Жак Казот - де Нерваль Жерар (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
1791
Уже давно находился я в непотребном доме, даже не подозревая о том, хотя крошечная собачонка, бегавшая по крыше и прыгавшая с одного черепичного ската на другой, должна была натолкнуть меня на эту догадку.
Я вхожу в помещение и вижу там юную девицу, сидящую в одиночестве; каким-то образом мне становится известно, что это родственница графа де Дампъер; она узнает и приветствует меня. Вскоре я замечаю, что она словно страдает головокружением; кажется, она нежно беседует с кем-то, находящимся прямо перед нею; я понимаю, что этот кто-то – дух; внезапно перекрестив лоб девушки, я приказываю духу явиться.
Предо мною возникает некто в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, недурной наружности; по одежде, выражению лица и повадкам это юный хлыщ; я связываю его порукам и ногам, невзирая на крики и сопротивление. Тут появляется другая женщина, столь же одержимая; с нею я обхожусь тем же манером. Оба призрака сбрасывают одежду и дерзко насмехаются надо мною, как вдруг отворяется дверь и входит коренастый мужчина, с виду и по костюму похожий на тюремщика; он вынимает из кармана маленькие наручники, которые сами собою защелкиваются на руках моих пленников. Я препоручаю их воле Иисуса Христа. Не знаю, по какой причине выхожу я из этой комнаты, однако почти сразу же возвращаюсь назад, чтобы допросить схваченных; они сидят на скамье в какой-то нише, при виде меня оба встают, и тут шестеро неизвестных, в бедняцкой одежде, окружают и уводят их. Я выхожу следом; кто-то вроде капеллана шагает рядом со мною. „Я иду к маркизу такому-то, – сообщает он, – это весьма достойный человек, я пользуюсь каждым свободным часом, дабы навещать его“. Кажется, я принимаю решение сопровождать его, но вдруг замечаю, что на ногах у меня комнатные туфли; остановясь, ищу, куда бы поставить ногу, дабы подтянуть завязки; тут какой-то толстяк нападает на меня посреди просторного двора, полного народа. Возложив незнакомцу руку на лоб, я связываю его во имя Святой Троицы и Иисуса, под покровительство коего и отдаю моего обидчика.
„Под покровительство Иисуса Христа!“ – восклицает толпа, меня окружившая. „Да, – говорю я, – и вас предам в его же руки, прежде связав“. Толпа с ропотом расступается.
Подъезжает экипаж, похожий на извозчицкий; выглянувший из окошка человек окликает меня по имени: „Но, сир Казот, как же это вы толкуете об Иисусе Христе, разве можем мы быть отданы под его власть?“ Тут меня посетило красноречие, и я с жаром принялся прославлять Иисуса Христа и милосердие Его к грешникам. „Сколь вы счастливы! – заключил я – Теперь вы сможете сменить оковы“. – „Оковы? – вскричал человек, запертый в экипаже, на крышу коего я тем временем взобрался. – Да неужто же нам не могли дать хоть миг передышки?!“
– Ну-ну, не ропщите! – откликнулся кто-то. – Вы и впрямь счастливы, вы получите нового господина, и какого господина!
На что тот, первый, заметил: „Я так и думал“.
Повернувшись спиною к экипажу, я побрел через этот поистине гигантский двор, освещенный одними лишь звездами. Взглянув на небо, увидел я, что оно прекрасного бледно-голубого цвета и сплошь усеяно звездами; пока я мысленно сравнивал его с иными небесами, увиденными в непотребном доме, ужасная буря, внезапно налетевшая, смутила и заволокла его; ударил гром, в одно мгновение небосвод охватило пламенем; оконное стекло, упавшее в сотне шагов от меня, вдруг оказалось у ног моих; из него возник дух в виде птицы величиною с белого петуха, но с более длинным телом, короткими ногами и широким клювом. Я ринулся на птицу, творя крестные знамения; почуяв во мне сверхъестественную силу, дух замертво упал предо мною. Мне захотелось размозжить ему голову. Но какой-то человек, схожий с бароном де Луа, молодой и красивый, в сером, шитом серебром камзоле нежданно явился с просьбою не топтать птицу ногами. Вынув из кармана футляр, украшенный бриллиантами, а из оного – ножницы, он передал мне их, давая понять, что птице нужно отрезать голову. Не успел я взять ножницы, как меня отвлек громкий хор, – это толпа, находившаяся в непотребном доме, во весь голос нестройно завела песню с не зарифмованными строчками:
Проснувшись, я принялся молиться; встревоженный сим странным сновидением, я отнес его к числу тех, что насылает Сатана, желая исполнить меня гордынею, и потому обратился к Господу через заступницу наше Деву Марию и долго взывал к Нему, дабы узнать, какую миссию Ему угодно возложить на меня; что бы ни было, но я исполню на земле то, что обязан исполнить к вящей славе Господней и на благо всех божьих созданий».
