаю, насколько все мое существо истосковалось по детям.
Какой-то мальчик забирается ко мне на колени и принимается меня нежно гладить. Я вспоминаю о том, что именно он в последнее время особенно часто играл с Тимо. Я обнимаю его и раскачиваюсь с ним в обнимку. Мы оба радуемся близости друг к другу.
Воспитательница наблюдает эту сцену, открыв рот. Она никогда не видела этого ребенка таким умиротворенным. Позже она мне рассказала о том, что именно этот малыш не имел возможности обсуждать с домашними гибель Тимо. Для его занятых родителей это было уж слишком проблематично. Они недоумевали, каким образом объяснить сыну смерть его товарища по играм. Замалчивание темы стало следствием их некомпетентности.
Мальчик сидит у меня на коленях. И у меня возникает ощущение, что он таким образом хочет в очередной раз выразить своему другу Тимо свое расположение. Он относится ко мне как к человеку, представляющему Тимо. Он переносит на меня свое отношение к Тимо, свое желание с Тимо общаться. Он выражает свои теплые чувства к Тимо без всяких слов.
Я чувствую себя обласканной этим мальчиком, который в этот момент невероятно напоминает Тимо. Быть может, Тимо использует возможность общаться со мной через этого мальчика? Через него ко мне прикасаться?
«Пир» закончен. Я прощаюсь с детьми. Я одновременно и преисполнена благодарности, и абсолютно опустошена. Жизнь в детском саду продолжается своим чередом. Свою жизнь я должна снова выстроить. С самого начала. Это обязательно произойдет. Когда-нибудь.
Очнувшись после продолжительного дневного сна, я еду к Ханнесу, спутнику жизни моей подруги Сабины. Чтобы составить для похорон фотоколлаж, мне нужна консультация компьютерного специалиста. Сидя у Ханнеса перед компьютером, открывая на компьютерном экране одну фотографию за другой, я невольно погружаюсь в воспоминания.
Смеюсь. Рассказываю. Плачу. Ханнес молча слушает. Он был коротко знаком с Хели и детьми, и меня это устраивает. Я не хочу ни с кем своими воспоминаниями делиться. Я скорее рассказываю сама себе. И меня радует присутствие молчаливого непосвященного слушателя.
Ханнес прекрасно знает свое дело. Я свое тоже.
Поздравляю, Барбара. Ты совершаешь работу скорби. Продолжай в том же духе!
Так подбадривает меня голос моего подсознания. Он зазвучал в моей голове с той самой минуты, как мне стало известно о несчастном случае, и с тех пор комментирует каждый мой поступок.
Классифицируя фотографии на экране компьютера, я разбираю выражение «работа скорби» так и сяк.
Могу ли я свою скорбь «сработать»? Быть может, я уже как раз этим и занимаюсь? Можно ли форсировать процесс проживания скорби и ускорить его тем самым? Зависит ли это ускорение от меня; от того, насколько я старательно выполняю свои домашние задания?