Как бы ни отнеслись благоразумные люди к этому слишком подробному изложению смутных ночных сновидений, оставляющих впечатление бессвязного бреда, но в веренице этих странных картин все-таки чувствуется нечто пугающе таинственное. Не следует видеть в этом заботливо описанном, внешне бессмысленном сне всего лишь самокопание мистика, связывающего реальные события со своими сновидениями. Ни один из множества письменных документов, вышедших из-под пера Казота в этот период, не свидетельствует даже о частичном помрачении его умственных способностей. Откровения его, неизменно носившие отпечаток монархических убеждений, направлены на одно: найти связь во всем происходящем с неясными пророчествами Апокалипсиса. Именно это школа Сведенборга и называет наукой о соответствиях. Несколько фраз из предисловия заслуживают особого внимания:
«Представляя сию достоверную картину, я хотел дать полезный урок тем тысячам индивидуумов, чье малодушие вечно побуждает их сомневаться в очевидном, ибо для того, чтобы поверить в него, им необходимо сделать значительное усилие. В круге жизни они выделяют лишь несколько более или менее кратких мгновений, уподобляясь циферблату, коему неведомо, какая пружина заставляет стрелки отсчитывать часы или отмечать расположение планет.
Кто из нас, в приступе гнетущей тоски, в отчаянии от того, что ни один из живущих или, вернее, прозябающих вокруг людей не может ответить на самые жгучие его вопросы и принести тем самым если несчастие, то покой, не обращал взора, застланного слезами, к вечному своду небес?!
И тогда огромное пространство, что разделяет сей подлунный мир и вечность, где на незыблемом своем основании покоится престол Отца небесного, исполнится для него сладостной надеждою. Эти лучистые огни на необъятном лазурном небосводе услаждают не только взор его; небесное сияние озаряет его душу, сообщает его мыслям свет гениальности. Он вступает в разговор с самим Предвечным, и даже природа благоговейно замолкает, дабы ни единым звуком не помешать этому возвышенному общению».
Какое величественное и, главное, утешительное зрелище – Господь Бог, открывающий человеку тайны высшей, божественной мудрости, коим подчиняет Он натуры, увы, слишком часто неблагодарные, дабы вернуть их под свою отеческую власть! Ибо для истинно чувствительного человека нежная любовь составляет нечто куда более важное, нежели даже дыхание гениальности; для него радости славы или гордыни кончаются там, где начинаются горести великого множества благородных дворян, преданных королю; один из сыновей Казота сражался в рядах этих последних, второй служил в армии эмигрантов. Республиканцы повсюду искали доказательства роялистского заговора так называемых «рыцарей кинжала»; завладев бумагами королевского интенданта Лапорта, они обнаружили среди них письма Казота и Понто; тотчас же было состряпано обвинение, и Казота арестовали прямо у него в доме в Пьерри.
– Признаете ли вы эти письма? – спросил его представитель Законодательного собрания.
– Да, они писаны мною.
– Это я писала их под диктовку отца! – вскричала его дочь Элизабет, страстно желавшая разделить с отцом любую опасность.
Она была арестована вместе с ним; обоих препроводили в Париж в экипаже Казота и заключили в тюрьму при аббатстве Сен-Жермен-де-Пре. Случилось это в последние дни августа. Госпожа Казот тщетно умоляла позволить ей сопровождать мужа и дочь.
